Знакомство с родителями

– Шон… – Деб успокаивающе гладит его по шее, – бабушка придерживается старых традиций…

– То есть… Она не в курсе, что я трахаю ее внучку? Так что ли?

– Шон! Тише!

– Какой, нах*й, тише? Это че за херня?

– Шон Уокер! – у Деб прорезаются знакомые металлические нотки в голосе, и Шон, черт побери, знает уже, откуда они у нее взялись вообще! Внучка своей бабки, бл*! – Прекрати! Мы переночуем и поедем в город! И там дождемся папы и мамы, ты быстренько попросишь у папы моей руки, и мы уедем! И приедем только тогда, когда свадьба будет!

– Да пиз**ц!

– Шон, Шон, прошу тебя, прошу, потерпи… – Дебби, видя, что он не успокаивается, меняет тактику и виснет на нем, как мартышка на баобабе, обнимает, прижимается. И Шон непроизвольно поддается, обхватывает ее за талию, сажает на себя привычно и целует. Глубоко и жадно, прижимая со стуком к двери дома и жарко скользя пальцами за край футболки. Сжимая маленькую грудь. Дебби стонет ему в рот, сладко, сладко! Бл*, как заводит! Словно не занимались они сексом всю прошлую ночь в мотеле, опять, как в первый раз…

Он отрывается от нее, смотрит бешено в расширенные зрачки, и понимает, что если не остановится, трахнет ее прямо здесь, на крыльце семейного гнезда МакКорни, и это, бл*, попадалово.

– Давай, показывай, куда Харли везти, – шепчет он, с неохотой спуская Деб с рук. Она немного морщит лоб, приходя в себя, а потом уверенно идет в сарайчику.

Шон везет за ней байк, загоняет, ставит, а потом поворачивается, и, оценив условия, просто запирает сарай на засов. Разворачивается к удивленной Деб.

– Шон… – она сразу понимает, к чему все идет, и пытается вразумить бешеного парня. Но бесполезно, конечно же. – Бабушка же…

– Мы по-быстрому, малыш, а то рехнусь, – хрипит Шон, и одним неуловимым движением притягивает ее к себе, сажает на байк, спиной к рулю и расстегивает джинсы. Дебби настолько ошеломлена скоростью происходящего, что даже не сопротивляется, позволяя с себя стянуть одежду.

Шон резким движением отклоняет ее назад, и быстро входит, заставляя вскрикнуть.

Сразу набирая бешеный, жесткий темп, он не отводит взгляда от немного испуганного, возбужденного лица Дебби, от своей руки у нее на горле, это заводит еще больше.

– Не кричи только, Деб, – шепчет он, ускоряясь и видя, как глаза его малышки подергиваются дымкой, как она начинает извиваться, двигаться навстречу ему, шептать его имя. Пока что шептать. Но скоро и кричать будет. Он уже по опыту это знает. Да и все пять этажей общаги ее универа в курсе, кто такой Шон. Не надо, чтоб это еще и бабка ее узнала. А то с нее станется отстрелить непутевому женишку все то, чем он так хорош. – Тихо, малыш, тихооо…

Но Деб его не слышит, она вообще в постели с ним теряет голову, и Шону это нравится, но только не сейчас. Поэтому рука с горла переползает на губы, запечатывая. И Деб, извивающаяся, жаркая, с умоляющим взглядом и закрытым ртом смотрится нереально горячо.

– Хочешь кончить, малыш? – опять шепчет Шон, чувствуя, что и сам на грани. Деб кивает, откидывая голову назад, за руль. Ее всю трясет, ноги обнимают его бедра, непроизвольно побуждая двигаться сильнее. Шон усмехается. Командирша. Его. Трогает клитор, всего пару раз, и Деб кончает, выгибаясь и дрожа всем телом. И хорошо, что Шон не убирает все это время руку от ее губ, а то бабушка Барб точно узнала бы много нового о своем невинном цветочке.

И не факт, что Шон в этом случае сохранил бы комплектность.

Глава 12

– Слушай, я понял, почему ее зовут «Та самая МакКорни», – бормочет Шон, с досадой разглядывая односпальную узкую кровать в гостевой. Лучше на полу спать, ей-Богу… Все равно ночью грохнется. Даже в тюряге у него койка шире была.

– Ничего, это одну ночь, – успокаивает его Деб. Шон с удовлетворением видит на ее лице мягкую блуждающую улыбку. Кто молодец? Он молодец! – А потом поедем к родителям. Я звонила, они послезавтра с утра приедут уже в город. Должны.

– А называют меня так, кстати, совсем не поэтому, – скрипит сзади голос бабки, и Шон ударяется головой о притолоку от неожиданности. Бл*, привидение! Ходит тихо, как ведьма!

– А почему? – проявляет он вежливость, хотя лично ему мерзкого старушечьего нрава вполне достаточно, чтоб ей и похлеще прозвище навесить.

– А пусть тебе внучка расскажет. Заодно и подумаешь хорошенько, прежде чем ночью к ней в койку лезть.

Старуха уходит вниз, ворча по пути что-то о распущенности современной молодежи, проклятых хиппи и белой южной швали.

Дебби только головой качает, потом ловит вопросительный взгляд Шона, вздыхает.

– Пойдем на крылечке посидим.

– Ну пойдем.

Шон прихватывает сигареты, чтоб всласть подымить перед сном. Он уже смирился, что сегодня ночью ему до Деб не добраться, поэтому старается уговорить организм утешиться только дозой никотина.

Они садятся на крыльце, Шон мягко вполне невинно со стороны обнимает Деб одной рукой, держа в другой сигарету. Все выглядит мило. А вот что делают его пальцы в ее трусиках, и почему Деб периодически вздрагивает, знать никому постороннему не нужно.

Деб тихонько рассказывает историю появления прозвища, и Шон даже отвлекается от мягкой плоти под своими пальцами, потому что реально прикольная история. И познавательная, да.

Оказывается, бабка Деб примерно в году так восьмидесятом поймала и обезвредила бежавших преступников. В одиночку, ага. С помощью этого самого обреза.

История была нашумевшая. Преступники, приговоренные к высшей мере, рванули прямо с транспортника, терять им было нечего, а здешние просторы позволяли какое-то время скрываться. Скорее всего, они хотели потом попробовать перейти границу с Канадой, но перед этим нехило повеселились на местных разрозненных фермах. Три таких поместья ограбили, поиздевались над хозявами. Кровавая история, плохая. Бабушка Барб, которая тогда была одинокой вдовой с десятилетним сыном на руках, само собой, мало что могла противопоставить тварям. Кроме своего бешеного нрава и полной отмороженности, само собой.

Про преступников знали, их искали, рассылали ориентировки и проводили беседы с местными, уговаривая, пока не найдут, переждать в городе. Но Барб МакКорни не захотела бросить ферму, потому что в то время это был ее единственный доход. А, учитывая, что другие пострадавшие фермы сожгли, было понятно, что с пустым и предоставленным для разграбления домом поступят так же. Барб засекла непонятных чужаков издалека, успела отправить десятилетнего сына верхом в город за помощью, а сама засела на чердаке с обрезом. Подпустила пришельцев поближе и хладнокровно всех расстреляла. Очень быстро и безжалостно. Двоих насмерть, еще двоих ранила. Потом вышла, связала раненых так, чтоб не могли двигаться, и ушла в дом дожидаться шерифа.

После этого про нее написали в местной газете, вручили какую-то награду, и даже дали денежную премию. Барб все приняла спокойно. Кроме предложения о замужестве от покоренного в самое сердце боевой амазонкой шерифа. При повторном, уже более настойчивом предложении покосилась на обрез. Больше ее никто не беспокоил. Уважали во всем округе, особо в перепалки не вступали. Замуж, правда, потом еще звали, но она всем отказывала. «МакКорни – однолюбы», – всегда говорила она.

Потом ее сын вырос и очень быстро дослужился до шерифа округа. И все восприняли это правильно. Ну в самом деле, кому как не сыну погибшего героя войны и «Той самой МакКорни» занимать шерифское кресло?

Вообще, МакКорни в Кливленд-Хайтсе было примерно пятьдесят процентов. Родственники, дальняя и ближняя родня. Так что все жили дружно, иногда ругались, но по-семейному. Пришлых не любили. Но Шон это уже и сам понял.

Он тушит сигарету, обнимает Деб сильнее, упиваясь ощущением нежного, трепещущего от его рук тела, часто дышит, представляя, как бы он славно сейчас ее трахнул прямо на крылечке. Сначала нагнул бы ее голову, заставляя обхватить губками член, вобрать до конца. Потом посадил бы сверху и смотрел, как она двигается, как стонет… Сууука… Ну вот как так??? Ну почему именно когда нельзя, хочется острее, до дикости???

– Шон… – как она выстанывает его имя, пи**ц просто… – Не надо, Шоннн…

– Знаю, знаю, малыш, но не могу, не могу, не могу, бл****… – рычит он ей в шею, быстро двигая пальцами у нее в трусиках и кайфуя от запаха ее возбуждения. – Пошли опять в сарайчик, пошли, пошли…

– Шон…

– Хватит там тискать мою внучку, хиппи наглый! Спать! – раздается из-за двери, и Дебби вспархивает из его рук легкой бабочкой.

Шон еще секунду сидит на крыльце, успокаиваясь, а потом выдыхает и заходит в дом. Вежливо желает стоящей прямо за дверью старухе спокойной ночи, получает в ответ предупреждение не шляться по дому, и уходит.

В комнате, кое-как взгромоздившись на узкую койку, он подносит к носу пальцы, все еще пахнущие Деб, рычит и дергает молнию джинсов. Бл***…

Деб, ты не представляешь, как будешь это все отрабатывать…

А вот он сейчас представит…

Глава 13

– Ничего так домишко, приятный…

Шон задумчиво оглядывает нехилый такой двухэтажный особняк, невольно припоминая пошедшую с молотка семейную развалюшку в родном городе.

Да, сука, это тебе не Джорджия.