Чвак

Опустевший темный в пасмурных сумерках город угрожающе растопырил свои дома перед курсантами и стал медленно приближаться. Порывы ветра доносили обрывки воя сирены.

– Не люблю Саранчанск. – Тихо сказала инструктор, медленно продвигаясь по центру дороги с автоматом у плеча. – У них даже сирена тут какая-то мерзкая.

– Инструктор, это не сирена – уныло сказал Воплин, прикованный приказом инструктора к ее правому флангу – это, похоже, Ветрова воет.

Действительно,вой вдруг сменился жутким хохотом.

– Кажется, это со стороны мэрии. Да, с Ветровой будут проблемы. Добровольцы есть?

– Нашли дураков. – осмелился кто-то подать голос.-С Ветровой под «берсерком» может справиться только Зефирка под зачетом, а он сейчас в наряде спит.

Могущеева почесала шлем прикладом.

– Значит так. Ветрову я беру на себя. Остальные делятся на две команды .Команда А занимается курсантом Громовым, команда Б – Четским. В команду А входят все кроме Воплина, командир Пилипенко. Воплин назначается в команду Б. Командир Воплин.

– Инструктор, Четский же ему все кости переломает.– послышался сочувственный голос из мгновенно образовавшейся команды А.

– И я его потом буду с ложечки кормить . И везде-везде с собой возить. В колясочке…– Мечтательно пропела инструктор из-под шлема.

Курсант Воплин тяжко вздохнул, перекинул автомат через плечо и, провожаемый прощальными навсегда взглядами команды А , одиноко заковылял по проспекту в самую глубь территории, контролируемой сошедшим с приказа Дисциплинарным Комитетом.

На душе его пели фиалки. Так легко он от инструктора еще не отделывался.

-–

Площадь Свободы города Саранчанска была празднична и жутка одновременно. Проспект и улицы, пересекавшие площадь, со всех сторон был украшен кумачевыми транспарантами с бодрыми, но невменяемыми лозунгами. Транспаранты хлопали на ветру, лозунги извивались как запертые в клетке змеи. Воздушные шары, защитные ограждения, микрофоны, профессионально выставленные мощные столбы звуковых мониторов в сочетании с абсолютным безлюдьем создавали кошмарное ощущение наступившего светлого будущего.

Посреди этого великолепия на троне в центре площади неподвижно восседал Чётский. Почувствовав присутствие кого-то еще он приоткрыл глаза и окинул взглядом идеально чистый проспект, который был зачем-то замаран ковыляющей фигуркой в бронежилете и шлеме. Глава Дисциплинарного Комитета подождал, пока фигурка превратится в фигуру и негромко сказал:

– Вам меня уже не остановить – Бухнули в уши Воплину громкоговорители. – Мировой пожар чистоты уже запущен. И Саранчанск станет его историческим эпицентром.

Воплин молча пристегнул к карабину магазин.

– Этот приказ 029187647 изменил не только мою жизнь. Он изменит мироздание. Безсмертные слова о мягком отжиме после деликатного удаления грязи при пятидесяти градусах – будущее человечества. Только восприняв их всем сердцем, я понял что такое жить по-настоящему. Никакие приказы не вдохновляли меня так до сих пор. Сколько грязи, преступлений, порока терзают целые народы. Миру нужно лишь одно –деликатная стирка и мягкий отжим.

– Директор сказал, что это была ошибка, он отменяет приказ 029187647! – крикнул Воплин, досылая патрон в патронник.

– Разница между профаном и гением заключается в том, что для профана все на свете – случайность и ошибка. И только гений в причудливом переплетении событий может усмотреть не только законы человеческого бытия, но и свое великое предназначение.

Хромающий курсант подошел к трибуне. Четский величественно восстал,и холодная сталь штатного нагана Комитета беззвучно вылетела из кобуры.

– Да вспыхнет светлым пламенем всеочищающий пожар мировой стирки! –провозгласил Четский.

– Звучит убедительно.– Признался Воплин. – Добровольцев принимаете?

Ветер немного стих и сейчас только ласково игрался с транспарантами в клубочек.

– Все таки это несколько неожиданно. – Задумчиво сказал Четский, опершись подбородком на трон посредством кулака и локтя. – Я озвучиваю свои планы исключительно для того, чтобы быдло ими восхищалось и приходило в ужас, а не присоединялось. Тем более в таких подозрительных обстоятельствах.

– А какие у меня есть варианты? – удивился Воплин. – Ты ж из меня котлету сделаешь.

– Вот это меня и смущает. Преданность, вынужденная превосходством силы, ненадежна во время испытаний. К тому же я не буду принимать в Дисциплинарный Комитет без заявления и испытательного срока.

Воплин пожал плечами.

– Ну и не надо. Я тогда просто посплю на лавочке.

Четский опять задумчиво хмыкнул.

– С другой стороны, кадры нам сейчас очень нужны. Знаешь что? Поклянись самым святым что у тебя есть.

– Клянусь типовым контрактом и подписями его и печатью его ! – поднял правую руку Воплин.

– Серьезная клятва. Уважаю. – Четский протянул ему руку. Воплин ее мужественно сжал и искренне потряс.

– Добро пожаловать в наше братство чистых стиральщиков, товарищ.

– Какое низкое предательство . – раздался за их спиной глухой голос из-под шлема.

Четский и новопросвещенный стиральщик обернулись.

Инструктор в своем фирменном бронежилете с хомячком на шевроне вместо знаков отличия стояла перед трибуной, на ее плече висело безжизненное тело Ветровой . Тело Ветровой украшали фингал под глазом, ссадины,бетонная пыль и почему-то апельсиновый сок.

– Боюсь, Сереж, на этот раз ты карцером не обойдешься. По возвращении я немедленно доложу директору, чтобы тебя перевели канцеляристом ко мне в учебку.

Вдруг послышался отдаленный гул мотора. Из-за поворота на проспект вынырнул городской маршрутный автобус, молодецки вырулил на площадь. Двери с шипением распахнулись. Из салона выпрыгнул курсант Громов и деловито принялся вытаскивать за подмышки полный состав группы А и выкладывать этим составом на асфальте флорентийскую мозаику.

– Пилипенко! – Возопила Могущеева из-под шлема. –От тебя уж я совсем не ожидала! В чем дело, Пилипенко? Ты же староста! Что за политическая безответственность!

– Инструктор, а чо вы нам пустые магазины выдали?– простонал Пилипенко откуда-то с самого низа кучи, оставшейся от группы А.

– И что что пустые? А штыковой бой вам зачем дан?

– А штыков тоже не дали!– возроптал верзила, выложенный Громовым под фонарь.

– Нет штыков – есть прикладный бой, ствольный, магазинный, ершиковый в конце концов. Где бойцовская смекалка, Пилипенко? Где все чему я вас учила?

Инструктор аккуратно сгрузила Ветрову и привалила к трибуне.

– Ну ладно. Трое на одного – ничего страшного. Схватка столетия! Джульетта против Ромео, Яго и Гамлета .

Инструктор повернула шлем и взглянула на багровеющее под тучами солнца.

– Прекрасный вечер для Шекспира. – Девушка перевела предохранитель на своем карабине и пристегнула штык.

Четский неторопливо восстал с трона. Громов отложил в сторону Пилипенко и чуть пригнувшись, стал заходить в тыл инструктора. Воплин стратегически занял оборонительную позицию за громкоговорителем в самом дальнем углу трибуны.

– Одна поправка, инструктор.