Сахар со стеклом

Вечеринка внизу уже стала более отвязной. Какая-то парочка обжималась прямо на лестнице на второй этаж, так что пришлось почти перепрыгивать через них. Должанов в кресле у самого входа в гостиную едва ли не проглатывал сидящую у него на коленях блондинку. Кажется, даже в этой полутьме было видно, как его язык толкается в её глотке. Фу.

Пьяный смех, глупое веселье, пошлый гогот и стойкий запах алкоголя. Даже не представляю, как всё это выветрится до приезда мамы и Виктора. И кто будет убирать? Вряд ли сам Шевцов. И не стыдно ему перед домработницей будет?

Я прошмыгнула на кухню. В этот раз, слава Богу, тут никто не извергался над раковиной. Пошарив взглядом по полутёмной кухне, я с облегчением обнаружила свою пропажу на островке.

Ухватив телефон, заторопилась обратно. Добралась до комнаты благополучно, никто на меня не обратил внимания, разве что какая-то пьяная девица безразлично окатила мутным взглядом.

Я ввалилась в комнату и заперла дверь. Всё прямо, как братец научил. А потом уткнулась в телефон, просматривая пропущенные сообщения от Алёнки, были ещё от Степановой и даже от Терентьева. Вот уж жизнь наша как завязана на гаджетах. Полтора часа не на связи, и всё – тебя уже потеряли.

– А у тебя тут удобно.

Глава 22

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. На моей кровати развалился какой-то парень. Я не могла хорошо его разглядеть в тёмной комнате при свете одного только монитора ноутбука. Внутри всё похолодело. Какая же я дура, что забыла запереть дверь комнаты, пока ходила за телефоном.

Парень сел и пьяно ухмыльнулся. Кажется, это был Арсений из параллельной группы, но точно я не помнила, как его имя. Хамоватый, грубый бугай, вечно кидающий пошлые шуточки вслед девушкам. Наверное, в каждой школе есть такой урод.

– Парень, ты ошибся. И тебе пора, – сказала я как можно твёрже и подошла к двери, чтобы отомкнуть замок.

– А я и не поверил сначала пацанам, что у Лекса появилась милая сестричка, которой он сам побрезговал, – бугай поднялся, оказавшись не настолько пьяным, как мне сперва показалось. – Ты ж вроде не стрёмная, чего он так?

Разговор приобретал грязный оттенок, и мне становилось страшно.

– Потому что я его сестра. И Алексею не понравится, когда он увидит тебя здесь, – я попыталась бравировать в надежде, что здоровила не в курсе наших реальных отношений с «братом». – Так что повторю: тебе пора.

Стараясь казаться уверенной в себе, я щёлкнула замком и распахнула дверь, демонстрируя наглядно свои слова.

– Ну, нам не обязательно ему говорить, ведь так?

Арсений приблизился, обдав запахом алкоголя. Сердце ушло в пятки, и я попыталась нырнуть в открытую дверь, но даже дёрнуться не успела, как огромная лапища грубо оттолкнула меня, и я отлетела на ковёр, споткнулась о его край и растянулась на полу. Дверь с треском захлопнулась, и я поняла, что оказалась в ловушке.

Да что же такое происходит? Я не веду себя вызывающе, не пытаюсь дразнить или динамить парней, так почему же подобные ситуации стали происходить с завидной регулярностью? Что со мной не так?

Бугай двинулся на меня скалой, хриплым гигиканьем высмеяв мои попытки отползти.

– Не дёргайся, – прошипел он и пнул меня ногой в бок.

Наверное, по его меркам это было сродни щекотке, но у меня аж пятна красные поплыли перед глазами от боли. Дыхание спёрло, и я зашлась хриплым кашлем. Вдохнуть глубоко не получалось никак.

И тут я поняла, что такое настоящий, леденящий, липкий страх. Да, было страшно, когда Антон зашёл слишком далеко в своих намерениях насолить Шевцову, я очень испугалась, когда Алексей принял меня не за ту, но вот сейчас был просто невероятный ужас. Потому что этот ненормальный мог меня покалечить, поиздеваться. Я не уверена, что он уже не сломал мне ребро или ещё что-то там, потому что бок нещадно саднило.

– Расскажу потом Лексу, какую девку он проморгал.

Парень придавил мои бёдра к полу, усевшись сверху на них всем весом. Одной рукой сдавил мне шею. Не сильно, но ощутимо, чтобы не дёргалась. А пальцами другой потянул шнурок на толстовке.

От омерзения и страха тошнота подкатила к горлу. Я вцепилась обеими ладонями в руку, сжимающую моё горло, но, скорее всего, Арсений этого даже не ощутил.

– Пусти, – прохрипела я. – Задушишь.

– А ты не дёргайся, соска.

– Лёша убьёт тебя, – я сделала ещё одну попытку испугать здоровилу, но, кажется, только раззадорила его.

– Открою тебе секрет, коза, – прошипел мучитель, наклонившись к моему лицу. – Лексу насрать на тебя. Это все знают.

Горячие мокрые губы прижались к моей щеке, скользнули по подбородку, оставив слюнявый след. Я застонала от бессилия и отвращения. Кислорода не хватало, и я уже почти сдалась. Как вдруг яркая вспышка ослепила меня, да и придурка тоже, потому что он зажмурился, а в следующую секунду уже слетел с меня.

Перед ослеплёнными глазами плясали жёлтые пятна, а лёгкие, наконец, до краёв наполнились воздухом. Хрипло дыша и держась за бок, который прошивала боль, я отползла к компьютерному столу, почти залезла под него.

И тут картинка прояснилась, я чётко увидела, как лицо Арсения встретилось с металлической спинкой моей кровати, оставив там кровавый след.

Шевцов бил молча. Сжатые губы побелели, в глазах звериная жестокость. Он поднял скулящего от боли Арсения за шиворот и снова припечатал лицом, только на этот раз в косяк двери.

– Лекс… я, – пытался что-то просипеть парень, – я думал…

– Хреново ты думал, Сеня, – единственное, что прорычал Алексей, прежде, чем выволочить спотыкающегося гостя из моей комнаты.

И вдруг наступила такая звенящая тишина, что собственное дыхание показалось мне непозволительно громким. Тело словно судорогой свело. Дверь была распахнута, кровать испачкана в крови, внизу поднялся крик, который долетал до меня, словно через вату. А я продолжала сидеть, обнимая собственные колени.

Надо бы встать. Закрыть дверь. Но я просто сидела и смотрела в одну точку, пока не увидела перед собой мужские ноги. Подняла взгляд и увидела Шевцова.

В два шага он быстро подходит ко мне, хватает за плечи и резко ставит на ноги. Голова начинает кружиться от внезапной смены положения тела.

– Я сказал закрыть дверь, – звенящая в голосе ярость больно ужалила. – Ты правда такая тупая, что во время пьяной тусовки держишь спальню открытой?!

Все предыдущие разы, когда Шевцов вызверялся на меня, он делал это с ненавистью, яростью, но тихо. Никогда не кричал. Сейчас же мне казалось, что от его голоса с потолка посыплется штукатурка.

– Не кричи на меня, – предательские слёзы так и пытались прорваться, но я сжала зубы и часто задышала, не давая им волю.

– Как тебе вдолбить, что если я что-то сказал, то это нужно выполнять?! Мне что, выпороть тебя?

– Не смей мне указывать! – я тоже сорвалась на крик, чувствуя, что руки начинали дрожать. Поразилась себе и тому контрасту между собой дома и собой здесь. – Почему ты считаешь, что имеешь права мне указывать?! Зовёшь полный дом придурков, а потом ещё и обвиняешь меня!

– Ты сейчас договоришься, – Шевцов говорил уже намного тише, но меня было не остановить.

– Да пошёл ты, Шевцов! Дружков своих пойди выпори!

– Ну всё, кранты тебе.

Резкий хлопок двери обескуражил. Он ушёл. Но едва я успела выдохнуть, как эта несчастная дверь снова распахнулась и на пороге я снова увидела Шевцова.

Челюсти сжаты, желваки натянуты, а в руках… в его руках я увидела ремень.

Я моргнула в надежде, что мне показалось. Потом ещё раз и ещё. Но Шевцов никуда не делся. Он стоял на пороге комнаты, глядя на меня с бешенством и держа в руках ремень. Обычный такой, от брюк.

Захотелось хихикнуть. Нервное, наверное. Ну не станет же он меня и правда лупить ремнём. Или…

Лекс вошёл в комнату и прикрыл дверь. Тихо и без стука.