Ночи дождей и звезд

Ему в жизни не понять такого, сказал себе Томас, и лучше даже не пытаться.

Подняв глаза, он увидел Вонни, переходившую улицу.

– Ясу, Томас, – сказала она. – Здравствуй.

– Ясу… Ну разве не трагедия? Вы, должно быть, знали его, Маноса?

– Да, я знала его еще ребенком, школьником; он всегда был озорник. Подворовывал у меня в саду, ну а я предложила ему там же и поработать. Уж этим я его приструнила. – Казалось, ее радовало это воспоминание.

Томасу не терпелось поговорить с ней, спросить, почему она приехала на этот остров, но было в Вонни что-то такое, что препятствовало любым попыткам сократить дистанцию. Она тут же роняла шутливые замечания, чтобы сбить собеседника с толку:

– Как бы то ни было, сегодня вечером он предстанет перед Богом, но Манос наверняка и Его обаяет. – Она пожала плечами и пошла дальше.

Разговор окончен, понял Томас. Он смотрел, как Вонни шагает вдоль улицы к своей сувенирной лавке. Работы у нее было немного. Интересно, откроет ли она вообще свой маленький магазин…

Он смотрел, как она на ходу пожимает руки прохожим, легко и как ни в чем не бывало.

В такси Эльза наклонилась и накрыла голову шарфом и сидела так, пока они не выехали из деревни. Только тогда она выпрямилась. На ее лице читалось напряжение и озабоченность.

– Хочешь, расскажу, что знаю о том месте, куда мы едем? – предложил Дэвид.

– Спасибо. Это же просто отлично! – Она откинулась на сиденье и закрыла глаза, слушая его речь.

Судя по всему, там располагался небольшой храм, где раньше велись раскопки, но, когда средства иссякли, храм остался в полузаброшенном состоянии. О храме было известно не так много, раскопки на первых порах мало что дали. Но некоторые люди утверждали, что экскурсия того стоит.

А много лет назад неподалеку обосновалась целая колония художников, которая процветала до сих пор. Мастера по серебру и гончары со всех концов земли приезжали туда и поныне. Сама колония оставалась более или менее свободной от коммерции, хотя художники возили свои изделия в деревню для продажи.

Рассказывая все это, Дэвид время от времени поглядывал на Эльзу. Она расслабилась. Очевидно, девушка не желала посвящать его в свои страхи, а он и не спрашивал. Лучше было и дальше бубнить о том месте, куда они направлялись.

– Я тебе надоедаю? – внезапно спросил он ее.

– Нет, с чего ты так решил? Ты успокаиваешь, утешаешь, – слабо улыбнулась Эльза.

Дэвид обрадовался.

– Люди частенько находят меня скучным, – признался он, вовсе не жалея себя и не напрашиваясь на похвалу; он просто констатировал факт.

– Я в этом сомневаюсь, – ответила Эльза. – Как по мне, с тобой очень приятственно проводить время. Я правильно говорю или надо говорить «приятно»?

– «Приятственно» хорошо звучит, – ответил Дэвид.

Она похлопала его по руке, и они устроились в такси поудобнее, глядя либо вверх, в одно окно, где по скалистому склону холма карабкались козы, либо вниз, в другое окно, на сверкающее синее море. Море, которое сейчас выглядело таким дружелюбным и манящим, но вчера забрало столько людей.

– Когда похороны? – вдруг спросила таксиста Эльза.

Он понял вопрос, но не знал слов, нужных для ответа.

– Аврио? – сказал он.

– Аврио? – повторила она.

– Завтра, – перевел Дэвид. – На днях выучил пятьдесят слов, – добавил он извиняющимся тоном.

– Это на сорок пять больше, чем знаю я, – сказала Эльза, и на ее лицо вернулась прежняя улыбка. – Эфхаристо?, мой друг Дэвид, эфхаристо? поли?. Спасибо, большое спасибо!

Они странствовали по пыльной дороге. Как друзья.

После кофе и хлеба с медом Шейн почувствовал себя намного лучше. Он сказал, что в этом месте они проведут последний день, а завтра отправятся в Афины. Паромы до Афин уходили из гавани каждые два часа, добраться – не проблема.

Он сел размышлять, где бы им развлечься сегодня.

– Не думаю, что днем или вечером найдется много развлечений: деревню наводнили пресса, следователи, чиновники. Знаешь, похороны ведь завтра, мне внизу так сказали. – Фионе нужно было спросить, нельзя ли поехать в Афины после похорон, но за день у нее накопилось столько тем, что этот вопрос мог и подождать. – Я тут видела одно милое местечко, там рыбу вылавливают и сразу жарят, прямо у моря; может, сходим туда, как думаешь?

Шейн пожал плечами. Почему бы нет? Вино там наверняка дешевле, чем в модных ресторанах вдоль гавани.

– Ну ладно, тогда идем, Фиона, только давай ты не будешь часами переживать о том, как сказать хозяевам: «Я пошла, а вы оставайтесь».

Она добродушно рассмеялась:

– Вряд ли я настолько жестока, я просто хотела поблагодарить Элени за то, что она так добра к нам, и выразить соболезнование по поводу ее друзей.

– Это не твоя вина. Ради всего святого! – У Шейна был один из тех дней, когда его могло взбесить что угодно.

– Нет, конечно же не моя, но быть вежливым не помешает.

– Мы достаточно хорошо платим им за постой, – проворчал он.

Они не платили практически ничего: не будь приютившая их семья такой бедной, им с Шейном не досталась бы эта спальня. Но сейчас было не время спорить с ним.

– Ты прав. Пора выдвигаться, пока не стало слишком жарко, – сказала она, и они спустились по облезлой лестнице, затем пройдя через людную кухню мимо семьи, которая так и сидела, оглушенная своей бедой.

Фиона хотела остановиться, посидеть рядом с ними, шепча им слова утешения, все эти греческие фразочки, которые слышались повсюду: «ти?пота, зен пира?зи», то есть «ничего, ничего страшного».

Но она знала, с каким нетерпением Шейн ждет первого глотка холодного пива за сегодня. И как много она должна рассказать ему, так что лучше не тянуть. Подкрадывался полдень, становилось очень жарко. Им следовало немедленно отправиться в таверну на берегу.

Дневная жара действительно крепчала.

Томас раздумал подниматься на холмы, для такого путешествия нужно было подняться рано-рано утром. Он заглянул в сувенирную лавку. Так и знал: Вонни не открылась. Она вывесила в окне объявление на греческом языке, короткое и с черной окантовкой, – он видел такие по всей деревне. Ему сказали, что там написано: «Закрыто в дань уважения».

Вонни дремала в своем кресле. Она выглядела усталой и старой. Что, если она действительно ночевала в курятнике? Тогда как в квартире была пустая спальня. Она могла бы легко перебраться туда, но Томас знал, что лучше не лезть с расспросами.

Магазины позакрывались, но и без них было куда пойти. Да и, по правде говоря, он не хотел уезжать далеко от потонувшей в горе деревушки. Он шел вдоль побережья к простенькой забегаловке, которую заприметил на прошлой неделе. Несколько дней назад, когда он проходил мимо, там стоял чудесный запах жареной рыбы. Самое подходящее место, чтобы посидеть, полюбоваться морем и подумать. Как хорошо, что он вспомнил об этом.

Там была защита от солнца – потрепанные зонтики, с моря дул прохладный бриз. Туда Томас и направился.

Такси Эльзы и Дэвида прибыло на старую площадь – самый центр Калатриады.

Водитель принялся размышлять, где их высадить.