Тайна леди Одли

– Да, моя дорогая, – ответил молодой человек. – Я немного обеспокоен одним неприятным делом, имеющим ко мне отношение, и я лучше не пойду сейчас к дяде. Спокойной ночи, Алисия. Я приду или напишу завтра.

Он пожал кузине руку, поклонился леди Одли и вышел через темную арку на тихую аллею за Кортом.

Госпожа и Алисия наблюдали за ним, пока он не скрылся.

– Бог мой, что это случилось с моим кузеном Робертом? – в нетерпении воскликнула мисс Одли, когда адвокат ушел. – Что значит это нелепое поведение? Какое-то неприятное дело, которое его беспокоит, в самом деле! Думаю, какой-нибудь злопамятный прокурор навязал бедняге судебное дело, и он впадает в слабоумие от смутного осознания своей некомпетентности.

– Вы когда-нибудь изучали характер вашего кузена, Алисия? – серьезно спросила госпожа, немного помолчав.

– Изучала характер! Нет, леди Одли. Зачем мне это? – ответила Алисия. – Не требуется много времени, чтобы понять, что он ленивый, эгоистичный сибарит, который заботится лишь о собственном спокойствии и комфорте.

– Но ты никогда не думала, что он немного странный?

– Странный! – повторила Алисия, поджав свои алые губки и пожав плечами. – Ну да… полагаю, что для таких людей обычно есть какое-нибудь извинение. Да, я полагаю, Боб со странностями.

– Я ничего не слышала о его отце и матери, – задумчиво продолжала госпожа. – Ты помнишь их?

– Я никогда не видела его мать. Она была в девичестве мисс Дэлримил, лихая девушка, сбежавшая с моим дядей и потерявшая вследствие этого приличное состояние. Она умерла в Ницце, когда бедному Бобу было пять лет.

– Ты не слышала о ней что-нибудь особенное?

– Что вы имеете в виду – «особенное»? – спросила Алисия.

– Ты не слышала, что она странная, то, что люди называют немного не в себе?

– О нет, – смеясь ответила Алисия. – Моя тетя, полагаю, была весьма рассудительной женщиной, хотя и вышла замуж по любви. Но если помните, она умерла до того, как я родилась, и поэтому я мало о ней знаю.

– Но, полагаю, ты помнишь своего дядю?

– Моего дядю Роберта? – спросила Алисия. – О, да, я хорошо его помню.

– Был ли он странный, я имею в виду, были ли у него особенные привычки, как у твоего кузена?

– Да, думаю, Роберт унаследовал все странности своего отца. Мой дядя проявлял такое же безразличие к окружающим, что и мой кузен, но поскольку он был хорошим мужем, любящим отцом и добрым хозяином, никто не оспаривал его взглядов.

– Но он был странным?

– Да, я полагаю, считалось, что он немного странный.

– А, – мрачно промолвила госпожа, – я так и думала. Ты знаешь, Алисия, безумие чаще передается от отца к сыну, чем от отца к дочери, и от матери к дочери, чем от матери к сыну. Твой кузен Роберт Одли очень красивый молодой человек, и я думаю, очень добросердечный, но за ним нужно присматривать, Алисия, потому что он безумен!

– Безумен! – возмущенно воскликнула Алисия. – Вы выдумываете, госпожа, или же… или… вы пытаетесь напугать меня, – добавила юная леди с тревогой.

– Я только хочу, чтобы ты была настороже, Алисия, – ответила госпожа. – Мистер Одли может быть, как ты говоришь, просто немного странный, но он так разговаривал со мной сегодня вечером, что напугал меня до смерти, и я думаю, – он сходит с ума. Я сегодня же вечером серьезно поговорю с сэром Майклом.

– Поговорите с папой! – воскликнула Алисия. – Но вы не будете беспокоить папу такими предположениями!

– Я только предостерегу его, моя дорогая Алисия.

– Но он никогда не поверит вам, – сказала мисс Одли, – он посмеется над таким предположением.

– Нет, Алисия, он поверит всему, что я скажу ему, – ответила госпожа со спокойной улыбкой.

Глава 5. Подготовка почвы

Леди Одли прошла из сада в библиотеку, уютную домашнюю комнату, обитую дубовыми панелями, в которой сэр Майкл любил читать или писать, или обсуждать дела поместья со своим управляющим, рослым сельским жителем, агрономом и юристом, снимающим небольшую ферму в нескольких милях от Корта.

Баронет сидел в широком мягком кресле у камина. Яркие языки пламени взметались и падали, вспыхивая то на полированных выступах книжного шкафа из черного дуба, то на золотисто-красных переплетах книг, то отсвечивая от афинского шлема мраморной Паллады, то освещая лоб сэра Роберта Пила.

Лампа на письменном столе еще не была зажжена, и сэр Майкл сидел, ожидая при свете огня в камине прихода своей юной супруги.

Мне очень трудно описать чистоту его великодушной любви – такую же нежную, как привязанность молодой матери к своему первенцу, и такую же рыцарскую, как беззаветная страсть Байярда к своей госпоже.

Пока он думал о своей обожаемой жене, дверь открылась и, подняв голову, баронет увидел хрупкую фигурку у двери.

– Моя дорогая! – воскликнул он, когда госпожа закрыла за собой дверь и направилась к нему. – Я думал о тебе и ожидал тебя целый час. Где ты была и что делала?

Госпожа немного помедлила, оставаясь в тени, прежде чем ответить на его вопрос.

– Я ездила в Челмсфорд, – промолвила она, – за покупками и… – Она запнулась, в смущении теребя ленты от своей шляпки своими тонкими белыми пальчиками.

– И что же, моя дорогая, – спросил баронет, – что же ты делала, вернувшись из Челмсфорда? Я слышал, как экипаж остановился у дверей еще час назад. Ведь это был твой экипаж, не так ли?

– Да, я приехала час назад, – ответила госпожа с тем же смущением.

– И чем ты занималась, приехав домой?

Сэр Майкл задал этот вопрос с легким упреком. Присутствие юной жены словно солнце освещало его жизнь, и хотя он вовсе не хотел привязывать ее к себе, его глубоко огорчало, что она могла охотно и безо всякой надобности проводить время без него, по-детски болтая и предаваясь легкомысленным занятиям.

– Чем же ты занималась, приехав домой, моя дорогая? – повторил он. – Что так задержало тебя?

– Я беседовала с… с мистером Робертом Одли.

Она продолжала теребить ленты от своей шляпки, наматывая их на пальцы, и говорить смущенным голосом.

– Робертом! – удивился баронет. – Роберт здесь?

– Он был здесь.

– И все еще тут, я полагаю?

– Нет, он ушел.

– Ушел! – воскликнул сэр Майкл. – Что ты имеешь в виду, дорогая?

– Я хочу сказать, что ваш племянник приходил в Корт сегодня днем. Алисия и я видели его в саду. Он был здесь еще четверть часа назад, беседуя со мной, а затем поспешил прочь, ничего толком не объяснив, за исключением нелепого предлога о каком-то деле в Маунт-Стэннинге.

– Дело в Маунт-Стэннинге! Да какое дело у него может быть в этом Богом забытом уголке? Значит, он отправился ночевать, как я понял, в Маунт-Стэннинг?