Руки, полные пепла

Порез выглядел так, будто его нанесли только что. И хотя не кровоточил, но и заживать не торопился. А вот темные края Гадесу совсем не понравились. И ему показалось, он что-то ощутил… но чувство тут же пропало, он не смог за него зацепиться, как ни пытался.

– Почему не заживает? – Амон тут же начал ходить из стороны в сторону. – Это ненормально, да?

– Потому что ее нанес бог, – огрызнулся Сет. – Не думаешь, что тут свои правила?

Он опустил футболку, но Гадес спокойно поинтересовался:

– И что, ты хотел молчать об этом?

– Как видишь, я не собираюсь прямо сейчас лечь и сдохнуть. А позже спросил бы у кого-то из богов, кто лечит.

– У меня есть вода из Стикса.

Гадес оставил Амона рассказывать Софи, как это влияет на богов, а сам быстренько вернулся в гримерку, сейчас пустую и покинутую. Валялись только его собственные вещи – и Стива. Вряд ли тот собирался за ними возвращаться.

Пластиковый небольшой пузырек мало походил на сосуд богов. Но вода в нем с глубоким фиолетовым подтоном действительно была набрана в Стиксе. Человека она могла убить, а вот на богов действовала совершенно иначе: вылечить совсем не смогла бы, но придавала сил, энергии и в то же время успокаивала.

Сета усадили на стул посреди комнаты и, судя по его мрачному выражению лица, он решил, что проще сдаться и сделать, как просят. Поэтому он выпил воду, и Амон тут же засуетился в поисках мусорки. «Никто не должен найти эту бутылку… эй, Гадес, может, просто ее развеешь?»

Софи наблюдала молча, Гадес, рассматривая спину Амона, на полном серьезе думая, стоит ли и правда применить свои силы. Когда услышал негромкий голос Сета:

– Аид… не хочу мешать, но что-то мне нехорошо.

Он едва не завалился на пол, но Гадес успел вовремя поддержать и усадить Сета на диван, где тот откинулся на спинку, тяжело дыша.

– Вот это точно ненормально! – Побледневший Амон остановился за диваном и, кажется, был близок к панике.

– Успокойся, – бросил Гадес. – Сет?

На висках Сета поблескивали бисеринки пота, но кажется, он уже не собирался отключиться прямо здесь и сейчас.

– Если Стикс так действует… это Оружие Трех Богов, Аид.

Древние боги не умерли и никогда не могут быть мертвы.

Если только их не убьет другой бог. Такого не случалось… до недавнего времени.

Но многие знали об Оружии Трех Богов: любые три бога, объединившись, могут создать кинжал, способный убивать других богов. Даже не нанося смертельной раны – достаточно царапины, которая будет постепенно разъедать даже не тело, саму божественную сущность.

Трупный яд, отравляющий, пока не убьет окончательно.

Такого тоже никогда не случалось. И Гадесу оставалось надеяться, не случится и на этот раз. Он видел недоумевающий взгляд Софи – но даже она понимала, что здесь что-то не так. А перепуганный Амон, кажется, сам был готов свалиться в обморок.

Вся картина вечера внезапно четко встала перед глазами Гадеса. Нападающие не хотели убить, как тогда с Амоном. Им было достаточно всего лишь ранить. Возможно, они сразу целились в Сета. Или хотели оцарапать всех, но не успели.

И вот что ощущал Гадес от этой раны – смерть.

– Можно ведь что-то сделать? – тихо спросил Амон.

– Конечно, можно, – с раздражением ответил Сет. – Не настолько глубокая рана. Я свяжусь с парочкой богов-врачей. Они привыкли к моим звонкам.

Гадес не разделял уверенности Сета. И поймав его взгляд, понял, что и сам Сет говорит, только чтобы убедить Амона.

Согласно легендам, Оружие Трех Богов создается сложно и требует чуть ли не божественной жертвы – яд действует медленно, но и противоядие подобрать сложно. Хотя нет ничего невозможного – это Гадес тоже знал. Необратима только смерть.

Заиграла негромкая музыка, в которой Гадес с удивлением узнал одну из своих песен. А покрасневшая Софи вытащила из кармана телефон. Она посмотрела на экран и решительно нажала отбой:

– Извините… это мама. Опять нудеть станет, где я в такое время.

Гадес, Амон и Сет переглянулись: меньше всего им сейчас нужны проблемы с Деметрой. Поднявшись, Гадес решительно заявил:

– Я отвезу тебя.

– Что? – Софи растерялась. – Сейчас? Опять выгоняешь?

– Нет. Но тебе пора к себе домой, а Сету к себе.

– Да, – согласился Сет. – Мне надо выспаться после водички из Стикса, а завтра озадачим лекарей.

Амон вызвался поехать с ним, и Гадес видел, что Софи обеспокоенно за ними наблюдает – но Сет и правда выглядел гораздо лучше. Оставив их в клубе, Гадес с Софи вышли первыми.

Прохлада отрезвляла, ласкала кожу. И казалось, всё произошло не сегодня, а столетия назад. Хотя, прикрыв глаза Гадес мог вспомнить другие века и иные ветра. Только голос Персефоны не менялся. Хотя сейчас в нем звучало беспокойство:

– Он просил не говорить Нефтиде. Она не может вылечить?

Гадес достал сигареты и закурил:

– Неф не умеет лечить. Не богов. И начнет беспокоиться. Но Сет не прав, я напишу ей.

Он не стал звонить – объяснять всё произошедшее не хотелось, да и не известно, где сейчас Нефтида и в чьей компании. Поэтому Гадес просто написал сообщение, прося срочно приехать домой.

Неф тут же перезвонила, но Гадес сбросил вызов, отключил на телефоне звук и убрал в карман. Ветерок холодил, но привычный вкус табака успокаивал. Гадес хотел выглядеть спокойно, к тому же уравновешенность позволяла хорошенько обдумывать вещи. Но Персефона видела и знала.

– Ты волнуешься, – сказала она.

– Да, – не стал отрицать Гадес. – Стива шантажировали, а Майки сегодня чуть не умер. По нашей вине. Кто-то убивает богов. Теперь они добрались до Сета. Я не знаю, что делать.

– Но ты поймешь.

Их взгляды пересеклись. Красноватый неон вывески клуба бросал на лица кровавые тени, а в глазах обоих отражались бездна и сумерки, и воды Стикса. Узкая ладошка Софи легла на руку Гадеса, и он знал: Персефона верила в него. Как и всегда. И больше всего на свете ему хотелось прижать ее к себе, прикрыть глаза, ощущая ее кожу, ее волосы, ее уверенность.

Пальцы Софи скользнули, перехватили сигарету. И там, где еще минуту назад к фильтру прикасался Гадес, оказались губы Софи. Она затянулась и выпустила дым, такой же мерцающе кровавый. Выкинула сигарету.

– Поехали, – хрипло сказал Гадес.

Он даже не смотрел на часы с того момента, как проснулся. Время не имеет значения, если живешь вечно – и Гадес вспоминал о нем только рядом с Персефоной.

Возможно, поэтому он был одним из немногих богов, кто живо реагировал на ход времени. На пульсирующую смену эпох.