Право жить

– Возможно, – невесело усмехнулся я. – Хотя договоров кровью ни с кем не подписывал точно.

– Ладно, проехали, – мягко отдёрнул Володьку Боксёр. – Оставим на этой теме знак вопроса, хотя подобный сценарий я вовсе не исключаю, и в пьяном трёпе Гвоздя что-то есть трезвое.

В какой-то момент нашего застолья мой менеджер и тренер, мельком глянув на часы, стал собираться домой.

– Проводи, – кинул он мне, поднимаясь из-за стола.

– Ты за Гвоздём, пожалуйста, присмотри, – напутствовал он меня. – Парень, когда пьяный, дураком становится конкретным. И ещё, будь на связи, я с тобой не прощаюсь, поскольку всё только начинается.

Скрепив всё сказанное крепким рукопожатием, Боксёр не оглядываясь, уверенным шагом направился в сторону припаркованного такси.

Проводив глазами коренастую, быстро удаляющуюся фигуру, я без особого желания вновь отправился в кабак, к оставленному без присмотра приятелю.

К моему немалому удивлению, столик наш уже был оккупирован всё теми же мутными девицами. Никак не отреагировав на моё внезапное появление, они без смущения заправляли своё нутро дорогим коньяком, которым их щедро угощал одуревший от женского внимания Вован.

С трудом проведя десяток минут в столь изысканном обществе, я, предупредив приятеля, отправился на улицу, чтобы поймать бомбилу и одновременно провентилировать свежим воздухом свои лёгкие.

Моё отсутствие было не долгим, но этого вполне хватило, чтобы в кабаке произошли существенные перемены. На месте Гвоздя в окружении всё тех же размалёванных девах, по-хозяйски расположился какой-то неприятный, с тщательно прилизанными волосами мен. Нагло щерясь, он вполголоса втирал тем какую-то пошлятину, от чего пьяное бабье ржало, словно табун диких кобылиц. Особенно меня смутила золотая печатка на пальце новоявленного персонажа. Именно такая была у Вовки и расставаться с ней, по моему твёрдому убеждению, он не собирался точно, пусть даже в смертельно пьяном виде.

На логичный и вполне законный вопрос, куда подевался мой приятель, мужчина лишь неопределённо пожал плечами и вальяжно потянулся к бокалу. Однако от меня не ускользнул взгляд одной из девиц, непроизвольно брошенный в сторону коридора, где находились туалетные комнаты.

Не теряя время, дорожа каждой секундой, прямиком мчусь туда и, как оказалось, очень даже к месту. Трое крепких на вид молодцев, примерно моего возраста, прицельно и просто с каким-то садистским усердием футболили ногами лежавшего на кафельном полу Володьку. Особенно изощрялся один мордастый детина с бритым затылком, упорно старавшийся попасть бедолаге Гвоздю точно в лицо. Именно с него я и начал святой акт, справедливого возмездия, сломав с одного удара ему скуловую кость. Второй из компании конченных уродов поспешил было принять боксёрскую стойку, но это не спасло его нос от жёсткого прямого удара левой. Третьему повезло больше: он даже успел добежать до гардероба, и кабы, не моя удачно проведённая подсечка, Вовкин кошелёк, наверняка, исчез бы вместе с ним во мраке осенней питерской ночи.

Прежде чем заняться беднягой приятелем, я, не обращая внимания на встревоженную погоней ресторанную публику, прямиком направляюсь к нашему столику.

– Печатку моего кореша верни, – кидаю я ещё на подходе всё тому же сверх- самоуверенному мену, который с наглой усмешкой, по-хозяйски продолжал занимать Володькино место.

Ответом мне был злой взгляд и волчий оскал, обнажающий ряд золотых зубов.

– Ты, шкварка залётная, на кого бочку свою катишь? Здесь моя точка, здесь я всё решаю, – процедил высокомерно он. При этом рука говорящего плавно скользнула под стол и стала медленно приподнимать брючину, под которой блеснул лезвием притороченного к ноге нож.

Не вступая в гнилые, не обещающие ничего хорошего тёрки, коротко, без замаха, вбиваю открытую ладонь в висок оборзевшего чела, и, нависнув над обездвиженным телом, одним движением сдёргиваю печатку с его холеного пальца. После чего крепко зажав её в кулаке, снова бегу сквозь притихший зал к Гвоздю. Там, не заморачиваясь на стонущих на полу бычков, буквально отдираю парня от умывальника и что есть силы волоку его прочь из этого, далеко недружелюбного заведения.

И, похоже, нам сегодня точно везло: бомбила, как обещал, добросовестно дожидался своих клиентов почти у самого входа. Его новенькая семёрка едва успела тронуться в путь, как её место тут же заняла патрульная машина, полностью упакованная милицейским нарядом.

Двухкомнатная квартира Гвоздя в старинном Питерском доме, доставшаяся ему по наследству от ушедших рано родителей, выглядела как-то мрачно и очень даже не уютно. Непривычно высокие потолки, старая, похоже, ещё послевоенная мебель, редкие фотографии по стенам, всё это невольно погружало в атмосферу тяжёлых, ушедших в прошлое лет. Особенно запущенно выглядела кухня, но всё это, было, конечно, не моим делом.

Открыв форточки, чтобы внести немного свежести в душную атмосферу дома, я вручил приятелю украденный у него кошелёк и золотую печатку. На что Гвоздь, тут же предложил обмыть сие значимое событие.

Ограничив Вовчика только одной рюмкой сорокаградусного зелья, дружески советую ему отправиться в ванную, после чего сразу лечь в кровать.

Ранним утром следующего дня, стараясь не разбудить хозяина квартиры, спящего в какой-то неестественной позе, быстро привожу себя в порядок и в отличном настроении беру курс на Финляндский вокзал. А спустя всего несколько часов, к великой радости родителей, их блудный сын вновь пересёк порог родного дома. Однако, помимо тёплого приёма, там меня ждал малоприятный сюрприз в виде казённой повестка в военкомат, гарантирующая два полных года командировки, прямиком в суровые тундры Кольского полуострова.

Глава 11

Был уже поздний вечер, когда изумрудного цвета девятка доставила нас к месту жительства. И первым чем приятели занялись, стал бедняга Тиран, который едва сумел сдержать свои естественные потребности до ближайшего куста шиповника. Затем вся троица плотно поужинав, наконец-то смогла по-настоящему расслабиться. Удобно расположившись в мягких креслах напротив огромного телевизора, мы взялись было смотреть какой-то музыкальный и по нашему мнению бестолковый фильм, как тут вновь зазвонил телефон. Кому именно не спалось в эту тёплую летнюю ночь, можно было даже не гадать. Особенно, если взять во внимание счастливую и как-то сразу поглупевшую физиономию моего нового приятеля.

Чтобы не мешать их беседе, я вежливо поднялся с места и направился на кухню заварить свежий чай, а заодно придать посуде более чистый и благородный вид.

Минут через пять, вернувшись в комнату с двумя полными чашками горячего напитка, сразу обращаю внимание на хозяина квартиры, который был чем-то заметно озадачен и одновременно очень доволен.

– Вижу, за тебя можно порадоваться.

– Отчасти можно, – согласился парень. – Конечно, если не брать во внимание того, что Элен завтра собралась лететь со мной в Москву. Казалось бы, что такого, но Боксёр на этот раз замутил бой с далеко не порядочной компанией. И никто не сможет сказать, чем вся эта байда закончиться.

– Так зачем твой менеджер пошёл на это? – искренне возмутился я. – Пусть сами сюда едут, если их так припёрло.

– Во-первых, решение принимали мы вместе, – парировал мой выпад Сашка. – А во-вторых, в Первопрестольной, даже проиграв, я срублю денег больше, чем здесь при выигрыше.

Спорить я не стал. Оставаясь каждый при своём мнении, мы то и дело аккуратно прикладываясь к чашкам горячего, круто заваренного чая тупо пялились в экран телевизора, по которому гнали всё ту же, музыкальную, невероятно занудную хрень.

Первым нарушил затянувшуюся паузу, конечно, я.

– Слышь, боец, лучше, чем в ящик беспонтовый пялиться, про армейку свою что-нибудь расскажи. Уверен, что и там у тебя без приключений не обошлось.

– Так оно и было, – соглашаясь, кивнул головой парень. – Только таких историй про свою службу каждый второй в загашнике с десяток имеет. Это, всё те же обнаглевшие от безнаказанности дедки, зануды – офицеры, долбанный плац, выбивающий из тебя твою гражданскую индивидуальность, и (что всегда меня бесило) так это тупые, заезженные армейские выражения, типа «чтобы служба мёдом не казалась». Ну, а своей службой на Крайнем Севере я большей частью обязан Гвоздю, и почему так считаю, рассказать, пожалуй, можно.

– Той же осенью, спустя всего лишь десять дней после триумфального питерского вояжа, мне позвонил Боксёр и предложил провести очередной бой. Я, конечно, объяснил ему, что в ближайший понедельник, ровно через неделю, мне надо быть на призывном пункте. На что Николаич пояснил, что бой должен состояться в воскресенье, а значит, всё будет типа в масть. На что я, конечно, дал своё добро, потому как ещё находясь под сильным впечатлением от первой поездки, решил что всё это, скорее всего моё, и деньги играли здесь далеко не главную роль.

Свой второй поединок я так же выиграл вчистую. Правда, на это раз не так скоро, как нам хотелось. Соперник, помимо солидной мышечной массы, имел отличную боксёрскую подготовку. Потому, только к концу третьей минуты поединка ударом ноги в икроножную мышцу мне удалось на секунду заставить соперника раскрыть левую часть своей головы – а этого вполне хватило, чтобы мой правый кулак тут же туда влетел.

Потом было снова застолье и поднятые бокалы за красивую и быструю победу и конечно за нашу могучую и непобедимую Красную армию.

В этот раз хорошо нарезался сам Николаич, ну, а Володька, готовый по первому требованию отвезти меня домой, был ограничен лишь соком и минеральной водой.

На сборный пункт к военкомату я подкатили с шиком. Блестя полированными бортами, чёрная волга на скорости влетела на площадь и резко остановилась возле группы офицеров.

– Смирно, – заорал во всю глотку Гвоздь, высунув свою коротко стриженную башку из окна. – Генерал приехал.

Его шутку оценили, правда, только гражданские люди. Господа военные, проигнорировав команду, велели Вовке отогнать машину с призывного пункта, после чего тут же взялись за меня.

А спустя всего каких-то несколько дней, я прибыл в предписанную мне часть, и уже в первую ночь понял причину, по которой прибывшие ранее пацаны нашего призыва ходят, как говорится, на полусогнутых ногах.

Всех шестерых новобранцев, включая и меня, подняли с кроватей сразу после отбоя и, подгоняя отборной матершиной, выстроили в коридоре казармы.

Старший сержант Молимоненко, с которым мы уже имели несчастье познакомиться днём, стал по одному заводить вновь прибывшее пополнение в бытовую комнату, где четверо подвыпивших дедов начинали морально и физически ломать растерянных и ещё не адаптированных к подобной жизни пацанов.

Я в той шеренге стоял последним, но, когда и второй боец, озарённый правдой службы, размазывая струящуюся из носа кровь, вернулся в строй, мне пришлось намеренно занять место следующего по счёту салаги.

– Почему без команды? – зло заскрипел зубами Молимоненко.

– Да спать уж больно хочется, товарищ младший сержант, – широко зевая, ответил я.

– Ты что, салабон, уже разжаловал меня, – выпятив свою цыплячью грудь, возмущённо взвизгнул он. – Давай, в бытовку бегом. Будет тебе сегодня сладкий сон.

Оказавшись в окружении четвёрки вызывающе разхлёстанных старослужащих, я тут же стал ломать дурочку, открыто провоцируя их к действию:

– Ну что, граждане дедушки, походу крутыми паханами здесь себя почувствовали? На гражданке наверно чморили вас, а здесь благодаря нашим славным отцам-командирам есть на ком оторваться?