Илимская Атлантида. Собрание сочинений

Несколько лет Вячеслав Алексеевич возглавлял сборную СССР, которая под его руководством становилась шестикратным чемпионом Европы, победителем Олимпийских Игр 1980 года, двукратным чемпионом мира, трехкратным обладателем Кубка мира и т. д. Начиная с 1967 года, с небольшими перерывами и до самой смерти Платонов являлся и главным тренером ленинградской команды «Автомобилист». Его неоднократно признавали лучшим тренером мира (1981, 1991) и лучшим тренером Европы (1986, 1990), а в 2001 году вместе с японским тренером Ясутакой Мацудайрой он был назван лучшим тренером XX века в мужском волейболе.

Можно было бы продолжать, но перечисления заслуг и титулов недостаточно, чтобы представить личность этого человека. Я многое о нем помню, могу рассказать о его характере, о привязанностях, о стремлениях и достижениях. Но главные особенности Платонова – сила характера и душевная целостность. Время неумолимо. Совсем недавно я разговаривал с этим выдающимся человеком, лучшим в мире волейбольным тренером, как сказано в одном из его международных свидетельств. Помню, как смеялся над его остроумными шутками, пожимал его уверенную руку, спорил, учился его выдержке и стойкости. Плохо верится, что моего кумира и доброго друга уже нет. В 2005 году, будучи в силе, обуреваемый новыми планами, он неожиданно ушел от нас – трагедия для родных, друзей и всех почитателей его мастерства. И моя личная огромная потеря.

* * *

Всю жизнь я проработал в строительстве, на своем веку видел много руководителей, и поэтому говорю с уверенностью – Вячеслав Алексеевич был выдающимся учителем, психологом и мудрецом. Эти качества не приобрести в институте, отчасти они присущи человеку от рождения, но для своего проявления требуют личного преображения, дерзновения, постоянного духовного совершенствованиях. У Платонова было много сил, интеллектуальных, физических и нравственных, такой груз, который он на себя взвалил и успешно нес до самого конца жизни, под силу немногим.

То, сколько хорошего он сделал для спортивного Ленинграда и Петербурга рубежа веков, все более отчетливо проявляется на фоне наших нынешних спортивных неудач. Чем больше современных турниров и матчей на высшем уровне отделяют нас от громких побед сборной СССР и ленинградского «Автомобилиста», тем выше становится проба побед тренера Вячеслава Платонова. А в моей жизни он поныне остается мне примером того, как можно и нужно жить, чем надо обладать, чтобы достигать поставленных целей, не ища легких путей. Пока я жив, всем буду говорить, что тренер Платонов – великий человек.

Когда в моей жизни возникают тяготы, когда появляются неразрешимые вопросы в работе, в производственных отношениях, я вспоминаю своего великого друга. Примеряю на себя его поступки, предполагаю, что бы он сделал, что посоветовал бы мне в таком-то случае. Поверьте, помогает, успокаивает, и находится решение вопроса, и отступает отчаяние.

Величие Платонова проявлялось не только в спортивных успехах, но и в повседневных делах, в рутинных вопросах, связанных с обеспечением быта команды. Понятие «великий» имеет и пространственные, и временны?е параметры. Великий – это тот, о ком помнят в веках. Великий – тот, кто в своих деяниях превышает привычную меру человеческих свершений. У великого человека – обязательно великая душа. Но сам человек не может оценить степень своей значимости в мире. Поэтому его присные, его единомышленники должны оценить и отразить его творчество – именно творчеством можно назвать все, что он делал, потому что созидание человеком своей жизни – есть высший творческий процесс. Попробую оценить и я.

* * *

Платонов при жизни назван великим. Однако его не только хвалили, но и ругали, и, бывало, крепко. Однажды это сделал Борис Ельцин. «Мы потеряли народный волейбол», – прогнусавил, как всегда не разобравшись, этот непопулярный президент России, уверенный в том, что уж в волейболе-то он разбирается отменно, ведь он и сам в институтские свои годы иногда играл в волейбол.

И мне казалось, что я хорошо разбираюсь в правилах этой игры, потому что играл в молодости. С волейболом, как игрой, я познакомился очень рано, даже не в молодости, а в детские годы. В любое свободное время молодежь в моей деревне Погодаевой находила себе спортивные развлечения. Летом в выходные дни большая поляна перед деревней со стороны речки Тушамы была площадкой для игр в лапту и городки. Там же по вечерам разводили большой костер, и радостные и счастливые молодые люди носились вокруг него, похожие на дикарей из книг Стивенсона и Купера. Мы, пацаны, всегда были рядом, вольно или невольно перехватывали налету азы и приемы мастерства, подбирали и недозволенные слова и выражения. В лапту мы, десятилетние, играли отлично, были равноправными партнерами мужской и женской половинам деревни, в беге и ловле мяча превосходили многих взрослых. При формировании команды это обстоятельство всегда учитывалось, ну а если при этом мы вырывали победу, счастью не было предела. Поныне мое сердце начинает учащенно биться от радости, когда я вспоминаю те свои детские победы.

С игрой в футбол было похуже. Очень редко играли в него на поляне. Причин тому было много: поляна не была достаточно ровной площадкой, пригодной для этого заморского развлечения, да и край ее у крутого берега реки, как назло, притягивал мяч, норовивший сорваться с обрыва. Ну, и самое главное, нужно было найти двадцать два человека с приблизительно равными навыками футбольного мастерства. Вот в Нижне-Илимске, большом селе, что расположился по другую сторону Илима, контрапунктом повторяя изгибы реки на протяжении нескольких километров, другое дело: и стадион был с размеченным стандартным полем, да и желающих поучаствовать столько, что кроме команды еще и целая скамейка запасных набиралась.

Поэтому самой любимой игрой в деревне был волейбол. Мы начинали, как только стаивал снег. Помню это блаженное время, когда землей, готовящейся к возрождению, с жадностью впитывались весенние лужи, и зацветала черемуха, окружая всю деревню зыбким ароматом и цветоносным светом. Кроны черемух напоминали трепещущие на ветру купола парашютов, казалось, на них спускаются на землю вешние дни. Каждый вечер парни и девчата выходили играть в волейбол. Играли увлеченно, весело, беззлобно, здесь царила общая радость. Только непререкаемый зов матери мог остановить мою игру, и я нехотя брел домой, утешая себя непреложным доводом – завтра рано вставать.

Площадка для волейбола была оборудована за деревней, рядом с гумном. Там уже заканчивались придомовые огороды, но еще не начинались колхозные поля, вот здесь мудрые взрослые и нашли отличное место для наших спортивных развлечений. Оно было хорошо тем, что находилось недалеко от околицы, рядом с дорогой, ведущей в Кулигу, на Малую речку, в лес, где каждый год заготавливали дрова, чтоб пережить зиму. То есть все проходящие становились нашими невольными зрителями и болельщиками. Я и сейчас вижу это место, правда, отстраненно, словно с самолета или с высоты возраста моей жизни. И обязательно вижу слева Красный Яр. Эта природная каменная стена, не подвластная времени и невзгодам, как будто прикрывала от них деревню, поля, всех нас своей закаленной непостижимой силой. А дальше, впереди, всегда вижу Качинскую сопку, эту печально-одинокую гору, постоянно присутствовавшую в интерьере нашей крестьянской жизни. Хоть до нее расстояние сорок километров, но она всегда была рядом, словно таежный маяк, словно член коллектива. В тяжелые минуты прикоснешься к ней взглядом, убедишься в ее незыблемости, и беды покажутся маленькими, незначительными в сравнении с ее неколебимым величием, которое сродни Вечности.

Мне всегда хотелось забраться на Качинскую вершину и постичь тайны окрестного мира. Каждый год после окончания учебы для школьников организовывалась экскурсия на Качинскую сопку. Конечно, отсюда угол обзора расширялся, но весь мир виден не был, всегда что-то загораживало, мешало рассмотреть даль. Чуть правее сопки, там, где дорога шла к Малой речке, горизонт закрывал Шальновский хребет, но он был далеко, его вершины были чуть видны, если не затенялись облаками, мне всегда казалось, что там заканчивается земля.

Вот в этом средоточии волнующей красоты, на пересечении меридианов вечности и параллелей времени и находилась площадка для игры в волейбол. В благодатное время – а это май и начало июня, когда мошка, или как ее называли, гнус, еще не созрела и не вылетела, подгоняемая неуемным намерением жадно впиться в любое живое существо, деревенская молодежь выходила играть в волейбол. Как сейчас помню эти благоуханные вечера, воздух, сотканный из ароматов черемухи, смородины, сосны, ели. Площадка обрамлена, как картина золотой рамой, яркими жарками, солнечными цветами, излучающими сияние и тепло. Наш волейбольный мяч не нарушал природной идиллии. Он как возбужденный жук упрямо и целенаправленно летал над самодельной, в иных местах аккуратно заштопанной сеткой. В команду пацанов не берут, нам остается бегать за откатившимся мячом, следить линию. И то – радость! Иногда мне доверяют судить. А это уже – счастье!

Зрителей немало, полдеревни болеет, каждый – за своего героя, а ты руководишь всем процессом. Подача справа, подача слева, потеря подачи, очко. Игра закончилась, все расходятся, обсуждая процесс и результат. Долго не заснуть, ты все еще на площадке, взор прикован к летающему мячу, анализируешь удачи и ошибки, мысленно проигрываешь матч, как тренер придумываешь новые возможные комбинации и уловки, надеясь, что завтра вновь услышишь заветные слова:

– Миша, будь судьей.

Волейбол для меня закончился, когда я уехал из деревни. В городе все по-другому, там к спорту относятся профессионально, с научной точки зрения.

– Ты, Миша, ростом маловат. Конечно, если любишь волейбол – люби, но в команду не возьмем, не обижайся. Займись тяжелой атлетикой, тебе это больше подойдет…

Я все это понимал, свои возможности не преувеличивал, и к восемнадцати годам понял – волейболиста-профессионала из меня не получится. Так из спортсмена я превратился в болельщика. Я много читал, в подробностях изучил историю возникновения волейбола. Помню, как удивился, узнав, что придумал эту игру американец – преподаватель физкультуры Уильям Морган. До этого я был убежден, что волейбол – русское изобретение, даже сибирское.

На самом же деле в 1895 году американский преподаватель физкультуры из Гелиокского колледжа Уильям Морган объявил об изобретении игры, назвав ее Минтонет. Изобретение было простым – он повесил сетку для лаун-тенниса на высоту два метра, и участники странной игры стали руками подкидывать над сеткой бычий пузырь.

Но это «открытие» можно, скорее всего, назвать «заявкой на изобретение». Ушлый американец просто официально закрепил за собой изобретение игры, которая пришла к нам из древности. Есть сведения, что в подобные игры люди играли сотни и тысячи лет назад, причем в самых разных районах земного шара – в Европе, в Центральной и Южной Америке. Сохранились хроники древнеримских летописцев, датируемые третьим веком до нашей эры, в которых описывается игра, напоминающая волейбол: по не понятно из чего сделанному мячу игроки били кулаками. Кроме того, известна древняя игра под названием «фаустбол», в которую играли еще в пятнадцатом веке. Суть игры сводилась к тому, что от трех до шести игроков из каждой команды стремились перебить мяч через невысокую стену на площадку соперника. Со временем фаустбол приобрел популярность в Европе и видоизменился. Каменную стену заменили шнуром, натянутым между деревьями, размеры площадки сократили и строго ограничили количественный состав игроков – по пять человек в каждой команде.

Эту историю можно продолжать, но как бы то ни было, американцы и волейбол втянули в сферу своих интересов.

В 1900 г. волейбол вышел за пределы США и начал быстро распространяться в других странах мира, приобретая все большую популярность. Сначала Канада, а затем Индия, через которую игра проникает в страны Азии. В 1900 году были изготовлены первые волейбольные мячи. В том же 1900 г. были приняты первые официальные правила игры. А в 1922 г. США выступили с предложением включить эту игру в программу Олимпийских игр.

И Россия, а после Советский Союз, не отставали. Отечественный волейбол стал быстро развиваться сначала в приграничных районах, затем на Средней Волге, Дальнем Востоке, в Москве, на Украине, в Закавказье. Уже в 1922 году в Главной военной школе физического образования были переведены первые правила соревнований по волейболу. Представители созданного в 1923 года спортивного общества «Динамо» активно занимались волейболом. У нас в стране официальной датой рождения волейбола принято считать 28 июля 1923 года. В этот день в Москве состоялся первый матч между мужскими командами ВХУТЕМАСа (Высших художественных и театральных мастерских) и Государственной школой кинематографии. В 20-х годах проводится большое количество межгородских встреч и соревнований, волейбол приобретает популярность и массовость. Первыми регулярно начали заниматься волейболом студенты.

В 30-е годы проводятся первенства ВУЗов и профсоюза советских и торговых служащих (СТС). В 1932 году из Всесоюзной секции ручных игр была выделена секция волейбола, которая отвечала за развитие игры у нас в стране. В 1933 году в Днепропетровске был проведен первый Всесоюзный волейбольный праздник, с которого начался отсчет чемпионатов СССР среди сборных команд городов. Очень популярными в то время были междугородние матчи, которые собирали огромную аудиторию, ведь играли спортсмены на площадках под открытым небом в местах для отдыхающих – в парках, скверах.

Первые международные встречи сборной СССР были проведены в 1935 году в Москве и Ташкенте со спортсменами из Афганистана. Встречи проводились по «азиатским» правилам (9 человек на поле, игроки не совершали переходов, счет в партиях велся до 22 очков), но выиграли их советские спортсмены. Это произошло во многом благодаря правильной тактике игры.

Соревнования по волейболу на открытых площадках собирали большое количество болельщиков. Среди зрителей были и иностранные туристы, восхищавшиеся мастерством спортсменов и популярностью самой игры. Известен факт, что в 30-х годах в «не-волейбольной» Германии были изданы правила соревнований по волейболу под названием «Волейбол – народная русская игра». Волейбол стремительно завоевывал симпатии любителей спорта. Вот как описывает популярность этой игры у москвичей лауреат Государственной премии, доктор географических наук, мастер спорта СССР Сергей Кузнецов: «Никогда не забуду “волейбольный ряд” центрального парка культуры в середине-конце тридцатых годов. Одна за другой выстроились десять или двенадцать волейбольных площадок, которые, по мнению специалистов, считались одними из лучших. Площадки ЦПКиО жили полной жизнью. Сюда приходили лучшие волейболисты страны: все двенадцать площадок были как бы разными классами своеобразной волейбольной академии. “Зеленые” новички начинали на самых крайних, но постепенно росло мастерство, и многие доходили до первых площадок. Волейбол остался со мной на всю жизнь».

Отечественный волейбол всегда занимал ведущие позиции в мире и воспитал выдающихся мастеров игры, имена которых широко известны в международном спортивном мире. Поэтому назову лучших спортсменов. Среди них москвичи: К. Рева, С. Нефедов, В. Щагин, А. Якушев, В. Осколкова, А. Чудина, В. Свиридова, М. Еремеева, Г. Мондзолевский, Ю. Чесноков, Н. Буробин, В. Коваленко, Д. Воскобойников, А. Рыжова, Л. Булдакова, Р. Салихова, Н. Смолеева, Л. Чернышева, А. Савин, О. Молибога, В. Кондра, В. Чернышев; ленинградцы: В. Ульянов, П. Воронин, А. Крашенникова, Г. Гайковой, Л. Михайловская, В. Зайцев, В. Дорохов; киевлянин М. Пименов; харьковчанин Ю. Поярков; бакинка И. Рыскаль; одессит Е. Лапинский; рижане: В. Лоор, И. Бугаенков, П. Селиванов; свердловчане: Н. Радзевич, В. Огиенко, И. Смирнова, М. Никулина. Можно и далее продолжать этот список. Первыми мастерами спорта СССР стали волейболисты Б. Арефьев (Москва), С. Великий (Днепропетровск), В. Галактионов (Ленинград), Е. Гончарова (Ростов-на-Дону), К. Топчиева (Москва).

Почему так подробно пишу об этом. Только по одной причине, что в настоящее время волейбольные площадки исчезли из мест отдыха людей, волейбол не моден и в учебных заведениях. Часто вспоминаю поэтичные слова Вячеслава Алексеевича Платонова, человека целиком и полностью посвятившего себя волейболу:

– Возвращайся же поскорей в наши дворы и парки, старый добрый друг волейбол. Мы соскучились по тебе.

* * *

Придя домой, я открыл книгу моего друга Вячеслава Платонова «Моя профессия – игра», вышедшую после его смерти. В ней он отразил свой тренерский опыт, поставил задачи перед новыми поколениями тренеров и игроков. Может, там я найду ответ на вопрос, почему, эти вдохновенные слова великого тренера остались не услышанными? Я наугад открывал страницы, и всякий раз меня поражала глубина мысли автора, насыщенность и информативность текста. Я понял, сколько нужно условий, чтобы побеждать. И площадки в парках лишь первый шажочек, хотя и необходимый.

Мне казалось, что Вячеслав Алексеевич держит в своей тренерской голове четкий план действий, от которого в течение поединка не отходит, а, оказывается, как он признается, все не так. «Ведение игры – само по себе большое искусство. Многое здесь делается по наитию, интуитивно, но опыт выработал и рациональные приемы ведения игры, которых стоит придерживаться.

Если команда играет хорошо – не мешайте ей своими заменами. Теоретически верная замена хорошо играющей команде только вредит. Первая заповедь – “не навреди”. Это относится как к тренеру, так и к выходящему на замену игроку. Если у команды не заладилось, вступайте в игру вы, тренер, своими заменами и тайм-аутами начинайте свои тренерские игры. Но прежде, чем к ним приступать, проанализируйте причины плохой игры, прикиньте, смогут ли эти замены изменить ее ход. Может быть, они еще больше развалят ее. Может быть, лучше команде “отстояться”, прийти в себя. Возможно, надо найти сильно действующие слова, средства психологического воздействия. Замена не должна быть лотереей, она (замена) всегда должна иметь идею, реальную, конкретную идею. Если же замена “не пошла”, моментально откажитесь от нее и верните на площадку замененных игроков, не упорствуйте, не упрямьтесь. Теоретически вы сто раз правы, но в данный момент нет победителей, есть только проигравшие. У игры свои непредсказуемые течения и законы».

Я задумался над листами раскрытой книги, и первое, что пришло на ум, что я несказанно благодарен трудным девяностым хотя бы за одно то, что в водовороте перестроечных событий жизнь подарила мне встречу с Платоновым и привязала нас друг к другу на долгие, вернее, короткие десять лет. Платонов запомнился мне мудрым и скромным, таким же, как Кирилл Юрьевич Лавров, с которым я тоже дружил.

Какие характеристики Платонову можно дать как тренеру?

Главное, наверное, состоит в том, что, говоря о Платонове, называя его профессиональные заслуги, трудно считать их только следствием развития личности. Нет, без божественного дара здесь не обошлось. Вячеслав Алексеевич был отмечен Божией искрой, понимал это и, сберегая великий дар, развивал его силой собственной воли. Нахожу много тому подтверждений в книге моего друга.

«…Велико напряжение – нервное, душевное, психическое, испытываемое людьми нашей профессии. Не жизнь, а сплошной стресс. Надо помнить об этом и готовить себя к этому. Вспоминаю одного своего коллегу. Мы тренировали разные по классу команды. Я – одну из ведущих команд высшей лиги, ленинградский “Автомобилист”, он – клуб, занимавший обычно шестое – восьмое место в чемпионате.

Но выигрывали мы у них всегда тяжело, случалось, и проигрывали. Нам нельзя было терять очки, им – не страшно было нам проиграть, а если уж они у нас выигрывали, это воспринималось как сенсация. Обычно этот тренер держался на скамейке легко, непринужденно, раскованно. К тому же я был главным тренером сборной команды СССР, а он, как мне казалось, в какой-то мере примерял на себя мой “костюм”. Что ж, плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. В общем, в соперничество команд привносились (вмешивались) личные амбиции тренеров. Но вот в один из сезонов его команда заиграла так, что стала претендовать на одно из призовых мест. Наша встреча, одна из последних в чемпионате, решала очень многое для команды моего коллеги. Под давлением сильного нервного стресса он наделал много ошибок в ведении игры (забыл, кого на кого менял, просил лишние тайм-ауты, за вторую неподготовленную замену получил карточку), и его команда с треском проиграла.

Умение выходить из стрессовых ситуаций надо в себе воспитывать, хотя чаще всего его воспитывает сама жизнь. Архиважно самокритично проанализировать свои действия игры, в спокойной ситуации, наедине с собой, а еще лучше – с другом-помощником. Ведь бывает, что тебя так захватит игра, столько отдашь ей нервов и души, что многие детали пройдут мимо твоего сознания, не отложатся в памяти. Иногда мне рассказывают, что я делал или говорил во время матча то-то и то-то, а я не верю, не может быть! Для меня это были несущественные детали, а моим помощникам, оказывается, они запомнились как что-то смешное или драматичное».

Мне всегда было интересно наблюдать за работой Вячеслава Алексеевича. Ругался он редко, да и то как-то не всерьез, зубами не скрежетал, ногами не топал. Что-то подсказывал во время игры какому-либо игроку, находящемуся на площадке, иногда говорил несколько напутственных слов спортсмену, выходящему на замену. Мы не видели всей кропотливой работы, которая начиналась на тренировках, мы видели победный итог игры.

Я как-то спросил у Вячеслава Алексеевича:

– Кто такой тренер? Как можно сформулировать суть этой профессии?

Он задумался, потом, подбирая слова, ответил:

– Знаешь, каждый находит свое определение этой трудной профессии, которую я бы назвал призванием. Мы часто слышим: тренер должен быть психологом; у тренера должен быть свой почерк; тренер всегда диктатор; и так далее, и тому подобное. То есть тренер всегда и всем что-то должен: спортсмена научить, вывести на пьедестал, болельщика не подвести в его надеждах на победу. На самом деле все это правильно и вместе с тем неточно. Знаешь, кто такой тренер? Тренер – это тот, кто нужен в данный момент. Он не может быть всегда одним и тем же – по очень простой причине: эта профессия из тех, что подразумевает управление уникальной, каждый раз меняющейся, непредсказуемой ситуацией. Всей сразу. С множеством составляющих. А количество таких ситуаций бесконечно. Так вот тренер должен быть психологом – когда это нужно, нянькой – когда потребуется, должен быть и строгим, и мягким, должен быть тактиком, а в непредвиденных случаях забыть все домашние заготовки и действовать по вдохновению.

Сейчас я понимаю, чем к большему количеству ситуаций тренер может подобрать ключи, тем выше его квалификация. Действительно, об этом Платонов пишет и в своей книге, которая интересна не только как специальная спортивная методичка, но и как система жизненных смыслов, должных заинтересовать любого человека, стремящегося к победам, к самосовершенствованию.

«Готовясь к игре, обязательно учитывайте личность своего коллеги – противника. Наблюдайте за ним, составьте его психологический портрет, узнавайте его творческое кредо. Как спортсмен перед поединком анализирует действия своего оппонента, так и вы, тренер, должны делать это тщательно. Начинайте личную подготовку к игре как можно раньше – на пресс-конференциях, в интервью, при личных встречах, через друзей и врагов. Хвалите, ругайте, не замечайте, избегайте контактов или, наоборот, общайтесь с тренером команды противника, но постарайтесь заставить его нервничать или, наоборот, успокоить, расслабить, сделать злым или добродушным. Все это также должно входить в тренерские подготовительные игры перед матчем. Конечно, не они главное в подготовке, скорее это мелочи, имеющие второстепенное значение, но сегодня тренироваться хорошо могут многие, а побеждает тот, кто учитывает все детали и умеет положить их в банк победы вовремя и под хорошие проценты».

Со временем мне все более и более раскрывается характер Вячеслава Платонова. Раньше я был убежден, что тренер – это тот же спортсмен, участвующий в игре, только имеющий больше опыта, личность романтическая, может, даже артистическая. Теперь я понимаю, что тренер (конечно, хороший, высокого уровня) – это аналитик, математик, психолог, экспериментатор. Может, даже космонавт, потому что все время идет в неведомое, в открытый космос, туда, где ошибка стоит боли сердца, личной трагедии, возможно, даже гибели. А главное, от твоей ошибки зависят судьбы тех, кого ты ведешь к подвигу.

«Самое правильное решение, принятое во время матча чуть раньше или чуть позже нужного момента, становится ошибочным. Тренер играющей команды, как шахматист в цейтноте, должен принимать молниеносное решение.