Илимская Атлантида. Собрание сочинений

– Не буду тянуть, сразу скажу, зачем попросил вас приехать ко мне. Ваша компания на улице Яковлевской начала строительство многоквартирного жилого дома. Жители микрорайона с самого начала выражают свой протест и собирают подписи против точечного строительства. Вы собираетесь построить двадцатиэтажный дом вплотную к существующим жилым домом. По соседству со стройплощадкой находится детский сад, дети ежедневно дышат пылью. По мнению жителей, проводимые работы являются несовместимыми с жизнью обитателей микрорайона. Сейчас уничтожается зеленая зона на площадке. Присланы даже фотографии. Это может нанести существенный ущерб экологии в жилой зоне, и без того страдающей от дефицита зелени.

Алексей Николаевич с недоумением смотрел на главу, раздумывая, не шутит ли тот, перечисляя знакомые фразы из писем Ольги Ивановны Приблудовой. Важный начальник, заметив удивленный взгляд Зубова, колко спросил:

– Что-то не так?

– Всё не так, – резко парировал директор.

– Строители и не могут сказать иное. Жители возмущены, и здесь я с ними согласен, – глава поднял руку со строго выпрямленным указательным пальцем вверх – то ли к потолку, то ли к портрету Президента и продолжил:

– Перед началом работ районные власти не провели общественных слушаний! Этим мы фактически лишили людей возможности участвовать в местном самоуправлении. Беспокоят жителей строительная пыль, покрывающая все окрестности, шум, сопровождающий строительство, работы проводятся по выходным дням. Строители перегораживают тротуары тяжелой техникой, из-за этого жители района, в том числе школьники и женщины с колясками, вынуждены передвигаться по проезжей части. С этим вы тоже не согласны, Алексей Николаевич?

– Нет. Я даже могу процитировать, что дальше написано в письме. Дальше говорится, что техника ездит в непосредственной близости от детской площадки, что работы ведутся за пределами строительной площадки, что новый дом будет выше соседних домов и закроет солнечный свет на веки вечные, что дадут просадку грунты и в опасности окажутся все соседние дома.

– Вот видите, вам все факты известны. Поэтому я не могу игнорировать серьезные опасения жителей по поводу безопасности строительства. И если даже десятая доля нарушений, указанных в письмах, правда, я вынужден в интересах людей обратиться к вам с просьбой о приостановке строительства и, учитывая страдания местных жителей, рассмотреть предложение нашей администрации по разбивке на пятне застройки сквера.

Глава замолчал, выразительно, по-хозяйски посмотрел на Зубова. Тот тоже не проронил ни слова. Будто онемел.

– Как вам мое предложение? – не выдержал затянувшейся паузы глава.

«Скоро выборы, наверное, готовится, заручается поддержкой населения, не может же быть глава района таким некомпетентным», – подумал Зубов и, собрав всю свою волю, с достоинством ответил:

– Я надеюсь, что вы шутите, Виктор Павлович.

– Нет, я говорю совершенно серьезно, Алексей Николаевич.

– Раз серьезно, тогда послушайте меня! Аварийное здание мы купили у города, и по договору за нами закреплены определенные обязательства, никаких скверов не предусматривающие.

– Не надо повторяться, я все знаю, Алексей Николаевич, – подчеркнуто скрипучим голосом, означающим бесполезность оправданий Зубова и усталость от них, нелюбезно ответил глава.

– Хорошо, тогда расскажу о том, чего вы не знаете, – с ударением на частицу «не» твердо сказал Зубов. – Ольга Ивановна Приблудова, которая рассылает письма во все инстанции…

– Остановитесь, – резко перебил глава, – кроме Ольги Ивановны, у нас еще несколько жителей с конкретными адресами, мы проверили, они там проживают.

– Давайте договоримся, вы меня не перебиваете, я представлю вам реальную ситуацию и свою точку зрения по этому вопросу.

– Хорошо, слушаю, – обреченно кивнул головой глава.

– Так вот, Ольга Ивановна – больной человек, достаточно сказать, что за последние два года она находилась на лечении в психиатрической больнице несколько раз. Другие адресаты, о которых вы говорите, связаны с Ольгой Ивановной, она договорилась с ними, что письма будут отправляться от их имени, ну и ответы, естественно, приходить к ним. Иногда она за поддержку делает женщинам подарки, но в основном все объединены одной великой целью – остановить стройку. Себя она возомнила градозащитницей, посещает все акции протеста в городе. Надеялась что-нибудь заработать, поправить свое материальное положение, мне ставила денежный ультиматум. Но когда ей отказали в этом, стала писать пасквили. Я почти уверен, что и в Организации Объединенных Наций есть ее весточки.

Никто никогда не проверял правильность написанного. Любой проверяющий, если бы он был назначен, заметил бы, что детского садика нет ни в этом квартале, ни в соседнем. Зелень на стройке была только в одном месте: на крыше аварийного дома. Город продал и земельный участок, и аварийный дом под строительство нового двенадцатиэтажного, об этом говорит информация на информационном паспорте объекта.

Да, не скрою, двор тесноватый, однако мы делаем все возможное, чтобы не досаждать жителям. И работа, к нашему сожалению, организована в одну смену, пока основная группа жителей на работе.

За последние два месяца вы как глава района направили мне несколько грозных распоряжений по разборке аварийного здания, предупреждая меня о личной ответственности, хотя он в таком виде стоял шесть лет, притягивая к себе бомжей и наркоманов. А почему вы, так заботясь о благе горожан, не нашли ни времени, ни средств разобрать его?

– Алексей Николаевич, остановитесь. У меня нет желания слушать ваши монологи. Понятно, вы же – собственник, капиталист. Другого я от вас и не ожидал, хотя и была робкая надежда.

– Надежда на что?! Согласиться с вашей популистской идеей по разбивке сквера? Вы считаете, что деньги, за которые куплен земельный участок с аварийным домом – мои собственные. Это средства акционеров, которые вряд ли согласятся с вашим предложением.

– Давайте будем заканчивать, товарищ Зубов. Подумайте хорошо, доведите до сведения акционеров пожелание районной администрации и дайте свой ответ послезавтра.

– В каком виде дать ответ?

– Не понял про вид.

– Письменно, устно?

– Любой.

– Тогда я сейчас отвечаю вам, что мы будем исполнять договор, заключенный нами с Фондом имущества города.

– Жаль, – как-то неуверенно, устало, зрительно уменьшившись в объеме, ответил глава, понимая, что победить ему не удалось, не удалось отстоять права «несчастных жителей». А как бы эта победа пригодилась ему на очередных выборах!

Алексей Николаевич встал, глава, насупившись, перебирал бумаги на своем столе, не глядя на гостя.

– Виктор Павлович, не знаю, доведется ли мне еще раз встретиться с вами в этом кабинете? На прощание позвольте сказать несколько слов. Я уверен, что вы не согласитесь с моим мнением, но постарайтесь услышать.

Глава администрации поднял голову, на его лице появилась усмешка, верхняя губа открыла желтые вставные зубы, он покусал ими нижнюю губу, вновь опустил голову и тихо заговорил.

– Вы правы, Алексей Николаевич, встреч, я надеюсь, у нас больше не будет. Пять минут вам отвожу, дольше слушать вас у меня ни времени, ни желания нет. Да и чего хорошего можете сказать? Вы же, как и все строители, кроме мата ничего не знаете.

– Виктор Павлович, я в строительстве больше пятидесяти лет. Под моим руководством, если сложить все возведенное за полвека, построен город численностью в сто тысяч человек. И не просто дома, а вся инфраструктура; заводские корпуса, школы, детские сады, театры, дома культуры. И во всем этом благоустройстве живут люди. Надо сказать, счастливо живут. За свою жизнь у меня было много встреч. Я встречался с руководителями нашего государства – и с прежними, и с нынешними; иногда встречи были мимолетны, иногда беседы затягивались на часы. Но никогда я не чувствовал себя так некомфортно, как сегодня во время встречи с вами.

– Что это вы о своем величии рассказывать мне начали? – язвительно заметил глава.

– Да, вы правы, я зря это сделал. Кому говорить? – человеку, который в своей жизни ничего значимого не сделал, только чуть-чуть потолкался в комитете по молодежной политике?

– А вам и это известно? – уже совсем недружелюбно откликнулся глава района.

– Я же говорил, что живу долго, видел много и многих, и, естественно, что-то знаю, но я нисколько не хотел обидеть вас, у каждого свой путь, свои удачи и неудачи. Мне хотелось сказать о другом. Мы живем в России, ей сейчас нелегко. Перечисление государственных трудностей займет много времени, моя и ваша задача помогать преодолевать эти трудности. Главное для меня – дать работу людям, а как результат, чтобы они за это получили нормальную заработную плату.

Строительство дома, о котором идет речь, способно дать работу ста работникам, не считая поставщиков, изготовителей материалов, проектировщиков и многих других работников сопутствующих профессий, задействованных при строительстве сооружения. Ну и не маловажный фактор – налоги государству, которые идут на пенсии, на здравоохранение, на культуру.

Задыхаясь от прилива ярости, глава грубо перебил Зубова.

– Вы, Алексей Николаевич, решили провести «ликбез». Я прошу вас прекратить выступать. Найдите другое место для этих целей. А сейчас прощайте. Запомните одно, если понадобится помощь от районной администрации, ее не будет. Для вас – никогда!

Глава подошел к двери, открыл ее и указал рукой на выход.

Алексей Николаевич, не глядя на хозяина кабинета, вышел в приемную с видом победителя. Бодро через узкий коридор прошагал в большой холл, но, увидев маленький диванчик, медленно, хватаясь за сердце, на него опустился. Нечем было дышать, пульс стучал громко, как настенные часы.

«Дурак! Зачем я ввязываюсь в эти разговоры? Кого учу? Неужели мне не хватило науки прошлого раза, когда в присутствии всего руководства города я завел разговор о городе будущего?»

Воспоминания об этом событии несколько охладили негодования сегодняшнего дня.

– Мечтать не вредно, – сказал Зубов тогда в своем выступлении, – но о чем мечтать? Мы сегодня привыкли задыхаться от пыли весной и летом, ходить по грязи осенью и зимой. Мы отстали в городском развитии на сто лет, а может, больше, нет единиц измерения в этом деле. Сегодня в Генплане за основу берутся принципы, бывшие прогрессивными в тридцатые годы двадцатого столетия. Проблемы при этом копятся и спрессовываются, как снежный шар. Люди живут в перенаселенных домах и кварталах, расположенных на окраинах, часто у напряженных автомагистралей. Центр, который мы бережем, стареет и разваливается, единственное, что позволяется делать – это красить фасады домов. В общем, получается загримированная под девушку старушка. Что бы мы ни построили в центре или рядом с ним, уже на стадии недостроя оценивается как градостроительные ошибки. Чаще всего эту оценку дают люди некомпетентные, в большинстве, – это несогласные с временными неудобствами жители близлежащих домов, экспертиза проводится не формулами и актами, а чувствами. Более восьми десятков современных зданий в историческом центре могут быть признаны объектами, не соответствующими исторической среде. Кто виноват в этом? И почему только после того, как здания уже возведены или возводятся, «умные» задним умом люди восклицают – ошибка! И тут же находятся подпевалы, перекрикивающие в образовавшемся хоре недовольных, даже солистов. Неужели мы не можем по-иному, или не умеем?!

После этих слов Зубова, никого конкретно не задевающих и не обижающих, началось такое, что страшно вспомнить. Каких только отповедей Алексей Николаевич не услышал в свой адрес.