Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– Какую камеру? – спросил Саад.

– Там вот… – Ласло махнул рукой в сторону зала.

Немного подумав, Саад догадался, о чем шла речь.

– Ты что, все на видео заснял?

– Ну!

– Ладно, после разберемся…

– А мои две фразы были «Внутри меня не было света» и «В посылке находилось это», – вдруг заговорила заплаканная Агнесса, всхлипывая и утирая слезы рукавом. – Вы все уже могли быть рядом со сценой и наблюдать оттуда, а я должны была оставаться здесь и вслушиваться в его слова, а они становились все страшнее и страшнее, и мне самой становилось страшно. Ласло, ты, наверное, действительно большой мастер своего дела, раз так удачно оборудовал эту гримерку звуком с одного микрофона, – решила она разбавить свои тяжелые слова шуткой.

Никто даже не улыбнулся.

– И вдруг я слышу эти слова. Знаете, я все это время ждала их, и осознание того, что с каждой очередной несовпавшей фразой этот момент становился все ближе, вгонял меня в ступор. Я постоянно повторяла их про себя, а в какой-то момент даже написала их на бумажке – вот она… – Агнесса вытащила из кармана скомканный кусочек бумаги. – «Внутри меня не было света, внутри меня не было света…». Я все повторяла и повторяла, а когда вдруг услышала, то меня передернуло от какого-то внутреннего страха одиночества. Я была одна в комнате. Вдруг я ощутила, что начисто забыла вторую фразу. Я только помнила, что они рифмуются, но никак не могла вспомнить ее. А мне срочно нужно было взять ключ, который он вложил мне в руку перед своим выходом, открыть дверцу, вытащить этот пугающий меня сверток и бежать с ним к сцене. Когда он сказал «в посылке находилось это», у меня словно камень с души упал. Я вспомнила фразу и заторопилась на сцену. Сверток казался мне таким тяжелым, таким же, как и тот камень на душе. Я отдала его Филиппу и захотела поскорее сбежать оттуда. Обратно в гримерку. Мне уже не было страшно. А после я уже присоединилась к вам.

Братья МиниМакс вздохнули и молча вышли в зал. Им еще нужно было перепроверить всю светотехнику, прибраться и бежать в «Глифаду», где завтра должно было состояться какое-то дневное представление. Ласло проводил их и закрыл за ними дверь. За все время пребывания за сценой они так ничего и не сказали. За них говорили их глаза.

– А ведь мы должны были закончить этот день вместе, – сказала Я'эль.

В гробовой тишине она подняла голову, задержала дыхание и поглядела сначала налево, потом направо, будто услышала тихий звон крыльев какого-нибудь комарика и пыталась определить, откуда он исходил.

– Вы тоже почувствовали эту пустоту? – вдруг спросила она.

Глава 9. Тот самый Сэндмен

Когда карета скорой помощи подъехала к дежурной больнице, по городу уже ползли слухи о том, что этим вечером что-то произошло в театре «Кинопус». Первоисточники отмечали потрясающую игру артистов, особо уделяя внимание увиденным слезам. Можно было подумать, что все они так хорошо разбирались в нюансах сценического искусства и знали, что актер плакать не должен, и что это все еще было их привилегией.

Однако далеко не все в тот вечер были так далеки от происходившего на сцене. Некоторые из тех, кто вошел в «Кинопус» в одиночку, покидали его в задумчивости. Иные, кому посчастливилось прийти в театр с родственниками или друзьями, бойко обсуждали увиденное, развивая затронутые в спектакле темы и идеи. Представитель компании строчил отчет генеральному продюсеру, делясь своим мнением. И лишь единицы заметили, что ближе к концу спектакль вышел из-под контроля.

Стелла Портер также забеспокоилась, когда ее сын вызвал такси и попросил ее поехать домой без него, объяснив, что должен оставаться с ребятами и что сейчас не самое лучшее время для встреч и поздравлений.

– Если ты гарантируешь, что не происходит ничего, в чем я могла бы оказать помощь, то я пойду, – согласилась она и направилась к выходу из зала. – И еще – просто скажу, пока не забыла: – я не совсем поняла концовку твоего эпизода и, если честно, не разобралась с временами года. Но мне очень хотелось сейчас всем вам, и Филиппу в особенности, сказать большое спасибо. Скажи друзьям, что они – молодцы.

– Я передам, – кивнул Аарон, поправил слегка перекосившийся воротник ее пальто и заторопился в сторону театра.

Он не передал. Он забыл. Его голова разрывалась от другой заботы. Ему предстояло встретить бригаду скорой помощи. Карета подъехала минут через десять. Зазевавшиеся зрители успели заметить пару здоровых мужчин с носилками и медика с чемоданчиком, торопившихся попасть внутрь помещения. Очень скоро они вынесли оттуда кого-то с кислородной маской на лице. Их сопровождали двое: молодой парень, который минутами раньше провел их сюда, и крупный пожилой мужчина, запыхавшийся от непривычной для его лет скорости бега. Разглядеть получше они уже ничего не смогли, и стали сами выдавать свои предположения.

– Что будем делать, когда нас попросят предоставить контакты родственников? – спросил Аарон у Альберта.

– Оставим свои. Мать я сейчас не советую беспокоить. Ей и так не легко, да и далеко она. Брат – тот совсем далеко. Друзья – вы и есть его друзья. Так что давай настраиваться на то, что мы все должны будем сами уладить… Эх Филипп, Филипп! Говорили же мы тебе, просили ума набраться…

– Альберт… ой, простите, господин Мейер-Брехт, вы действительно видите связь…

Альберт лишь посмотрел исподлобья прямо Аарону в глаза и тяжело вздохнул. Аарон был уверен в значении этого взгляда и больше не поднимал этой темы.

– Ты мне лучше скажи, что именно произошло перед тем, как он решил ставить своего «Коллекционера»? Я достаточно хорошо знаю Филиппа, чтобы предположить, что был какой-то толчок.

– Единственное, о чем я думаю серьезно – это инцидент во время пресс-конференции, – уверенно заявил Аарон. – У нас, точнее у Филиппа, были немного натянутые отношения с продюсерами этой компании, с которыми мы заключили договор. Скорее, даже и не натянутые отношения, просто недолюбливает он их. Они используют нас в чем только возможно, и это не нравится Филиппу. Он видит, как на нас делают большие деньги, и считает, что мы превращаемся из настоящих артистов – целителей человеческих душ, как он нас называет – в денежные машины. Вместе с этим, он всегда радуется, когда понимает, что мы стали востребованными, что все крепче стоим на своих ногах, но его раздражает коммерческая сторона этой медали. А во время пресс-конференции генеральный – я уже не помню в дополнение к чему – короче, он взял да и ляпнул о Филиппе, сказав что-то вроде «он такой хороший, положительный, чуть ли не самый добродетельный, изысканный автор, работы его высокоморальны», и добавил, что он использует все, что бы тот ни написал. Ну а Филипп в ответ вспылил и пообещал дать новую сенсацию. Нам он еще сказал, что в пику им напишет что-то такое, от чего они не смогут не отказаться.

Альберт еще раз тяжело вздохнул и опустил голову.

– М-мда… Вряд ли он смог бы не поддаться на эту провокацию.

Аарон вопросительно посмотрел на Альберта, но тот не заметил этого и продолжал.

– Того тоже нельзя во всем винить: он ведь не знал, что, в какой ситуации и при каких обстоятельствах можно говорить при Филиппе, а что – нет. Эх, ладно…

– Может и так, но этот генеральный сам по себе не очень-то и приятная личность. А Филиппа бесит то, что они раскручивают наши имена и лица, но не обращают внимание на внутренний потенциал. Вон, кстати, видите, как на нас смотрят медсестры? Тоже, наверное, узнали. Только бы не подходили со своими расспросами, сейчас совсем не…

– Они точно подойдут к нам, Аарон, – произнес Альберт, облизывая пересохшие губы и слегка разминая их, словно готовясь говорить. – Они уже идут к нам, и расспрашивать, мне кажется, будем их мы с тобой.

От группы медперсонала отделились две женщины и направились в их сторону, две другие остались наблюдать за происходящим, а третья достала из кармана телефон и вышла из поля зрения Аарона и Альберта. Они переглянулись и когда точно были уверены, что медики собираются говорить именно с ними, встали и сделали шаг навстречу.

– Здравствуйте, – поздоровалась с ними та, которая была постарше и, вероятно, выше по должности. Аарон и Альберт ответили на приветствие. – Кристина Ковальски, дежурный врач. Вы с больным Филиппом Сэндменом, верно?

– Да-да, так и есть.

– Кем вы ему приходитесь?

– Мы – близкие друзья Филиппа. Я – Альберт Мейер-Брехт, а это Аарон Портер.

– Мне нужно поговорить с кем-либо из родственников пациента.

– Простите пожалуйста, но в данной ситуации это невозможно, – взял на себя ответственность объяснять ситуацию Альберт. – Пожилая мать живет далеко отсюда, и даже если узнает о случившемся, не сможет приехать раньше, чем через сутки. Я полагаю, что вы должны сказать что-то важное и делать это нужно срочно. Мы – самые близкие Филиппу люди, и я заверяю вас, что вы можете доверить нам эту миссию. Мы оставили свои данные в приемной.

– Дело в том, что родственники скорее будут знать об особенностях больного, и поэтому мне хотелось бы узнать…

– Он довольно долго живет сам по себе. Он одинок.

– Тогда перейдем к делу. Вы можете сказать, на что жаловался больной в момент приступа?

– Да, он говорил, что у него жгло и давило внутри грудной клетки, боль отдавала в левую руку от плеча до кончиков пальцев. Еще я видел, как он весь вспотел и очень тяжело дышал. И он был очень напуган. Я передал всю эту информацию оператору…

– Да, я в курсе. Кстати, если он выкарабкается, то должен вам быть обязан за то, что вы не теряли времени. Тут каждая минута дорога. Он говорил с вами по пути в клинику?

– Да, говорил, чем дальше, тем голос становился слабее, да и маска мешала. Но простите пожалуйста, из чего он должен выкарабкиваться? – бледнея, спросил Альберт. Аарон боялся произнести и звук.

– Ваш друг поступил к нам с явными признаками инфаркта миокарда. Его пульс не прощупывается и мы не можем измерить давление. Его сердце очень плохо качает кровь, и если ситуация продолжит ухудшаться и перейдет нижний допустимый предел, больной впадет в гипоксическую кому. Поэтому нам нельзя упускать ни минуты, и мне нужно было обговорить с родственниками условия хирургического вмешательства, которое по всем признакам, будет неизбежным.

– Прошу вас, – заговорил Аарон дрожащим голосом, – сделайте все, что в ваших силах. Мы сделаем все, что будет в наших.

– Поверьте, я уже сделала все, что могла и что должна была сделать, – сочувственно ответила ему Кристина Ковальски. – Врач всегда начинает говорить уже после того, как сделает все, что нужно было сделать в данный момент. Сейчас за жизнь вашего друга борется другая команда, а я возвращаюсь на свой пост в ожидании очередного клинического случая, который может произойти в эту ночь. Такова наша работа, такова наша жизнь.

Аарон понимающе кивнул и опустил голову.

– Я советую вам обоим сейчас пойти домой и отдохнуть. Не стоит сегодня оставаться здесь и ждать чего-то. У нас есть ваши контактные номера и в самом необходимом случае мы вам позвоним, хотя я надеюсь, что этого не произойдет и новости вы получите в ваш очередной приход сюда. Люди вы, я уверена, чуткие – не оставите беднягу одного. Увы, такое случается время от времени в подобных ситуациях… Простите. Но мне надо идти. Будьте здоровы.