Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

– Оказался ли выбор Марка для тебя таким неожиданным?

– Ты действительно не видел себя в образе Отца? А на нашей сцене в принципе?

– Решился бы Марк объявить свой выбор, если бы Ленни не проносил зеркало, или если бы его в тот момент вообще там не было?

– Думал ли ты уже о том, каким будет твое имя?

Это было похоже на блиц-интервью. Сидя во главе стола, Филипп кратко отвечал на вопросы, поступавшие к нему то слева, то справа. Иногда он даже отвечал невпопад, видимо, все еще продолжая размышлять над предыдущим вопросом. В результате всем стало предельно ясно: несмотря на свою активную организаторскую роль, Филипп практически становился равным своим друзьям в плане значимости в создании спектакля, и он был очень рад такому стечению обстоятельств.

– У меня появился шанс снова стать молодым и делать то, что я сочту нужным и верным. Может быть я даже буду находиться в более выгодной ситуации – ха-хаа! – хитро улыбнулся он, увидев официанта, приближавшегося к их столику с первой партией блюд, и заявив о том, что на этой позитивной ноте можно сегодня свернуть эту тему. Дождавшись, когда официант отойдет на достаточное расстояние, он добавил: – А теперь давайте продолжим тестировать их кухню на пригодность.

Если бы кто-нибудь включил сейчас видеокамеру и поснимал происходящее за этим столом в течение часа, а потом сделал нехитрый монтаж, оставив лишь по две минуты с начала и с конца записи, и дал бы посмотреть результат участникам съемки, они бы несомненно взорвали своим хохотом это пристойное, хотя и довольно скучное место. Почувствовав ароматы подаваемых блюд, они вдруг вспомнили, что давно не ели, и набросились на еду, шутками и прибаутками пытаясь скрыть неаккуратные движения, способные разоблачить их чувство голода. Кто-то даже признался, что не ел с самого утра, после чего вынужден был выслушать порицание от Филиппа, строго-настрого приказавшего питаться как положено. Но через две минуты на той самой воображаемой смонтированной записи – в действительности же примерно через час – вместо семи клацающих ртов и стольких же пар рук, активно работающих вилками и пальцами, за столом можно было бы разглядеть семь субъектов непонятной формы, напоминавших рюкзаки, набитые всякой всячиной и прислоненные к стене, чтобы не скатились под стол. Поверх всего этого – семь довольных и сытых рож, лениво улыбающихся и время от времени подмигивающих друг другу.

– И еда – «да», и выпивка! – резюмировал Аарон. – Молодцы! Мало ли что у них антураж поганый.

– Ш-ш-ш! Ты это, потише, – зашипели на него друзья с обоих сторон, на что он развел руками и с деланым удивлением поинтересовался причиной такого поведения соратников, после чего хитро улыбнулся и махнул рукой.

– То-то! А то, видите ли, наелся он и у него дизайнерский вкус объявился! Гурман-шарман! – продолжали подшучивать над ним Артур и Филипп.

– Да, наелся! Хорошо наелся, кстати. Мы вроде как все наелись, – лениво выговорил Аарон, обведя взглядом всех слева направо. – Не, Симон такой же, как и был раньше.

– Я всегда крупный! – парировал его комментарий Симон, прожевывая очередную куриную ножку.

– Будь еще крупнее, – пожелал ему Артур. – Хорошего человека, как говорится, должно быть много.

– Кушай, кушай, маленький! – ласково говорила сидящая напротив Симона Агнесса под дружное хихикание остальных.

– А вот я тоже такая же осталась, только худая… – подбросила было Я'эль тему для размышления, но вдруг вся вытянулась, и испуганно посмотрела на часы. Облегченно вздохнув, она стала поспешно собираться. – Чуть не забыла о встрече! Мне надо бежать, простите, что не могу подольше посидеть.

Когда ее рука вытянула из рюкзака кошелек, Филипп грозно посмотрел на нее и убедительно попросил ее не делать этого, после чего обратился ко всем с предложением как можно быстрее выбросить подобные мысли из их и без того занятых голов.

– А что именно тебе память прояснило-то? – поинтересовался Артур. – Честно, просто любопытно.

– Ой, если буду рассказывать все в деталях, то точно опоздаю, – поспешно объясняла Я'эль. – Я сказала «худая». Вспомнила фильм Поланского[11 - Короткометражный фильм «Толстый и худой» (фр. "Le gros et le maigre", 1961).]. Сразу вспомнила другой фильм, в котором его жена играла…

– Это которую убили? – спросил вдруг Саад.

– Нет, вторая, – невпопад ответил за нее Артур.

– Не-а, не вторая, а третья, – поправила его Я'эль. – Эмманюэль Сенье. Убили именно вторую, Шэрон Тэйт.

– Он что, трижды был женат?

– Я же говорю, что цепочка длинной получится. Короче говоря, я на спектакль один хочу попасть, поэтому бегу. Если интересным окажется – расскажу.

– Вообще-то нам тоже пора, – словно повинуясь каким-то неписаным правилам приличия, один за другим потянулись за своими вещами Артур, Саад и Агнесса и цепочкой вышли из-за стола, тепло поблагодарив Филиппа за приглашение и за приятно проведенное время. Он последовал за ними.

– Я выйду, провожу их, а вы тут скажите, что, мол, вернется сейчас, если нервничать начнут, – подмигнул он оставшимся Аарону и Симону.

Вернувшись через пару минут, Филипп сел на первое попавшееся под задницу кресло, оказавшись прямо напротив верзилы Симона.

– Фуууф, – тяжело выдохнул он, всем видом показывая, что поел он сегодня на славу. – Хорошо посидели, нет? Будем время от времени повторять, а потом еще, если захотите, на карусели можем сходить, или на лодках покататься можно на озере. Чего не сделаешь ради того, чтобы артисты с душой работали! Кстати, один знакомый музыкант любит повторять, что если с тобой в каком-нибудь проекте работают другие музыканты, то ты можешь им не платить, но кормить ты их обязательно должен. Скорее всего, это правило и на актеров театра распространяется.

– Да, – отсмеявшись, сказал Симон, – здорово посидели. Я тоже уже пойду. Мне в театр нужно забежать, Ленни отпустить. Как раз успею.

– А, да, кстати, ты не знаешь, что именно сегодня Ленни там делает, что даже от ресторана отказался? С Марком все ясно: если сказал «нет», значит не придет, хоть ты тресни, и если это не твоего ума дело – ни за что не узнаешь почему, а если узнаешь, то поймешь, что не стоило узнавать, и еще раз треснешь.

Филипп не унимался, продолжая веселиться, словно мальчишка, который в первый день своего летнего отдыха попал в зал с игровыми автоматами. Ленни тоже прекрасно знал свое дело и проинформировал бы кого надо, если бы счел это необходимым.

– Нет, я не в курсе, – покачал головой Симон и поднялся из-за стола, жестом прося Филиппа не вставать. – Меня уж точно провожать не придется. Спасибо большое, Филипп. Пока, Аарон!

– Уфф, ну и тебе спасибо тогда. – Все же привстав, Филипп пожал Симону руку, пожелал доброго вечера и проводил его взглядом, сделав ответный жест, когда тот помахал ему рукой у выхода из зала. В этот момент перед самым носом Филиппа пролетела муха, и он еще пару раз резко махнул рукой, тяжело опускаясь на свое новое место.

– Муха откуда-то взялась…

Аарон совсем уже было размяк. Он развалился в своем кресле, сцепив пальцы на набитом животе, и лишь пожал плечами в ответ на Филиппову муху, слегка улыбнувшись. Видимо, у него еще осталось место для одной маслинки, и он, преодолев усталость, дотянулся до нее вилкой и аккуратно донес до рта. Довольно взглянув на Филиппа, он вдруг заметил, как тот переменился в лице. Аарон испугался, видя, как краски утекают с его вытянувшейся физиономии, на которой уже не было ни единого признака приятного опьянения. Филипп же вдруг ожил, поднес палец ко рту, прося соблюдать тишину, хотя все, кто могли шуметь за их столом, уже давно покинули зал, а после умоляющим взглядом попросил Аарона приблизиться к нему. Сам же он, как казалось, боялся шевельнуться, словно наступил на мину, готовую взорваться в ответ на любое его движение.

Аарон как можно быстро и осторожно обогнул весь стол по часовой стрелке, тихо придвинул соседнее с Филиппом кресло как можно ближе к нему и бесшумно сел. Он, конечно же, мог совершенно не беспокоиться о шуме, ведь они находились в зале ресторана, наполненном нисколько не заботящимися о соблюдении тишины посетителями. Своими действиями он скорее мог привлечь к себе внимание, но все обошлось. Филиппа же в эту минуту трясло. Сердце колотилось так, что ему казалось, будто со стороны было заметно, как его кидает из стороны в сторону, руки дрожали, в горле пересохло.

– Аарон, – насколько можно тихо начал Филипп, – я прошу тебя об одной услуге. Для начала давай по-быстрому поменяемся местами.

Все еще растерянный Аарон кивнул, и когда Филипп, стараясь не сводить взгляд с того, что он увидел, наконец-то встал из-за стола, он быстренько выскользнул наружу и, не мешкая, проследовал за Филиппом, который нервно нырнул вглубь их купе. Аарон тщетно пытался обнаружить то, что так напугало Филиппа, когда справа от себя он услышал все тот же тихий голос.

– Ты сейчас сидишь на месте Агнессы, верно? Симон сидел напротив нее. Теперь продолжи взгляд до соседнего купе. За Симоном сидела и все еще сидит женщина. Видишь? – Аарон кивнул. – Я прошу тебя пройти до конца этого зала, сделав вид, что ты что-то там ищешь – все может быть, ведь это новое заведение – а после вернуться назад и постараться разглядеть левую сторону ее подбородка. Скажи мне, есть ли у нее глубокий шрам?

Филипп легонько хлопнул Аарона по плечу, и тот, успев уже прийти в себя, сделал то, что попросил его Филипп. «Дядя Филипп боится какой-то женщины? Интересно», – думал он, делая вид, что ищет что-то у противоположной стены. Повернувшись назад, он начал неторопливо идти обратно, приняв для надежности сыто-пьяно-расслабленный вид и переводя мутный взгляд с предмета на предмет. Подойдя к соседнему купе, он чуть не упустил нужный момент, когда усилием воли сдержал смех при виде лица Филиппа, осторожно выглядывавшего из своего укрытия, но просьбе Филиппа в этот вечер суждено было исполниться при любых обстоятельствах. Вероятно, сосед по столу успел рассказать той самой женщине какой-то смешной анекдот, потому что она вдруг громко рассмеялась, после чего мило положила голову на его левое плечо, продолжая хохотать. Она привлекла к себе внимание многих, и поэтому пытливый взгляд Аарона никому не показался в какой-либо степени навязчивым. Он с чувством выполненного долга вернулся на место и глубоко вздохнул.

– Там точно ничего нет.

– Его нет?

– Шрама?

– Да…

– Нет. Чисто все.

Не совсем было понятно, стало ли от этого легче Филиппу или нет. Его плечи опустились, страх на лице сменился растерянностью, и он на этот раз смело посмотрел на их соседку.

– Посмотри на ее серьгу… Видишь? Тонкой ручной работы золотой крестик, обе линии которого сделаны в виде волны.

– Да, линии вроде как неровные.

– Словно полные периоды сплюснутой синусоиды.

Аарон немного занервничал, потому что не мог вспомнить, как именно должна выглядеть синусоида. Он захотел описать то, что видит, а не соглашаться с тем желаемым, что Филипп пытался выдать за действительное.

– Ну, не знаю, мне кажется, что она напоминает скорее скрипичный ключ, или знак интеграла, – описав его по памяти в воздухе закончил он.