Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Ему трудно было говорить внятно, пережевывая печенье, которое оказалось очень вкусным и поэтому поедалось одно за другим. Покончив же с шестым Филипп твердо решил, что ему сегодня не стоит более налегать на мучное. Он взглянул на круглые пластмассовые часы, тикающие на кухонной стене, убедился в том, что в резерве еще есть достаточно времени, и все же решил поподробнее рассказать о разных тонкостях аукционной борьбы.

– У каждого из участников есть свои секреты. Продавец всегда знает, сколько человек увидело его товар и сколько претендентов следит за лотом. Каждый кандидат должен – в идеальном случае, конечно же – знать, сколько денег он согласен выложить за него. Каждый лидер знает величину своей ставки. Как бы мы ни пытались увеличить свои знания о данном частном случае, мы всегда будем иметь дело с риском, неопределенностью и удачей.

Мы заплатили всего восемьдесят шесть долларов за такой набор прожекторов! Это небывалая удача, я вам скажу, которую мы поймали. Но насколько мы вправе приписывать себе победу? Может быть нам просто повезло, и у того человека, кто уже готов был поставить три сотни, просто отключилось электричество, или он в момент ставки вдруг поперхнулся водой, или кто-то случайно перебил оптический кабель? Все могло произойти, но случилось все так, как случилось, за что мы должны быть благодарны судьбе. Мы только делаем все, чтобы помочь ей. Это и проверка технической стороны процесса, и ставка в последние секунды, и величина самой ставки…

– Но если бы кто-то поставил девятьсот, ты бы должен был платить девятьсот плюс какой там шаг, верно?

– Абсолютно верно. Но я бы все равно взял эти прожекторы. Я не дал бы за них тысячу десять долларов, хотя, будучи в здравом уме, может и не должен был ставить то, что поставил. Я просто поверил в то, что все получится.

– И ты бы заплатил за них тысячу?

– Да. Я сделал ставку, а это означает, что я вступил в договор и с продавцом, и с торговой площадкой. Назад хода нет, если только не через суд. Хотя у меня был случай, когда я отказывался от своей ставки. Делать это позволяется в период до последних суток аукциона, но такой шаг нужно аргументировать. Делать это рискованно, и мне не хотелось бы снова оказываться в этой ситуации.

– А как насчет ферм?

– Их мы будем брать, как только разберемся со вторым аукционом. Все зависит от того, сколько денег нам придется выложить и сколько у нас останется после этого.

Говоря об оплате, Макс и Минни намерено говорили «ты», указывая на то, что платить за покупки должен был Филипп. Он же, словно пропуская это мимо ушей, возвращался к усредненной форме «мы», чем несколько смущал их.

– Уже четыре, – констатировал Макс, глядя на часы.

– Сейчас пойдем ставить, только вот чай допью, – спокойным голосом ответил Филипп.

Знал бы кто, как он сейчас на самом деле нервничал! Завершив оплату набора прожекторов, он успел заглянуть на страничку со светильниками. Там шла настоящая борьба, в детали которой он решил пока не вдаваться. Ему достаточно было увидеть количество ставок – шестнадцать – и текущую сумму – четыреста восемьдесят с чем-то долларов. На нервной почве ему захотелось есть. Так он и изжевал полпачки печенья, но сейчас, за двадцать минут до финального боя, он решил раскрыть карты.

К тому моменту, когда они вернулись ко второму лоту, сумма подбиралась к шестисотенной отметке, а количество ставок изменялось в среднем раз в пятнадцать секунд. Братья нахмурились, переглянулись и вопросительно поглядели на Филиппа. Он лишь бессильно улыбнулся.

– Кто-то пытается добраться до верхушки айсберга и продолжает повышать свою ставку, – пояснил он, когда на щелчок мышки открылась раскладка ставок по времени. – Текущий чемпион сделал свою ставку два часа назад, а этот задался мыслью его перебить. Если это произойдет в непосредственной близости к моменту нашей ставки, мы сможем попытаться вычислить величину лидирующей. Если же это не произойдет, то нам останется лишь гадать.

– Если не секрет, сколько ты собираешься поставить? – осторожно спросил Минни.

– Четырнадцать минут еще есть, – уклонился от ответа Филипп. – Пока рано что-либо говорить. У нас семь видимых кандидатов. Вот этот пытается догнать вот этого. Остальные пока что молчат.

– А что, есть еще и невидимые кандидаты? – Макс невпопад попытался перевести сказанное в шутку.

– Конечно есть, – хладнокровно ответил на вопрос Филипп. – Теоретически их – несколько миллиардов. Любой человек может сделать ставку онлайн. В реальности их может быть всего двое или трое, но и они могут хорошенько потрепать нам нервы. Тринадцать минут… Можно мне еще один стакан холодной воды?

За четыре минуты до конца аукциона вдруг проявил активность лидер, сделав еще две ставки. Заметил это Минни.

– Филипп, как это понять: ставки растут, а цена не меняется? – спросил он и сразу заметил ставшее явным нервное напряжение Филиппа, который не смог сдержать ругательство.

– …и идиоты, плюс ко всему! Прошу прощения за мой французский, но они же только продавца и обогащают! Ставка не меняется, потому как новые ставки ставит все тот же кандидат, кто поставил максимальную ставку. Если я поставил тысячу, а цена на товар – сотня, то будет показываться, как обычно, сто плюс шаг. Если я повышаю свою же максимальную ставку до двух тысяч, потом трех, пяти, десяти и так далее, то я все так же и остаюсь победителем, а растет лишь количество ставок. В таком случае можно, кстати, и сыграть против лидера, – я это называю «портить ему кровь», – делая осторожные ставки, которые предлагает сама система. Но можно и споткнуться. Там надо каждый раз внимательно все просчитывать, чтобы не ошибиться. Но давайте сейчас не будем этого делать. Нам нужен товар, и мы обречены ждать до самого конца. Терпеливо ждать, когда оставшееся время будет отсчитываться всего лишь одним разрядом. Две минуты пятьдесят две секунды…

Филипп весь вспотел. Его мучила жажда, но просить еще один стакан воды он не стал. Вместо этого он вышел из-за стола, неторопливо обошел его, разминая пальцы рук, вернулся и, сделав глубокий вдох, снова сел на стул. Сиденье показалось ему очень удобным – Филипп даже приятно поерзал на стуле, слегка поскрипывая им, да и комната чуть ли не светлее стала, чем минуту тому назад. Может быть это просто солнце выплыло из-за облаков? Может быть, хотя Филипп не был в этом уверен. Однако он однозначно ощущал себя в своей тарелке.

– Две пятнадцать. Отлично, – уверенно сказал он, подбодрив скукожившихся братьев, – еще немного подождем и будем ставить.

Привычным нажатием на клавишу F5 Филипп обновил страницу и, оставшись довольным скоростью связи, прокрутил описание товара вниз, словно желая что-то в нем еще раз уяснить, прежде чем выкладывать за него большую сумму.

– Светильники для декораций и занавесов… ага… с диффузными… с комбинированными… угу, так… с зеркальными…

Филипп, будто медитируя, перепрыгивал со строчки на строчку, словно пытаясь найти в них скрытый от глаз код удачи. Внутренний секундомер продолжал отсчитывать минуты и секунды, и в определенный момент он словно очнулся. – Да, все в порядке. Будем брать.

Еще бы все не было в порядке! Кому угодно мог не доверять Филипп в вопросах освещения, но только не братьям Минервино и Максимилиану. Если они, проведя неделю в изучении рынка, сказали ему «нам будет нужно вот это, это и это», он должен брать «вот это, это и это». В конце концов, это ведь им предстояло работать со всем этими лампами, светильниками, створками, прожекторами и софитами, а не ему.

– Минута десять секунд, минута девять, восемь, семь…

Руки Филиппа начало трясти мелкой дрожью, ладони покрылись пятнами.

– Минута две, одна, минута, пятьдесят девять…

– Пять восемь, пять семь…

Новая ставка, та же цена – ведущий утверждает свое желание победить.

«Что это – землетрясение? Только не сейчас… Нет, люстра не трясется, а значит это мое сердце отталкивает меня от стола, на который я опираюсь грудной клеткой, и его удары отдаются по всему телу.»

– Сорок три, сорок две, сорок одна…

Новая ставка. Новая цена.

– Шестьсот двадцать!

«Тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…»

Две новые ставки. Новая цена.

– Ах!

– Семьсот пятьдесят!

– Тридцать секунд!

Следующая ставка открывает новый разряд в числе, отражающем текущую цену.

– Тысяча двести шестьдесят!

– Двадцать четыре, двадцать три, двадцать две…

Щелчок мышки. Единица, ноль, ноль, ноль…

– Шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать…

Биение сердца трясет все тело, словно пытаясь сбросить его со стула.

«Одиннадцать, десять, девять…»

… и еще один ноль! А теперь – ждать. Ждать. Ждать!