Звери Стикса. Часть 1. Контрольная служба «Смерть»

– Привет, Нэнси. Как мы себя чувствуем?

Следом за Ангелом вошёл Марк Волфтейн. Ему пришлось нагибать голову и протискивать крылья в узкую, не приспособленную для существ его габаритов дверь.

– Стабильно, но пять минут назад начал вздрагивать. И глаза под веками ходят. Вы прямо как чувствуете, сэр.

– Ну почему же «как»?

Он на мгновение положил псу руку на лоб, прислушиваясь к ощущениям, посмотрел на часы и удовлетворённо кивнул. Стал выкладывать на столик какие-то препараты, добывая откуда-то из-за пазухи.

– Приглуши-ка, голубушка, свет и принеси мне два шприца единички и пустой раствор для капельницы.

– Вы думаете, проснется? – выразила недоверие негритянка, приглушая освещение до ночной лампадки. – Я конечно просто медсестра, но работаю много лет и…

В этот момент Фауст подлетел на койке, судорожно хватая воздух, словно вынырнул из-под воды. Бледно-синие глаза с красно–бурыми крапинками по всей радужке тут же заслезились, даже от того ничтожного света, что оставался в палате, но продолжали что-то бешено искать вокруг. Касио обхватил его за плечи, стараясь уложить обратно. В ответ на эту попытку умиротворить, Фауст сфокусировался на его лице, схватил ангела за грудки и сквозь сжатые зубы процедил: «Какая блядь меня так…!?»

– Шприцы, Нэнси, – совершенно спокойно напомнил ангел.

Испуганная женщина робко кивнула и выскочила в залитый неоновым сиянием коридор.

Волфтейн, до этого тихо стоявший у стены, изумлённо покачал головой и подошёл к кровати с другой стороны.

– Если честно, я тоже не верил.

Фауст наконец-то лёг. Дышал он с хрипами и присвистами, но сильно и часто.

– Как же, – неопределённо хмыкнул Касио. Быстро открыл маленькую жестяную коробку и надел на лицо пса полутёмные очки. Тот благодарно кивнул.

– Как ты, Фауст? – Волфтейн был здоровенным, крылатым, рогатым козлоногим диаболом, но в своей чуткости и доброте он мог дать фору многим святошам. Нэнси тем временем вернулась и выложила на столик все требуемые предметы.

– Грудь болит, – прохрипел он. – И голова. И ноги с руками. Что меня так шибануло?

– Мы не знаем. А ты сам не помнишь? – буркнул Марк.

– Множественные ушибы внутренних органов, внутреннее кровотечение, разрывы тканей, в том числе и легочной. Поэтому грудь болит. И ещё будет болеть какое-то время.

– А трубка цела? – настороженно спросил пес.

– Цела. Чудом. Такое ощущение, что ты с восьмого этажа упал.

Пёс с облегчением кивнул. Трофейную трубку он получил в одном из своих давнишних приключений. Много лет назад, когда он чуть не замерз в ледяных пустынях – воздух в его лёгких стал кристаллизоваться в лёд, – его спасли местные Йети. Они врастили ему в правое лёгкое длинную трубчатую ракушку, полную уникальных крио стойких микроорганизмов–симбионтов. Благодаря этой штуковине пёс не боялся теперь никаких морозов. А КС хоть и получила образец этих чудо–бактерий, но культивировать их в телах других Судей почему-то до сих пор не получалось. Так что этой своей модификацией он особенно дорожил.

– Я и упал. Долго я валялся?

– Четыре дня, – Ангел наполнил первый шприц какой-то ядерного розового цвета жидкостью. – А теперь расскажи дяде Марку всё, что помнишь, потому что потом я тебя усыплю ещё на неделю.

– Кас, бывало и хуже, не драматизируй.

– Согласен. Бывало. Но в этот раз всё по–особенному, – он вколол жидкость в вену, и пёс почувствовал, как по телу разлился горячий неприятный зуд. – Повторяю для глухих и убогих разумом, малыш: ты был в жилете. Внутри у тебя месиво такое, словно небоскрёбы играли тобой в бейсбол. Но снаружи ни одной царапины, кости и эндоскелетные хрящи целы. Если ты встанешь с койки раньше, чем через 10 суток… Впрочем, не встанешь, упрямое ты дитя, я тебя всё равно усыплю. Давай. Рассказывай, как всё было, пока не подействовало. Если будет где-то жечь скажешь.

– Кирин отчёт я уже получил, – сказал Волфтейн. – Что было внутри театра?

Фауст прикрыл глаза и сосредоточился.

– Это было что-то… Нечто…

– Материальное? Ты его трогал?

– Да. Я напал. Оно двигалось прямиком к подопечной. Глаз, ушей или чего-то ещё я не заметил – просто чёрная глыба вещества. Тёплая, плотная. На вкус как вода из-под крана, – Волфтейн наклонился поближе и ловил каждое слово. – Оно шарахнуло меня об стену и сбросило вниз с балкона. А потом прыгнуло сверху.

– Прыгнуло сверху?

– Да. Я помню, что упал с баллюстрады в холл первого этажа на спину, посмотрел вверх и увидел, как эта гадость летит прямиком в меня. Мне показалось, что она хочет нанести удар. Я перекатился и выставил блок, но удар всё равно был.

Пёс помолчал, перебирая в голове детали воспоминаний.

– А потом оно исчезло. Вокруг пусто, я никого не чувствовал. Словно эта дрянь во мне растворилась или просто прошла насквозь. А мне стало худо. Выбирался на автомате.

Марк задумчиво почесал за ухом.

– Растворилась в тебе, говоришь…

– Что с девчонкой? – заплетающимся языком вдруг спросил пёс.

– Всё в порядке, ты вывез ее, – ответил Касио. – Спи.

– И всё-таки я был прав! Чего-то с ней не то! Вот чутьё-то – не пропьёшь! – глаза Волфтейна разгорелись, рассыпая вокруг тлеющие искры. Касио с укоризной посмотрел на него, быстрым движением сбивая занявшийся дымок с простыни больного, и диабол тут же сдулся. – Но ты, если не хочешь, можешь отказаться от задания, раз опасность так высока…

Они оба почувствовали, как воздух в палате сгустился и наполнился не то электричеством, не то чем-то ещё, плотным, густым, тяжелым. Даже дышать стало тяжелее. Фауст на кровати сжался в тугой комок сухой, концентрированной энергии.

– Ну уж нет. Чтоб какая-то дрянь меня так с пол-пинка на две недели вырубила… Теперь я её найду, даже если ты меня до дворника понизишь. Найду и верну туда, откуда она взялась.

Ангел усмехнулся.

– Не бурли, а то придётся ещё дозу вколоть.

– С ним ведь тоже что-то не то, да Кас? – задумчиво спросил Волфтейн, когда пёс уснул. Плотность воздуха вокруг снова стала привычной. Ему даже показалось, что стало светлее.

Ангел болезненно сморщился и потёр лоб над переносицей.

– Не выдумывай, Маркус. А то и тебе придется чего-нибудь вколоть.

Касио спешно растворился за дверью в коридор, а Волфтейн ещё немного оставался в палате. Он думал о том, что Ангелы не могут врать. И слова «не выдумывай» почему-то прозвучали для него как «помалкивай». Хотя, возможно он просто старый параноик.

*      *      *

Фауст вернулся через две недели. Он просто появился и заменил Ника. Конечно, он не стал подходить, здороваться или оповещать о своем выздоровлении – просто позволил Кире заметить свой фургон. И все пошло по новой. Только теперь девушка знала как минимум то, что не все офицеры КС такие скрытные, нелюдимые и сварливые – с Ником она за это время крепко сдружилась. А во–вторых ее продолжало терзать чувство вины за происшествие в Ганолвате. Ей хотелось обсудить, поговорить, и она понимала, что, возможно, о своих снах и воспоминаниях тоже нужно все–таки рассказать. Но пес не стал более дружелюбным после травмы, даже, как ей казалось, наоборот, еще более закрытым.

За время отсутствия Судьи она сильно удалилась от Серой зоны, Мистерии и, соответственно, Ситкса, перебравшись на север Европейского континента. Через несколько дней ей предстоял переезд в Глуакину, небольшой городок посреди заболоченных лесов, хорошо знакомый ей по юности. Дорогу туда она знала, как свои пять пальцев и твердо решила, что по пути постарается разболтать этого буку.