Объявлен в розыск

– Ну, вот видите…

Клавдия Васильевна бросила гневный взгляд на испуганно втянувшего голову в плечи Ивана Филиппыча, перебила дежурного.

– Я ничего не вижу! – чеканя слова, сказала Клавдия Васильевна. – Точнее вижу, что вы не хотите работать. Может в этот момент он умирает у себя в квартире…

– Стоп, гражданочка! – замахал на нее руками дежурный. – То есть как в квартире? Вы же говорите, что пропал?

– Пропал, на связь не выходит.

– А где пропал? – подозрительно сощурившись, спросил дежурный.

Клавдия Васильевна лишь руками развела.

– Где вы его последний раз видели? – чеканя слова, снова спросил дежурный.

Клавдия Васильевна замешкалась, а Иван Филиппыч робко произнес:

– Вчера он был у себя дома…

– А вы, гражданка, что скажете? Вы вчера были дома?

– Да… но… – протянула Клавдия Васильевна, – я была дома, у себя…

– То есть вы хотите сказать, что с пропавшим гражданином вместе не проживаете?

– Нет, но…

– То есть вы не законная супруга и не прочая родственница? – полицейский начал потихоньку закипать

– Да! – решительно тряхнула головой Клавдия Васильевна, – я не его законная супруга, а просто знакомая. Но это пока! А я, может быть, планирую стать законной супругой данного гражданина, которого вы верно назвали пропавшим. А раз пропавший, значит надо его искать!

– Вот и ищите, начиная с того места, где вы видели его последний раз. Дома? Идите домой. Не открывает? Обратитесь к законным родственникам. А мы начинаем поиски только спустя трое суток с момента пропажи. И принимаем заявления от законных родственников!

Дежурный сделал ударение на слове «законных».

– Кто там у него есть? Брат, сват, дети, внуки? Вот к ним и обращайтесь. А сейчас попрошу вас очистить помещение, – с этими словами он аккуратно подтолкнул Клавдию Васильевну и Ивана Филипповича к выходу.

– Ну, и что мы будем делать? – нарочно бодрым голосом спросил Иван Филиппович, а Клавдия Васильевна стыдливо отвела глаза. После неожиданно вырвавшихся слов «но это пока» про законность супружества, она не решалась смотреть на Ивана Филипповича. Что он может подумать?! Но она постаралась принять невозмутимый вид и ответила:

– Наверное, резонно внять советам этого полицейского. Обратиться к сыну Ивана Михайловича. Вы знаете его телефон или, где он живет?

Иван Филиппович развел руками:

– Я, конечно, знаком с этим молодым человеком, но не настолько близко, чтобы телефонами обмениваться. Правда, знаю, где он живет…

– Едем! Едем к нему, – скомандовала Клавдия Васильевна.

По пути она снова несколько раз набирала номер Михаыча, но все впустую. Абонент был недоступен.

Дом сына Михалыча отыскали только вечером, когда полностью стемнело. Потом Иван Филиппович долго вспоминал, в какой квартире тот живет. Но, несмотря на позднее время – где-то около десяти часов – дома никого не оказалось. То ли Иван Филиппович неправильный адрес вспомнил, то ли по вновь образовавшейся семейной традиции семьи Барановых, они всем семейством срочно покинули свои жилища. Хотя у Михалыча имеется внук школьного возраста, и этот внук должен вовремя ложиться спать…

Иван Филиппович отвез Клавдию Васильевну домой, они обменялись телефонами, на тот случай, если кому-нибудь из них удастся первому узнать про Михалыча, и договорились встретиться на следующий день.

Утром Клавдию Васильевну разбудил телефонный звонок. Промучившись полночи бессонницей, она заснула только под утро, и так крепко, что не поняла, что это так трезвонит. Телефон от усердия аж подпрыгивал на прикроватной тумбочке. Клавдия Васильевна, щуря спросонья глаза, воззрилась на телефон. Потом ее молнией пронзила мысль – Михалыч! Дрожащей рукой она схватила трубку и прохрипела:

– Алло…

Из трубки донесся бодрый голос Ивана Филипповиа. Он сообщил, что нашел номер сына Михалыча, и надо с ним связаться, для чего он, Иван Филиппович, сейчас подъедет к Клавдии Васильевне.

Клавдия Васильевна мигом вскочила с кровати и принялась носиться по дому, как угорелая. Через полчаса, когда Иван Филиппович позвонил к ней в дверь, она причесанная и, одетая в простенький, но элегантный, домашний костюм, снимала со сковородки последнюю порцию оладушек. Она встретила Ивана Филипповича вопросом:

– Ну, что, вы дозвонились до сына Михалыча?

– Я? – удивленно протянул тот, – нееет. Я думал, мы вместе… Вот, я номер записал. Мне его дала соседка, а она…

Клавдия Васильевна перебила его:

– Стоп, какая соседка? Давайте, звоните уже скорее!

– А почему я? – растерялся Иван Филиппович.

– А что, я что ли?! – терпение Клавдии Васильевны было на пределе. Она прекратила напрасный спор и выхватила из рук Ивана Филипповича бумажку с телефоном. Пальцы слегка дрожали, пока она вбивала номер телефона. И вот пошли длинные гудки.

– Как его зовут? – торопливо зашептала Клавдия Васильевна, – ну, же говорите быстрее!

– Ми… Миша, – заикаясь произнес Иван Филиппович.

Клавдия Васильевна закатила глаза к потолку. Но вот на том конце провода сняли трубку.

– Алло, это Михаил… Иванович? – чуть запнувшись, спросила Клавдия Васильевна.

Михалыч открыл глаза и с минуту озадаченно рассматривал низкий потолок, обшитый потемневшими досками. «Где я?» – озабоченно задал он сам себе вопрос. Попытался сесть и осмотреться, но от малейшего движения в висках затарабанили молоточки. «Ооооо!» – простонал он и снова откинулся на спину. В голове зашевелились воспоминания. Они с Николаем… баня… первая бутылочка Николаевой настойки, потом, кажется была еще…

Тут дверь распахнулась, пропустив солнечный свет, свежий, даже немного морозный воздух, и Николая. Тот стоял, заполнив собой дверной проем, и держал в каждой руке по баночке пива.

– Михалыч! Ну, как ты тут? Как переночевал? Что снилось на новом месте?

Михалыч страдальчески сморщил лицо и натянул одеяло до самого подбородка. По ощущениям, он лежал в чем мать родила, и, несмотря на то, что Николай был мужеского полу, испытывал стеснение от полного отсутствия одежды.

– Коля, – слабым голосом проговорил он, – Коля, что мы вчера пи…ли? Это какая-то взрывоопасная смесь замедленного действия? И взорвется она сейчас в моей голове…

– Михалыч, не дрейфь! – бодро сказал Николай, – вот тебе средство для обезвреживания взрывчатки. С этими словами он протянул Михалычу баночку пива. Прохладную. С бисерными капельками влаги на жестяных боках. И этот ласкающий ухо звук – шшшшш-пок!

Михалыч при виде заветной баночки напрочь забыл про стеснение, откинул одеяло и жадно припал к жестяному горлышку. Залпом опустошив половину, он, издав не совсем приличный рыгающий звук, прислонился к стене и протянул:

– Фууууууу… Хорошооооо…

Хозяйственный Николай накрыл стол на веранде. Рядом с парой жестяных баночек велкопоповетского пива стоял горячий чайник, тут же пузатилась стеклянная банка нескафе и сахарница с оранжевыми цветами на выпуклых боках. Большая тарелка с крупно нарезанными помидорами и огурцами, тарелка поменьше с кружками полу копчёной колбасы. В плетеной хлебнице толсто нарезанные ломти черного хлеба. Центральной составляющей этого садового натюрморта была большая чугунная сковородина со шкворчащей и шипящей глазуньей из десяти яиц.