В погоне за солнцем

Нелли чувствует себя неловко. Она уже и сама не рада, что завела этот бессмысленный разговор:

– С этими бамбуковыми салфетками можно не использовать моющего средства, – говорит она Анне, пока та передает ей очередную тарелку.

– Да? – вроде бы удивляется Анна.

– Говорю тебе! – Нелли начинает вытирать тарелку краем полотенца. – Один раз проводишь такой салфеточкой, и жир отмывается, ну просто, как по волшебству!

– Чего только не придумают, чтобы выуживать у людей побольше денег…

– Ну, зачем так пессимистично? Попробуй. Поделишься потом впечатлениями.

Пока Нелли объясняет где и как купить чудо-салфетки, Анна, споласкивая тарелку, участливо кивает головой, а сама думает: «Мне бы твои заботы… Благостная. Сытая. Всегда довольная… Да какие тут, к черту, салфетки?!»

«Она так изменилась, – в свою очередь думает Нелли, искоса поглядывая на подругу. – Мы ведь ровесницы, а выглядит она почти старухой. Была такой обаятельной, лучезарной красавицей. Куда все это подевалось?»

«Думаешь, мне нравится играть эту роль? Так издеваться над собой? – Анна чутко угадывает мысли подруги. – Если бы ты только знала, что разыгрывать из себя сварливую старуху, прятаться за броней цинизма – мой единственный способ сохранить остатки рассудка. Но я не собираюсь обсуждать это с тобой, Нелли…»

– Самое надежное средство для мытья посуды по старинке – хозяйственное мыло, – говорит Анна. – Согласна?

– Еще пищевая сода, – подхватывает Нелли, со стыдом думая: «Будто нам поговорить больше не о чем…»

У Нелли Сафроновой и Анны Авериной, которые дружат еще со времен студенчества, никогда не было секретов друг от друга. Но уже несколько лет, с тех пор как в семье Анны случилось несчастье, обе женщины старательно избегают разговоров «по душам» и не откровенничают друг с другом как раньше. Все их теперешние разговоры (если они вообще возникают) касаются хозяйства, кулинарии, иногда здоровья, а чаще превратностей погоды – «разговоры дураков», как называет их сама Нелли.

«И это не моя вина, Анюта, – мысленно оправдывает себя Нелли, бросая жалостливые взгляды на подругу. – Ты сама отказалась от меня, как, впрочем, и от всего остального в своей жизни. Я всегда была хорошей, верной подругой и всегда была готова тебе помочь, но ты по собственной воле создала пропасть между нами. До тебя ведь не достучаться. Ты как в коконе!»

– Давай, братан, еще хватанем! – неожиданно выкрикивает мужской голос, хотя до этого из комнаты доносились лишь приглушенные голоса гостей. Анна, даже не пытаясь скрыть отвращения к собственному мужу, обреченно вздыхает:

– Попросила его вчера по-хорошему: «Не пей». Ведь знал, что придут люди. Так хотелось, чтобы в кои-то веки выглядел по-человечески. Нет. Накидался, одну за другой…

– Ты извини, что Илья не пришел, – Нелли делает виноватое лицо. – У него сейчас такой аврал на работе, поэтому мы с Регишей пришли вдвоем, так сказать – неполным составом.

– Все нормально, Нелли, ты что? Спасибо тебе за все. Я понимаю, что Илья не приходит к нам из-за Мишки.

– Да ну что ты!

– Ладно-ладно… Человек, у которого все интересы сводятся к распитию очередной бутылки… Кому захочется с таким общаться?

– Слушай, Анюта, может как-нибудь встретимся? – вкрадчиво спрашивает Нелли. – Как раньше, в старые добрые времена, безо всякого повода. Посидим, поболтаем, песни наши попоем, винца выпьем, а?

Анна печально улыбается, но не успевает ответить – слышится хлопок входной двери.

– А вот и Агата, – вздыхает Анна. – Можно, наконец, садиться.

– Привет, Агатенок! – Нелли обнимает девушку, когда та заходит на кухню. – Бедная. Какой измученный вид!

– Экзамен сдавала.

– Да, мама сказала. Успешно?

– Да вроде.

– Ох, Регишка тоже вся в экзаменах. Конца и края нет вашей учебе. Даже мы – родители устали. Правда, Анют?

– Мой руки, и за стол, – говорит Анна, снимая передник. – Все собрались. Только тебя ждали.

– Мам, у нас есть что-нибудь от головной боли? – Агата поочередно открывает все ящики.

– Не знаю. Посмотри в аптечке.

– Анюта, возьми-ка эту большую тарелку с пирогами и неси ее в комнату, – говорит Нелли. – Агатенок! Ну что ты там копаешься? Быстренько пей свою таблетку, и за стол!

– Раскомандовалась… – чуть слышно бормочет Анна, направляясь к гостям.

В небольшой тесной комнатке, выполняющей функцию гостиной, за длинным столом находится столько народа, что совершенно негде повернуться. В углу комнаты Агата замечает Регину.

– Садись со мной! – подзывает Регина, впритык придвигаясь к соседке слева, освобождая, таким образом, место для Агаты.

– Слава Богу, что ты здесь, – говорит Агата с трудом втискиваясь между Региной и какой-то старушкой.

– Ты что с собой сделала, Аверина?! – заметив короткие волосы Агаты, Регина до невозможности округляет глаза. – Зачем?!

– Ох, не доставай…

Устроившись за столом, Агата оглядывает присутствующих, наполняющих рюмки и лязгающих вилками по тарелкам. Последние полтора часа, проведенные в общественном транспорте, Агата только и мечтала о том, как доберется до дома, повалится на свой старый диванчик, который представлялся ей лучшим местом на свете и долго не увидит ни одного лица, не услышит ни единого звука. «Угу. Не тут-то было… Ладно, посижу полчасика для приличия и потихоньку смоюсь…»

– И это называется «поминки», – раздражительно шепчет она, чуть наклонившись к Регине. – Какой смысл тратить столько сил и времени, если уже после второй рюмки эти люди и не вспомнят, ради чего пришли?

– Да ладно тебе. Поминки – дело святое.

– Вспоминать и скорбить об умершем можно, при желании, по пятьдесят раз в день. Не вижу смысла в этих застольях.

– Зато посмотри, как ожила твоя мама, – кивает Регина в сторону Анны. – Давно не видела ее такой… энергичной.

– Да уж. Второго июля мама всегда становится вот такой. Будто этот день – единственное, что имеет в жизни смысл. Представляешь, за все десять лет она ни разу не перенесла событие ни на день раньше, ни на день позже. Принципиально!

– Одуреть…

– И всегда приглашает всех, кого только можно: родственников, друзей, соседей, даже бывших приятелей Вадима. Не поминки, а свадьба.

– Ну, а что в этом плохого, по сути?

– Да я и половины этих приглашенных не знаю и сомневаюсь, что Вадим для них важен. К тому же, для отца – это очередной повод напиться…

Михаил опрокидывает рюмку водки и шумно закусывает. Агата с досадой останавливает на нем взгляд.

У Михаила Аверина довольно приятная внешность: правильный профиль, красивая улыбка, голубые, немного суровые (как у всех военных) глаза. Но только увидеть это в нем, с каждым днем, становится все сложнее. Агата, как бы себя не настраивала, не может воспринимать отца таким, каким он был когда-то. Она видит вывернутые губы; расползшийся, похожий на картофелину, нос; мутный и пустой взгляд. Рубашка так и липнет к исхудалому телу, а мокрые волосы Михаил то и дело нервно убирает со лба.

– Открой форточку, – просит он заплетающимся языком, глядя на жену. – Душно!