Попроси у неба счастья

– Видел ли кто, а не по слухам, что случилось с братом моим?

– А вот как раз боярин приехал из Искоростеня, брат младший их князя Тодор. Был он в то время в Киеве, видел как…, – и умолк, заметив как побелело лицо княжны и хрустнули сжатые в кулачки пальцы.

– Он и сам, если позволишь, расскажет по какой причине прибыл сюда.

Бояре расступились, пропустив вперёд троих незнакомцев.

Алекс сразу узнал их. Это были те всадники, которых они встретили на поляне.

– Здрава будь, княжна.

–Здравы и вы будьте, добрые люди. Что привело вас к нам?

–Приехали мы с земли искоростеньской, чтобы сказать, что разделяем мы твоё горе. И это утрата не только ваша но и всех древлян.

Наш князь тоже плох – ранили его киевские дружинники, еле отроки вынесли с той памятной для нас всех тризне по Игорю. Лежит сейчас в горячке, не знаем, оставят ли его боги нам или заберут…

– Да невосполнимые потери земли нашей. Хотя бы враги не прослышали про беду, враз поймут что слабы мы, нападут, а обороняться то некому.

– Вот потому и приехали, чтобы силы объединять да как то крепить границы наши. Нужно собирать совет да и решать, что делать будем. Может даже придётся на поклон Киеву идти…

– Вы решайте как хотите, но с Киевом мы брататься не будем, – выслушав, отрезала Любава.

Алекс посмотрел на прибывших и от его внимания не ускользнуло то, как пристально смотрел Тодор на Любаву, не сводя с неё глаз. Это был взгляд не державного мужа на княжну, а взгляд мужчины на женщину.

– Спаси боги вас за то, что разделяете горечь нашей утраты. Завтра сотворим тризну по князю нашему – Малу. Прошу вас остаться. А сейчас извините, меня ждут дела.

Любава легонько склонила голову и посетители не спеша и тихонько переговариваясь между собой вышли с о светлицы. Последним выходил Тодор и Алекс увидел как тот приостановился и посмотрел на Любаву. Этот взгляд парню был знаком. Взгляд желания, восхищения, страсти. Любава тоже заметила. О, как девушке было знакомо это! Сколько раз она вспоминала такой же взгляд, только чёрных, чуть раскосых глаз Подвизда.

Только взошла денница, ключница уже накрыла на стол белую скатерть и пригласила княжну на трапезу. Любава уже была готова и по пути зашла за Алексом, сразу же его предупредив, что необходимо вставать раньше, потому что каждый день начинается с восходом утренней зари. А она хотела бы видеть его возле себя, начиная новый день. Трапеза длилась не долго: нужно было развязывать дела, которые беспокоили древлян.

В сенях уже полно народа: тот первым хочет поприветствовать княжну, а тот рассказать о своих бедах, иной с просьбой. Сколько людей, сколько и забот.

Любава заняла в светлице место брата на кресле возле окна.

На ступеньках прогремели шаги и гридни впихивают на суд княжны побитого, с заплывшим от кровоподтёка глазом , человека.

– Что случилось , – спрашивает Любава.

– Воровство, княжна. Этот человек украл мешок ржи из клети боярина.

– А зачем же побили его? Самосуд устроили? – слышится гнев в голосе молодой княгини.

– Не думали мы, что сможешь судить, в горе ведь и болезни была…

– Ты зачем полез в чужие закрома?

– Так ведь, матушка, есть у меня совсем нечего. До нового урожая осталось немного, а дети голодные сидят, – плачет и кланяется холоп.

– Знал ведь, что в рабство пойдёшь за воровство!

– Знал, ох знал. Да нет мочи смотреть, как дети тянут за полу и просят кушать, – стонет мужчина.

– Что решим, бояре?

–В рабство его, в рабство! – разом зашумели.– Это так к нам каждый будет лезть в клети!

– Правда ваша, бояре. – И подумав немного Любава огласила своё решение.

– Работать будешь у боярина год. Три дня у него , три дня у себя. Да смотри, больше не воруй. Законы наши суровы и я буду следовать им: за воровство вся семья пойдёт в рабство.

Бояре закивали головами, соглашаясь со словами княжны.

Она же наклонилась к Алексу и прошептала:

– Узнай, где живёт этот человек и прикажи отнести туда тайком мешок зерна, должно хватить до нового урожая.

*

Тризну нужно было совершать до захода солнца, чтобы душа не потерялась ночью и нашла свой путь. Поминание начала Любава. Она бросила в огонь жертву, плеснула вина. Все смотрели, как огонь поглощал мясо.

– Садитесь, люди! – пригласила княжна.

Дворяне разливали вино. На столах уже стояли мясо, каша, рыба…Пахло чабрецом, ещё какими-то пряностями.

Горожане пили, ели, прославляли Мала. Любава как хозяйка, оглядела стол. Хватит ли всего? В такой день никто не должен голодать. Тризна…Ей был знаком этот обычай. Когда убили отца тоже была во дворе их тризна. Князя, как и всех важных людей древлянской земли сожгли. Помнила плач женщин, слёзы на глазах Мала. А потом всё так же пили вино, славили отца и чем больше пьянели, тем веселее становились голоса. Только Мал был строгим, ничего не пил, а склонив голову думал и думал о чём-то.

Снова всё повторяется, только вместо отца – брат и она одна…

Любава почувствовала что-то тревожащее и подняв голову, обнаружила, что с неё не сводит глаз сидевший неподалёку мужчина.

Это почему-то вызвало у неё лёгкую дрожь. Однако девушка не стала задумываться о причине её проявления. Мужчине было около тридцати лет, золотистые, чуть курчавые волосы ниспадали до плеч. Брови густые, а тёмные ресницы стрелами обрамляли глаза. Косая сажень в плечах, высокий лоб и упрямо сжатые губы.

– Алекс, этот тот Тодор, который с Искоростеня? – Шепнула, наклонившись.

– Ну да , и один из тех, которых мы встретили на поляне. Знаешь, от меня не ускользнул взгляд, которым окинул он тебя тогда. Мне кажется, достойный мужчина. – Алекс улыбнулся. – Я ведь расспрашивал потом о нём. Оказывается два или три года тому назад при родах умерла его жена, которую он очень любил. Говорят, долго страдал и впервые за эти годы тоже заметили его внимание и интерес к женщине – тебе. Так что Любушка , присмотрись к парню.

*

– Что такое любить. Алекс? Ведомо ли тебе это чувство?– любопытство сквозило в вопросе Любавы.

– Любить женщину, имеешь в виду?

– Ну да, там откуда ты пришёл, была ли люба тебе девушка? Я ведь многого о тебе не знаю. Ты видишь меня, наша жизнь у тебя как на ладони. Что-то советуешь. Я же тебя слушаю, а бывает, что и нет. И вот сейчас ты говоришь о любви Тодора к своей жене. Разве бывает такое, чтобы навсегда привязаться к одному человеку? Ведь это не мать, отец или брат. Не думай, я не маленькая и понимаю, что мужчина и женщина, как часть природы живой, сходятся, чтобы продолжить свой род. Они живут вместе, чтобы потом растить детей.

– Но любовь это не только стремление к продолжению рода. Я думаю, что в мире есть две половинки: мужчина и женщина и если они подходят друг другу, то становятся одним целым. Вот как мои родители. Уже тридцать лет вместе, а всегда рядом: в театр, на вечеринку…

– А что такое театр, вечеринка? – сразу ухватилась за незнакомые слова девушка.