Смерть под вуалью

– Пожалуй, да, – Калошин запахнул куртку, – если понадобитесь, вызовем. Появится Шапиро, ей ничего о нас не говорите, лучше позвоните сразу нам. – Он назвал номер своего телефона.

– Ладно, запишу. – Женщина взялась за ручку двери и, уже переступив порог, спросила:

– А чего она натворила-то?

– Алименты не платит, – буркнул Калошин, сбегая по лестнице.

На улице глубоко вздохнул и сказал:

– Чёрт бы подрал эту бабищу с её пирогами!

– Я тоже чуть слюной не подавился, – хохотнул Доронин. – Давайте в закусочную зайдем, перекусим. Уже поздно возвращаться в отделение. Имеем право?

– Согласен. Пошли. – Они, подняв воротники, заспешили к уютным огням, стоящей через дорогу, небольшой закусочной под вычурной вывеской «Фиалка».

В помещении было тепло и чисто. Вкусно пахло печеным. На витрине были выставлены тарелки с нарезанными колбасой и селедкой, присыпанной тонкими колечками пахучего лука.

– О, смотри-ка, колбаса «деликатесная»! – Калошин ткнул пальцем в ценник, пришпиленный к витрине. – Надо взять. Дорого, но… хочется!

Доронин засмеялся, чем привлек к себе внимание симпатичной буфетчицы в белом фартучке, расшитом синими цветами, похожими на те, что красовались на вывеске закусочной.

Подхватив тарелки с едой, мужчины устроились в углу у окна с небольшими горшочками с синими цветами, повторяющими рисунок на фартуке девушки за стойкой.

– Это что, фиалки? – спросил Калошин, энергично жуя ароматную колбасу.

– Угу, – Доронин кивнул головой. – У моей Галки таких много, она их ещё «Анютиными глазками» называет.

– Как? – майор поперхнулся и закашлялся.

Доронин постучал его по спине и назидательно сказал:

– Вон плакат на стене, надо придерживаться этого правила: «Когда я ем…»

– А когда я ем!.. – Калошин поднял на вилке колечко лука, – я вообще никого не слышу, но ты мне сказал кое-что важное. Поедим – я тебя просвящу.

Уже на улице, закурив, Калошин объяснил Доронину, что Дубовик рассказал ему о некоей Анне, надзирательнице лагеря, где отбывала срок Богданова, с прозвищем «Анютины глазки».

– Ну, раз она Анна, значит Анюта. Вот и глазки синие, Анютины, – рассудил Доронин.

– Ты, Василий, расспроси-ка свою жену побольше об этих цветах. Мало ли, какая деталька появится… Как с Вагнером тогда, а?

– Конечно, спрошу. Только, когда произносишь это название, кажется, что речь идет о какой-нибудь девчушке, на крайний случай, девушке, ну уж никак не о надзирательнице. Там, мне представляется, такая… а, вот как та, с пирогом! – Доронин развел руки в стороны и потряс ими.

Калошин резонно заметил:

– Нас всегда подводит наше воображение. Порой девчушка с кудряшками может оказаться истинным чертом, а не ангелом.

Глава 14.

Калошин решил вечером позвонить домой Муравейчику и узнать, нашли ли они Шапиро. Тот на звонок откликнулся сразу и успокоил майора, сказав, что женщину они встретили. Она, действительно, была на похоронах матери своей подруги.

– Я её предупредил, чтобы она ни на какие звонки не отвечала, и ни в коем случае никуда не уходила. Сказал, что мы сами её доставим домой. На всякий случай, оставил паренька одного, чтобы охранял и наблюдал. Как, я всё правильно сделал?

– С охраной – это правильно. Про Пескову не забыл? Да-а, упустим Шапиро – головы не сносить.

–Да не напоминай ты мне о Песковой, – с досадой ответил Муравейчик. – О ней так ничего и неизвестно?

– Пока нет.

– А мы тут кое-что нарыли на Шнайдера и его санитара, – доверительно сказал Муравейчик. – Дубовик приезжал, он в курсе, если что, посвятит тебя. Думаю, скоро выйдем на Кривец.

– Ну, это хорошо. Так я ему доложу насчет Шапиро? Не потеряешь фигурантку? – пытаясь заглушить наползающую тревогу, спросил Калошин. – Скоро ведь ночь, все спать лягут, как твой паренек сторожить будет?

– Вы, товарищ майор, не беспокойтесь. До утра не успокоятся. У них там бурные поминки, мама была женщина очень любвеобильная: понимаешь, сойдется с мужиком, поживет-поживет с ним, да и выгонит, ведёт следующего. Так перебрала не счесть сколько мужей. Но те, как ни странно, не в обиде на неё, а наоборот даже, знакомятся друг с другом, на праздники к ней идут, дни рождения справляют, а она и приветит, и обогреет. У нас её «сиськой тараканьей» прозвали.

– Как-как?! «Сиська… – Калошин громко засмеялся, – … тараканья»? – едва просмеявшись, спросил: – Почему так?

– Ну, они к ней, как тараканы сползаются, – тоже посмеиваясь, объяснил Муравейчик, – а она их всех кормит-поит. Зато теперь почести отдают, пьют который день: у них, видишь ли, «скорбь вселенская».

– Алкоголики?

– Э, не-ет, не скажи! Народ-то всё порядочный, один инженер есть, потом, музыкант – сейчас меха баяна рвет. Самый первый её мужик ей такую эпитафию написал – закачаешься, все обрыдались. Короче, нормальная публика, только на бабе свихнувшаяся. Вот такой винегрет!

– Ну, ладно, давай! Сторожи! Вообще, поезжай лучше сам. Похоже, это наша «дама под вуалью».

– Какая дама? – не понял Муравейчик.

– Некогда объяснять! Бери все в свои руки. А я Дубовику позвоню.

– Так уж спит, наверное.

– Чтобы так сказать, его надо совсем не знать! У него же магнето в одном месте стоит! – Калошин улыбнулся своим словам.

Дубовик поднял трубку сразу, будто только и ждал звонка. Внимательно выслушал всё, что ему рассказал Калошин.

– Всё ясно, звоню Муравейчику. Дожидаться утра нельзя, арестовать Шапиро надо немедленно. Уже одно то, что она была знакома с Арефьевым, дает нам это право. Я сам сейчас же выезжаю в К***. Чёрт! Только два часа назад оттуда вернулся! – чувствовалось, что Дубовик был страшно раздосадован. – А ты с ребятами утром проведи обыск на её квартире. Прочистите все углы. Кстати, где, говоришь, её сын находится? – узнав адрес, сказал: – Пошлю туда кого-нибудь. Если уйдет от нас, может придти к сыну.

– Думаешь, сбежит? – опять почувствовав тревогу, спросил Калошин.

– А черт её знает! – раздраженно рявкнул Дубовик. – Двоих с прошлого месяца ищем. Генерал до сей поры мне мозги чешет! Всё. До завтра!

Завтра наступило через два часа.

Поздно ночью тишину квартиры разорвала трель тревожного звонка. Калошин, ещё не взяв трубку, уже точно знал, кто звонит и что скажет. Дубовик буквально рычал в телефон, сотрясая своим голосом мембрану:

– Я убью этого Муравейчика, а вместе с ним и его сраного помощника. Короче, всё объясню потом, сейчас поднимай своих ребят и на обыск квартиры Шапиро!

– Сбежала?! – Калошин едва не свалился с кровати. – Но как?!