Иван Крылов – Superstar. Феномен русского баснописца

Несмотря на примирительный тон «Пчелы», скандал разрастался. 12 февраля «Литературные прибавления к „Русскому инвалиду“» поместили следующее «Объяснение», составленное, по-видимому, Вяземским[579 - Написанный рукой Вяземского текст приложен к его письму Одоевскому (не позднее 11 февраля): ОР РНБ. Ф. 391. № 905. Л. 3.]:

Для устранения от себя нарекания в произвольной раздаче билетов на обед, данный 2 февраля в честь И. А. Крылова, или в умышленном исключении из этого празднества кого-либо из литераторов, желавших в нем участвовать, учредители его просили нас дать следующее пояснение на пояснение г. Греча, напечатанное в «Северной пчеле» (№ 32, 8 февраля):

«За несколько дней до праздника и тотчас по составлении подписных листов для внесения имен желавших в нем участвовать, учредители сообщили при письме одного из них таковый лист г. Гречу с 30?ю билетами, предоставляя их в его распоряжение. Г. Греч возвратил немедленно список и 30 билетов при письме, в котором изъяснял, что „не имея случая раздать билеты и находясь в невозможности участвовать в празднестве, он препроводил обратно и лист, и билеты“. Письмо сие от 29 января, а обед был дан 2 февраля. В то же время разосланы были подписные листы ко всем литераторам, находящимся в Петербурге. – При сем учредители празднества, для исправления ошибки, вкравшейся в 31 № «Русского инвалида», вменяют себе в обязанность объявить, что если г. Сенковский и не был на помянутом обеде, то взял билет на оный[580 - В ситуации вокруг юбилея Сенковский занял особую позицию. Питая к Крылову неприязнь (об этом см. в главе 1), он не только не присутствовал на празднике, но и ни строчкой не упомянул о нем в популярнейшем журнале «Библиотека для чтения», редактором которого он был. Это особенно заметно на фоне того, что в 1836 году «Библиотека…» подробно описала юбилей доктора Загорского, а в 1838?м поместила рецензию на освещающую этот юбилей брошюру «Пятидесятилетие заслуженного профессора…». Провокационную выходку Воейкова Сенковский также оставил без ответа; оправданием ему, как видим, послужила покупка билета, а последовавшее вскоре принудительное прекращение полемики позволило ему остаться в стороне от конфликта.] и, следовательно, именем своим в нем участвовал».

Первоначальный вариант «Объяснения», сохранившийся среди бумаг Краевского, существенно отличался от печатного:

Учредители праздника в честь И. А. Крылова уведомили нас, что, прочитав известие, напечатанное в 32 № «Северной Пчелы» и 31 № «Русского Инвалида», они считают долгом пред публикою объявить, что подписные листы для внесения имен желавших участвовать в сем празднике, равно и билеты для входа в залу собрания были сообщены всем гг. литераторам, находящимся в Петербурге, а в том числе г. Гречу и г. Булгарину, за три дня до праздника. Г. Сенковский хотя и не был на сем обеде, но взял билет на оный и, следовательно, именем своим в нем участвовал[581 - ОР РНБ. Ф. 391. № 906.].

Этот текст был передан Краевскому с просьбой «принять по сему благоприличные меры», то есть представить его на рассмотрение министру[582 - Записка Одоевского к Краевскому (без даты) – ОР РНБ. Ф. 391. № 907. Л. 1.]. По всей видимости, именно вследствие вмешательства Уварова упоминание о Булгарине вообще исчезло, и «Объяснение» сосредоточилось на «разоблачении» Греча. В ход пошло его письмо Жуковскому от 29 января, причем цитата была искажена – опущено вежливое выражение сожаления, отчего слова журналиста стали звучать особенно вызывающе.

Заметим, что письмо не могло быть обнародовано без согласия адресата, но столь грубое попрание элементарной этики тенью ложилось на его репутацию. Заставить Жуковского на это пойти было под силу только лично Уварову. Министр истребовал письмо Греча в подлиннике – это следует из пометы на копии, оставшейся в бумагах Одоевского[583 - ОР РНБ. Ф. 539. № 1595 – заверенная Жуковским копия рукой Одоевского, с пометой последнего: «Подлинное отправлено к Сергею Семеновичу Уварову».], а затем состоялся его разговор с Жуковским.

Какие аргументы пошли тогда в ход, можно только догадываться. Вероятно, Уваров пообещал поэту, что его имя не будет фигурировать в газетной публикации. Но главное – нужно было перевести дело из сферы личных отношений, где подобное обращение с частным письмом было решительно недопустимо, в сферу публичных интересов, где Греч представал в роли public enemy, для наказания которого все средства хороши. То, что Жуковского в конце концов удалось убедить, многое говорит о восприятии крыловского юбилея его организаторами, в особенности Уваровым, куратором со стороны государства.

Теперь ничто не мешало доработать «Объяснение», включив в него цитату из письма Греча. «Жуковский уже объяснился по этому [поводу] с министром, и препятствия не будет», – с облегчением сообщал Вяземский Одоевскому. Готовый текст следовало незамедлительно представить министру на окончательное одобрение: «Так сказал Уваров Жуковскому»[584 - ОР РНБ. Ф. 391. № 905. Л. 1, 2.].

Азартный Вяземский рассчитывал нанести противнику чувствительный удар, напечатав «Объяснение» организаторов сразу в «Литературных прибавлениях…» и в самом «Русском инвалиде». «Нужно бы послать к Воейкову список, чтобы он также напечатал в субботнем листке Инвалида», – поторапливал он Одоевского в той же записке[585 - Там же. Л. 1.]. Однако в субботу 12 февраля публикация появилась только у Краевского. «Инвалид» в этот день вообще не вышел, что случалось довольно редко. Возможно, Воейков, зная о том, откуда взялась в «Объяснении» цитата из Греча, предпочел не публиковать его, чтобы лишний раз не раздражать Жуковского, своего давнего покровителя.

На этом печатное выяснение отношений было прекращено – и, вероятно, не по воле его участников. Хотя Греч, а с ним и Булгарин, по-видимому, всерьез рассчитывали на поддержку Бенкендорфа, для III отделения в тот момент куда важнее было замять скандал. В связи с этим Греча вызвали к Дубельту, где ему пришлось давать письменные объяснения[586 - См.: [Греч Н. И.] Почему Греч и Булгарин не были… С. 201–203.]. Одновременно, по соглашению Бенкендорфа с Уваровым[587 - В мемуарах Греч бегло упоминает о переписке, которая по этому поводу возникла между III отделением и Уваровым (см.: Греч Н. И. Юбилей Крылова. С. 628).], было свернуто освещение крыловского юбилея в газетах. Вероятно, именно поэтому не увидели света две подробные статьи, анонсированные одна «Литературными прибавлениями»[588 - Об этой статье, по-видимому, идет речь в письме Одоевского к Краевскому, написанном не позднее 10–11 февраля (ОР РНБ. Ф. 391. № 907. Л. 1). Ее автором он называет Вяземского, которому и просит сообщить, «в каком виде» статья будет получена от министра-цензора.], вторая – «Художественной газетой».

Вслед за тем острота ситуации быстро сошла на нет. Свидетельством этого стало появление в мартовском номере журнала «Сын Отечества», официальными редакторами которого были Греч и Булгарин, хроникальной заметки о 2 февраля. Ее автор (возможно, Полевой, который в это время редактировал журнал) ухитрился не упомянуть ни одного из организаторов праздника. Зато он подобострастно привел полный текст речи Уварова, в которой тот всячески подчеркивал собственную значимость, называя себя «орудием всемилостивейшего внимания государя императора к нашему незабвенному [sic!] Крылову» и «представителем его державного благоволения» к русской словесности[589 - Летопись событий за февраль 1838 года // Сын Отечества и Северный архив. 1838. Т. 2. № 3. С. 58 (5?й пагинации).].

А между тем крыловским праздником как культурным событием, редким даже для Европы, заинтересовалась иностранная пресса. 5 марта по новому стилю в ведущей французской газете Journal des dеbats появилась краткая заметка:

Многочисленные ученые и художники, числом около двухсот, дали 14 февраля в Санкт-Петербурге блистательный праздник в честь 72?го дня рождения знаменитого русского баснописца Крылова. Министр народного просвещения, г. Уваров, который присутствовал на этом празднике вместе со многими другими министрами, от лица императора вручил поэту крест Станислава[590 - Journal des dеbats politiques et littеraires. 1838. 5 mars. [Fol. 1v°].].

Источником, судя по «72?му дню рождения», послужила статья в одном из петербургских иноязычных изданий, – St. Peterburgische Zeitung или Tygodnik Petersburski, которые, как уже отмечалось, воспроизвели заметку «Русского инвалида», где фигурировала именно эта цифра. Поскольку французская культура на тот момент еще не знала традиции юбилейных чествований, сотрудник Journal des dеbats опустил упоминание о 50-летии литературной деятельности как нечто не совсем очевидное для читателей.

Замечательно, что официоз российского министерства иностранных дел, Journal de Saint-Pеtersbourg, отозвался на торжество 2 февраля даже позже, чем Journal des dеbats. Короткая заметка, в которой сообщалось о праздновании двух 50-летних годовщин профессиональной деятельности – гатчинского доктора Бока и Крылова, появилась только 6 марта (22 февраля по старому стилю). Дату ни одного, ни другого юбилея газета не назвала, но все равно умудрилась перепутать их последовательность: юбилей Бока в Гатчине назван «недавно состоявшимся трогательным праздником», а крыловский – «не менее трогательным праздником, свидетелем которого наша столица стала несколькими днями ранее»[591 - Journal de Saint-Pеtersbourg. 1838. № 23 (22 fevrier / 6 mars). P. 89.]. Очевидно, что с точки зрения внешнеполитического ведомства чествование русского баснописца еще не представлялось чем-то значимым для зарубежной аудитории. Запоздалое и малосодержательное сообщение появилось в Journal de Saint-Pеtersbourg, вероятно, лишь по указанию кого-то из влиятельных лиц, кто лучше чувствовал внутриполитическую конъюнктуру и мог оценить государственное значение этого события. Характерно, что похороны Крылова через шесть лет это издание будет освещать уже гораздо активнее.

А тем временем главная газета Германии, аугсбургская Allgemeine Zeitung, из номера в номер печатала материалы о крыловском юбилее от своего постоянного корреспондента в русской столице Леонгарда фон Будберга. 27 февраля по новому стилю вышла датированная 14 февраля (то есть непосредственно днем праздника по старому стилю) подробная заметка, где рассказывалось о том, как Петербург отмечал 50-летие литературной деятельности и 70-летие со дня рождения «знаменитого нашего баснописца». Характеризуя юбиляра, журналист посчитал нужным сообщить, что тот в свое время получил от книгоиздателя Смирдина 40 тысяч рублей. Вслед за этим, 5 марта, был напечатан текст рескрипта Крылову, а 6-го – еще одна заметка с пространными цитатами из речей Уварова и Жуковского[592 - Allgemeine Zeitung. 1838. № 58 (27. Februar). S. 463–464; № 64 (5. M?rz). S. 511; № 65 (6. M?rz). S. 518–519. Статьи атрибутированы Будбергу на основании данных архива газеты и ее издателя, хранящегося в Deutsches Literaturarchiv Marbach (за справку благодарим Биргит Сленска и Светлану Киршбаум). Подробно о Л. фон Будберге см.: Go?edeke K. Grundriss zur Geschichte der deutschen Dichtung. Band XV. Dresden, 1929. S. 93–94; Got?tzmann C., H?rner P. Lexikon der deutschsprachigen Literatur des Baltikums und St. Petersburgs. Band 1. Berlin; New York, 2007. S. 309–310.].

Этими публикациями сюжет о юбилее русского баснописца, казалось, был исчерпан. Однако через два месяца газета неожиданно возвратилась к нему во второй части статьи Генриха Кёнига «Литературные известия из России», помещенной в одном из приложений[593 - Litterarische Mittheilungen aus Russland. II. Jubelfeier. Krise. Erwartungen // Ausserordentliche Beilage zur Allgemeinen Zeitung. № 236–237. 1838. 4. Mai. S. 942–943. О русских источниках Кёнига см.: Zi?egengeist G. Aus Heinrich Koenigs ungedruckter Korrespondenz mit Cotta und Brokhaus ?ber die «Literarischer Bilder aus Russland» (1837–1839) // Zeitschrift f?r Slawistik. Bd. 34 (1989). № 1. S. 19–20, 28.].

Кёниг получил известность в России после того, как в 1837 году опубликовал в Штутгарте книгу Literarische Bilder aus Russland. В ней, опираясь на мнения своего консультанта, московского литератора Н. А. Мельгунова, он крайне резко отзывался о журналистской деятельности «триумвирата» – Греча, Булгарина и Сенковского. В рамках последовавшего за этим обмена полемическими выпадами[594 - Об этом см.: Harer K. Из литературно-политической полемики конца 1830?х годов: Неопубликованная статья С. П. Шевырева и Н. А. Мельгунова против «Северной пчелы» // Vademecum: К 65-летию Лазаря Флейшмана / Сост. и ред. А. Устинова. М., 2010. С. 31–33; Евсеева М. К. Мельгунов Николай Александрович // Русские писатели 1800–1917: Биографический словарь. Т. 3. М., 1994. С. 573, 576; Кузовкина Т. Феномен Булгарина: Проблема литературной тактики. Тарту, 2007. С. 99–110.] Кёниг счел нужным обратиться к юбилею Крылова и воскресить как будто бы забытые уже упреки не явившимся на торжество. С симпатией, хотя и не вполне т?очно описав чествование «бессмертного баснописца», немецкий публицист далее замечал, что на торжестве

не видно было только знаменитого увядшего трилистника: Греча, Булгарина и Сенковского. Эти господа – следуя, видимо, безошибочному инстинкту – исключили себя из общего праздника.

Удар, нанесенный через иностранную прессу, настолько уязвил Булгарина и Греча, что последний и десятилетия спустя сетовал в мемуарах на «превратное <…> обидное и огорчительное» изложение в Allgemeine Zeitung «начала и обстоятельств» юбилея[595 - Греч Н. И. Юбилей Крылова. С. 624.]