Иллюзия счастья

– Какого черта?! – кричит он нам в след, но Богатырев даже не оборачивается. Мы выходим в холл, молча, берем верхнюю одежду. Андрей помогает мне одеться, одобрительно улыбаясь. А я нахожусь в предвкушении, совершенно наплевав на то, что только что произошло. Мне даже все это до сумасшествия нравится. Перекошенное от злости лицо Эдуарда, трусливо сжимающаяся Марго, мое состояние полного превосходства. Да, я понимала, что все это заслуга Андрея. Это он расчетливо мной управлял и внушал чувство эйфории. Но черт, как же все это было просто рядом с ним.

– Умница, – хвалит меня Богатырев. Ты прекрасно держалась. Хотя нет, ноги тебя до сих пор не держат, – ухмыляется он, поддерживая меня. – А теперь бегом в машину. И желательно на заднее сидение. Иначе я за себя не ручаюсь, – звучит как угроза наказания. Но я хочу быть наказана им. Впервые в жизни хочу чего-то безумного, бездумного. И почему я должна себе в этом отказывать? Усмехаюсь Андрею, и медленно, держа идеальную осанку, иду вперед, виляя бедрами, по которым неожиданно получаю обжигающий шлепок. Всхлипываю, оборачиваюсь… и застываю на месте, потому что встречаюсь с темно-серыми, сверкающими ненавистью глазами Эдуарда! Он смотрит так, как смотрел на меня в день, когда все мои иллюзии рухнули, когда душил меня, перекрывая кислород, и кричал о моей ничтожности. Сглатываю, теряюсь, сжимая руки в кулаки.

– Виктория! – громко и властно окрикивает он меня. – Куда это ты собралась, милая? – от слова «милая» меня начинает тошнить. – Ко мне подойди. Я тебя еще не отпускал! – говорит так, словно я его раба. Но самое страшное оказывается не это. А то, как реагирует на все это Богатырев.

ГЛАВА 9 .

Андрей

Пульс бешено набирает обороты. Мгновенно вскипаю. Я могу держать себя в руках в разных ситуациях. Я уже не мальчишка, и давно перестал решать проблемы кулаками. Но в данный момент мне хочется впечатать этого шакала в стенку и выбить его поганые зубы, вырвать язык, чтобы больше не смел обращаться к Виктории как к своей собственности. Вообще не понимаю, почему я должен себе в этом отказывать. Я испытываю неприязнь к таким мужикам как Эдуард. Нельзя вот так обращаться с женщиной. Тем более, с матерью твоего ребенка. Можно быть доминантой, альфа-самцом, но нельзя с пренебрежением обращаться к женщине, словно она никто.

Непроизвольно сжимаю кулаки, кажется, каждая мышца напрягается. Встаю позади Виктории, жду ее реакции. Чувствую ее страх на интуитивном уровне. Чего она сейчас боится? Я рядом, и чтобы она не сказала и ни сделала, я не дам ее в обиду. Но она полностью потеряна. Кажется, еще немного и она выполнит все, что он скажет. Чем он ее запугал? Что он с ней делал? И тут я понимаю, что лучше бы мне не знать подробностей, иначе все может закончиться очень плохо.

– Вика, ты оглохла?! Я сказал, подойди сюда! Нам нужно поговорить наедине, – требует шакал, мельком смотрит на меня, не давая поймать его взгляд. Боится меня, но продолжает давить на Викторию тяжелым взглядом, словно она его раба. Можно по-разному смотреть на женщину: с превосходством, властно, доминируя, но он смотрит не так, он смотрит на эту прекрасную женщину как на отбросы, мусор у него под ногами. И только за один этот взгляд я готов его убить. Я не знаю, что со мной происходит. Эта женщина не моя, но желание убить любого за нее, мне знакомо. Дергаюсь, с намерением отодвинуть Викторию за спину, и доходчиво объяснить шакалу, кто он есть на самом деле. Останавливаюсь, сдерживаю себя. Сейчас важна ее реакция. Ну, давай киска, укажи этому мудаку его место.

– Нет, – все, что и может сказать Виктория, она словно застыла и потерялась в пространстве. Все гораздо хуже, чем я думал.

– Хорошо, – сквозь зубы шипит Эдуард. – Я подойду сам, – делает пару шагов в нашу сторону и Виктория отступает, вжимаясь в меня напряженной до предела спиной, – шакал все-таки встречается со мной взглядом и останавливается. Правильно, мудак, ты хорошо распознаешь посылы. Тебе не стоит к ней приближаться. Виктория глубоко вдыхает, словно не дышала все это время, оглядывается на меня, ищет защиты. Не бойся киска, тебе ничего не грозит.

– Оставь меня наедине с моей женой, – мужчина обращается ко мне, но глаза отводит. Совру, если скажу, что не знаю силу своего взгляда. Иногда мне это мешает, люди боятся смотреть мне в глаза, тем самым лишая меня возможности видеть их реакцию, читать все по глазам. Ухмыляюсь ему в ответ, и не думая сдвигаться с этого места.

– Мне кажется, ты потерял право называть эту женщину своей женой, – мой голос холоден, спокоен, но это все напускное – внутри меня бушует зверь, который жаждет шакалей крови.

– А это не тебе решать! – выплевывает этот мудак в мою сторону. – Виктория! – громко произносит Эдуард, от чего Вика вздрагивает. Резкий выпад в нашу сторону, секунда, и мудак хватает ее за запястье, резко тянет на себя, намереваясь утащить с собой. Виктория немного вскрикивает, дергает руку, вырывается.

– Отпусти меня немедленно! Ты не имеешь право меня касаться. Ты мне никто! – вот так киска превращается в дикую кошку, хоть и делает это неуверенно. Но это лучше, чем ничего. – Иди и указывай, что делать и куда идти, своей шлюхе! – гневно кричит она, привлекая к себе внимание персонала. А вот это, киска, ты зря. Тем самым она показывает своему бывшему мужу, что он ей до сих пор не безразличен. И почему-то мне это понимание в данный момент не дает спокойно вдохнуть. Понятно же, что прожив столько лет в браке, имея общего ребенка, она не может просто так вычеркнуть шакала из своей души. Но мне глубоко неприятна эта мысль. Беру себя в руки. Пора вмешаться, пока киска до конца не показала свою слабость. Ну, ничего, у нас еще будет время найти в Виктории все то, что она потеряла с этим мудаком. Вдох, выдох. Мой выход. Как бы мне сдержаться и не убить его на месте. Вся его охрана на улице. Сканирую холл: мы одни за исключением пары человек из персонала. В данный момент меня разъедает едкое чувство ненависти, и мне нужно выплеснуть его наружу. Ну ничего, он ответит мне за все, что сделал с этой женщиной, и даже за то, чего я еще не знаю. Но позже, не сейчас. Просто избить этого мудака до полусмерти – слишком мало. Сейчас мы просто поставим шакала на место.

– Отпусти ее, – хватаю Викторию за плечи, жду, кода Эдуард отпустит ее руку. Да, я умею убеждать голосом – он ее отпускает. Отодвигаю растерянную Вику в сторону, пару уверенных шагов, и вот мы уже дышим с мудаком одним воздухом. Один рывок, хватаю его за грудки и впечатываю в ближайшую стену. В кровь выбрасывается адреналин, мне даже нравится происходящее. Агрессию не нужно держать в себе, ее нужно выплескивать в правильном направлении. Смотрю на подонка ровно так, как он минуту назад смотрел на Викторию.

– Пожалуйста, не надо, – просит Вика срывающимся голосом, подбегая к нам. Мудак дергается, цепляясь за мои руки, пытаясь вырваться из моего захвата, но сил не хватает. В недоумении смотрит на меня, будто не ожидал такой реакции. Бегает глазами по просторному холлу, наверно жалея, что оставил охрану на улице.

– Андрей! – Виктория просит остановиться, но она еще не знает, что я плохо подчиняюсь просьбам, приказам, мольбам. В этой ситуации я безжалостен, и поступлю так, как считаю нужным. Поэтому я не обращаю на нее внимания, а сосредоточен на шакале.

– Слушай меня внимательно, второй раз я повторять не буду, – голос срывается на раздражительный тон, кулаки сводит от желания проехаться по холеной морде мудака. – Ты потерял право разговаривать, требовать и указывать Виктории что-либо делать, и тем-более трогать ее своими грязными руками! – хочется сказать ему, что следующий разговор с ней, его ждет только в суде и через адвоката, но я сдерживаюсь. Завтра его ждет сюрприз. – Еще один выпад в ее сторону и ты об этом пожалеешь, я тебе обещаю. Ты меня понял?!

– Зачем она тебе? – немного насмешливо спрашивает он, расслабляясь в моих руках, делая вид, что ему все равно и он выше этого. Прищуривает глаза, ждет ответа, ища подвох. – Только не говори, что ты просто ее трахаешь, – смеется. – Ни за что в это не поверю. Каков твой интерес? – судит людей по себе. Но он где-то прав. С Викой я не просто так. Но у нас с ней одна общая цель, своих намерений и интересов я не скрываю, в отличие от него.

– К этой женщине у меня очень обширный интерес. Тебе не понять, – так же ухмыляюсь ему я. Слышу позади приближающиеся тяжелые шаги нескольких человек. Персонал вызвал местную охрану. Отпускаю мудака, заношу кулак над его головой, и как в замедленной съемке, наслаждаюсь моментом. Эдуард, трусливо зажмуривает глаза – хорошая реакция, достойная шакала. Страх и трусливость – тоже эмоции, но присущи только таким, как он. Бью кулаком в стену возле его лица, не могу сдержать смеха от того как Эдуард вздрагивает.

– Какие-то проблемы? – позади нас хриплый голос охранника.

– Никаких, – смотрю Эдуарду в глаза с полным презрением. Полностью отпускаю его, наигранно поправляю его идеальный костюм, который смялся от моего захвата.

– Надеюсь, ты меня понял, – по его презрительному взгляду, я вижу, что он ни хрена не понял. Ну что же, тем хуже для него. Отхожу от шакала, оборачиваюсь к охране, которая просто наблюдает за происходящим, не имея претензий. Хватаю Викторию за руку, замечая, как она смотрит на бывшего мужа. Я бы назвал этот взгляд жалостливым. И это хорошо. Жалость – ничтожное, унижающее чувство. Если к Вам испытывают жалость, это значит, никто уже не верит в Вашу силу.

– Ты еще пожалеешь об этом, – злобно бросает нам в след Эдуард. Я даже не знаю, кому из нас он это говорит и мне, в общем-то, плевать. В скором времени жалеть будет он. Не обращаю внимание на шакала, начинаю немного злиться уже на саму Викторию, которая быстро идет за мной, но то и дело оборачивается в сторону бывшего мужа.

– Где моя дочь?! – кричит он ей в след.

– Не отвечай! – раздражительно бросаю ей, дергая на себя, чтобы не смела больше смотреть в его сторону. Злюсь как черт. Нет, не из-за шакала, здесь как раз было все ожидаемо. Виктория! Мать ее! Своим тоскливым взглядом она дает мне понять, что еще что-то чувствует к мудаку. И это не только ненависть и желание отомстить. Это даже не привязанность. Это все еще живущая в ней любовь. Пусть не яркая и красочная. Но она, сука, есть! Мне, по идее, не должно быть никакого дела, что у нее на душе. Я просил отдать мне только тело. Но в данный момент меня почему-то ужасно это злит, да так, что хочется вернуться и урыть этого мудака по-настоящему, не играя с ним в игры. И я уже не понимаю, хорошо это или плохо. Эта женщина выводит меня на эмоции, которых не должно быть.

Открываю для нее заднюю пассажирскую дверь, стараюсь не обращать внимания на ее смятение, скованность и страх передо мной, когда Виктория садится в машину. Обхожу машину, сажусь за руль, срываюсь с места. Расстегиваю верхние пуговицы рубашки, вдыхаю поглубже, пытаясь привести мысли в порядок. Что за черт со мной творится? Разве мне важно, что она чувствует или не чувствует к бывшему мужу? Это сугубо ее проблемы, которые она должна держать внутри себя. Самое главное, чтобы она следовала нашему с ней плану.

Всю дорогу мы молчим. Изредка посматриваю в зеркало на Викторию, которая смотрит в окно на ночной город. И я в очередной раз себя не узнаю, потому что от ее несчастного, печального вида, потухших глаз, из которых вот-вот хлынут слезы, мне хочется остановиться, прижать ее к себе, утешить. Приказываю себе не смотреть на нее, приоткрываю окно, закуриваю сигарету, пытаясь прийти в себя. Но тело плохо подчиняется приказам, я все же непроизвольно возвращаюсь к ней. А она в том же положении – смотрит окно и себя руками обнимает. В голове мелькает мысль: «а может и не нужно ее менять, переделывать. Она такая, какая есть. И это не плохо. Такие женщины в наше время редкость. Нужно просто оградить ее от мужа, и заставить полюбить себя».

Паркуюсь в подземном гараже, не успеваю выйти из машины, как Виктория сама, не дожидаясь, когда я открою ей дверь, выходит и идет к лифту. Догоняю ее, проходим в лифт вместе с семейной парой, живущей на этаж выше моего. Виктория прислонятся к стенке лифта, смотрит в одну точку до тех пор, пока лифт не останавливается на нашем этаже. Открываю входную дверь, молча пропускаю ее внутрь. Помогаю ей снять пальто. Раздеваюсь сам, иду прямиком к бару, наливаю себе виски, слежу взглядом за Викой, которая не знает, что ей делать. С минуту стоит посреди гостиной, снимает туфли, садится в кресло, глубоко выдыхает, словно ждет, что я ее отчитаю. Но я сделаю с ней кое-что другое.

Виктория

– Сними платье, – неожиданно в приказном тоне говорит Андрей. И я уже ничего не понимаю. Несколько минут назад он злился на меня. Нет, он не сказал мне ни слова, я чувствовала его раздражение и вновь начала его бояться, совершенно не зная, как себя вести.

– Что? – все-таки решаюсь на него посмотреть.

– Ты слышала, – ставит бокал на стол, медленно расстегивает пуговицы своей рубашки, снимая ее. – Сними платье. Я хочу на тебя смотреть. – Я не знаю, что происходит и как Андрею это удается, но я не смею ему возражать, а просто поднимаюсь с места, чтобы снять платье.

– Помоги, пожалуйста, – прошу я, поворачиваясь спиной к Андрею. Секунды тишины, его тяжелые шаги, и вот он уже расстегивает молнию на моем платье. Оборачиваюсь, встречаюсь с черным взглядом, от которого дрожь по телу идет. Он красив. Впервые вижу его без рубашки, обнаженного по пояс. Бронзовая кожа, напряженные мышцы, тяжелое дыхание. Как такой мужчина может хотеть такую как я?

Снимаю платье через голову, бросаю его на диван. Андрей отходит на пару шагов, осматривает меня с ног до головы. А мне кажется, его темный взгляд можно почувствовать, словно он касается им каждого участка моего тела.

– Красивое белье, – низким голосом произносит он, садясь в кресло напротив меня. – Киска, тебе идет черное кружево. Распусти волосы, – он уже не приказывает. Андрей словно управляет мной и моим телом. Медленно вынимаю шпильки из собранных волос, кидаю их на диван поверх платья. Дыхание учащается, в жар бросает от его пронзительного взгляда. Остывшее возбуждение возвращается с удвоенной силой.

Андрей

Осматриваю ее стройные ноги, затянутые в черные чулки, хочется, приказать ей подойти ко мне, усадить на колени, и наслаждаться ее красивым телом. Но я держусь. Сегодня она все сделает сама, я буду только направлять ее. Смотрю на ее напряженные соски, которые бесстыдно выделяются сквозь прозрачное кружево, и у меня скулы сводит от желания втянуть их в рот, пробуя на вкус. Хочу ее сейчас, немедленно, до одури. Но у нас еще вся ночь впереди. Округлые бедра так и просятся, чтобы я их сжал до синяков и отметин. Красивые, шелковые, карамельные волосы, струятся по ее плечам. Она точно также осматривает мое тело, как я ее. Подожди немного, киска, ты еще доберешься до меня, для начала я просто посмотрю на тебя во всей красе.

– Ты, наверное, даже не представляешь, насколько прекрасна и сексуальна, – мне не нужен ее ответ, потому что я знаю, что так оно и есть. Как женщина в ее годы может до конца не познать своей сексуальности? – Как бы мне не нравилось твое белье, я хочу, чтобы ты его сняла, – Виктория замирает, прекращая дышать, секундная заминка, и она все же снимает белье bbb84c. Бюстгальтер летит на диван, и красивая округлая грудь колышется в такт ее дыханию. Наклоняется, стягивает маленькие трусики, оставляя их на полу. Но чулки не снимет. И не надо, я хочу ее в этих чулках, которые кружат мне голову. Мелкими глотками пью обжигающий виски, а пьянею от ее тела. Член дергается, просто умоляя ворваться в нее. Осматриваю ее прекрасные изгибы, замечая, как по ее коже бегут мурашки. Ее так же возбуждает эта сладкая пытка. Интересно, кто-нибудь уже делал с ней что-то подобное? Думаю, нет. Ее бывшей муж-шакал, даже не осознавал, какая женщина находится рядом с ним, иначе он ни за что бы ее не предал.

– Сядь в кресло, – Виктория беспрекословно подчиняется, опускаясь на сидение, запрокидывает голову, глубоко со стоном вздыхает, прикрывая глаза. Да, моя хорошая, эта игра заводит похлеще, чем сам секс. – Раздвинь ножки шире и закинь их на подлокотники. Я хочу видеть, какая ты мокрая и возбужденная, – Виктория не до конца осознает, что я хочу от нее, но выполняет приказ. Раскрывается передо мной полностью. И оказываюсь прав, замечая, как блестят ее розовые складочки. Она не открывает глаз, стесняясь смотреть на меня в этот момент. А я не настаиваю. Ей нужно к этому привыкнуть. Меня начинает трясти от ее вида. Воздуха становится катастрофически мало, в жар бросает. Меня еще никогда и никто так сильно не заводил.

Виктория

От прохладного воздуха, соски напрягаются до боли. Судорожно сглатываю, боясь открыть глаза и посмотреть в невероятно черные глаза. Полностью раскрытая перед ним, чувствую себя уязвимой, но мне нравится. Это настолько возбуждает, что, кажется, каждая клетка тела пульсирует и требует его прикосновения. И он касается, касается взглядом и тяжелым дыханием.

– Прикоснись к себе, поласкай грудь, соски, хочу смотреть как ты любишь свое тело, – не сдерживаю тихий стон, понимая чего он хочет. Провожу рукой по шее, ниже, касаюсь груди, немного сжимаю соски и вздрагиваю от того, что сама себя касаюсь, как будто это делает он. – Медленно, киска, я хочу насладиться этим моментом, – а мне кричать хочется. Зачем медлить? Я умру, если он сейчас сам ко мне не прикоснется. – Оближи пальчик и проведи им вокруг сосков, – беру палец в рот, немного посасываю и делаю так, как он сказал – обвожу соски.

– Черт, Виктория, сегодня я буду безжалостно трахать тебя всю ночь, – немного повышая тон, произносит хриплым, возбужденным голосом. – Но, для начала, ты сделаешь это сама. Ласкай себя, трахни себя пальчиками. Сейчас! Немедленно! – его тон не терпит отказов и промедлений. Продолжаю ласкать свою грудь, другой рукой веду вниз по животу, еще ниже, туда, где все пульсирует до боли. Накрываю собственную плоть, выгибаюсь. Я сама не понимаю, что творю, и откуда во мне все это, но мне так хорошо сейчас. Ощущение собственной сексуальности, уверенности в том, что меня безумно хотят, накрывает с головой. Пальцы скользят по собственной плоти, и меня начинает трясти как лихорадке. Андрей уже ни о чем не просит, не направляет меня, я действую сама так, как хочу. Раскрываю складочки, массирую клитор круговыми движениями, стон вырывается сам собой, и я даже не пытаюсь себя сдержать. Выгибаюсь, больно щипаю соски, потому что они неумолимо ноют. Чувствую подступающий оргазм. Волна за волной накрывает, унося меня куда-то за пределы этой комнаты.

– Открой глаза! Смотри на меня! – грубо, громко требует он. Распахиваю глаза, смотрю в черную бездну и вижу в них такое желание, от которого меня током пробивает. Еще пару движений и я кончу сама, бесстыдно, на глазах у Андрея, который до хруста сжимает подлокотники кресла, подается вперед.

– Остановись! – а я не могу подчиниться ему. Тогда Андрей резко соскакивает с места, подлетает ко мне, хватает за запястье, сильно сжимает. Глубоко дышит, смотрит мне в глаза, а мне рыдать охота, от того как сильно пульсирует между ног и тугой узел скручивает внизу живота.

– Нет, пожалуйста… – жалобно прошу позволить мне продолжить, но получаю в ответ его ухмылку. Сама злюсь на него от того, что он не позволяет мне кончить.

Андрей

Сдаюсь. Отталкиваюсь руками от кресла, хватаю ее запястье, сильно сжимаю, делаю больно, но не позволяю ей кончить. А она так жалобно, почти со слезами просит, не сдерживаю довольной ухмылки. Хочу чувствовать ее оргазм внутри нее, хочу ощущать, как она меня сжимает. Захватываю ее вторую руку, не давая больше себя касаться, потому что хочу сделать это сам.

Скольжу губами по напряженному соску, втягиваю в рот, ласкаю языком, отпускаю ее руки. Виктория впивается ногтями в мою спину, ногами мой торс обхватывает, выгибается навстречу, предлагая себя. И я возьму все! Потому что меня самого сейчас разорвет от желания. Но дразнить, играть и доводить до грани, не только ее, но и себя мне нравится больше. От этого секс, чувства острее. Не могу оторваться о ее груди, пробую на вкус ее сладко-соленую кожу, провожу носом между грудей, вдыхая цветочный аромат, пьянею от ее вкуса и запаха. Хватаю руками за талию, поднимаю на ноги, разворачивая к себе спиной.