Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– Милосердия. – Человек откинул покрывало с ног, и Гарет увидел, что ног, как таковых, нет.

– Что я могу? – Резко спросил Гарет. – Разве что прирезать тебя из жалости!

– Хотя бы это.

Гарет прикусил губу. Конь закрутился под ним, и он вновь сдержал его.

– Где ноги потерял?

– Я пренебрёг правом господина. И тот наказал меня…

– Понятно. – Оборвал его Гарет. – Умеешь что-то делать руками?

– Я лучник.

– Вот тебе три талера; поешь, приведи себя в порядок и найди в Блэкбурге Марчелло Месси, моего друга. Если ты готов работать, он пристроит тебя в какую-нибудь мастерскую; хорошему лучнику ноги не нужны.

– Благодарю. – Ещё ниже опустил голову нищий. – Позволь и мне помочь тебе.

– Что ты можешь! – Презрительно фыркнул Гарет, и конь его, нагнув голову и скосив огненный глаз, забил копытом.

– Только подсказать тебе, как искать то, что ты жаждешь найти. – Сказал бродяга, и Гарет, вздрогнув, аж нагнулся к нему весь:

– Что ты знаешь о моих поисках, говори!!!

– Поезжай в Гленнан. Это твой шанс, используй его!

– Что за Гленнан, что это?! Куда мне ехать?!

– Поезжай вперёд, и узнаешь.

– Чего?! – Поразился Гарет, но больше ничего не услышал. Что-то его смутило, но что, он сам не мог понять. Послав коня вперёд, он всё-таки обернулся через пару минут, и никакого калеки не увидел. Хмыкнул:

– Надо же, какой шустрый! Нагнал туману… – И выбросил его из головы.

Мост объединял Старый Город и пригороды на правом берегу фиорда. Здесь, в пригородах, жили рудокопы и рабочие с рудников и шахт. Богатства Анвалона стояли на крови и увечьях; в пригородах, в невзрачных домах и лачугах, не стихал надсадный кашель, много было калек и слепых. И много было неприязни и нескрываемой ненависти во взглядах, когда Гарет проезжал, красивый, богатый, на великолепном коне, по этим убогим улицам. Он даже слышал, проезжая мимо какой-то харчевни:

– Людям жрать нечего, а тут животные по улицам катаются, нарядные, как майское дерево! – Но не повернул головы. Полукровок здесь не терпели совершенно. После печально знаменитого церковного эдикта, приравнявшего эльфов, дриад и прочих существ к животным, а полукровок – к противоестественным порождениям животных и людей, и потому особенно ненавистным, полукровкам было отказано в человеческих правах. Гарет родился за несколько лет до эдикта, и его мать, Лара Ол Таэр, эльфийка королевского рода, была обвенчана с принцем Элодисским, приняла крещение и причастие. Поэтому, скрепя сердце, церковные иерархи были вынуждены признать, что в особых случаях может быть исключение. Но препятствий было столько, что не всякий мог и хотел бороться с ними. После эдикта достаточно взрослые для этого полукровки бежали в горы и стали сбиваться в банды. Сами эльфы признавали, что те получались сильнее эльфов и умнее людей; это были существа сильные, ловкие, очень умные и опасные; и банды их, как уже было сказано, терроризировали север, как хотели – ведь именно в северных горах они могли чувствовать себя комфортно и безопасно. Если на юге, по крайней мере, в Элодисе, полукровки не сталкивались с ненавистью и смертельной опасностью – просто неприязнь, предубеждение, досадное и раздражающее, но и только, – то здесь, на севере, картина была иная. Озлобленные и отчаявшиеся люди с готовностью ополчались против общего врага. Здесь в домах не было даже слуг – полукровок; только в борделях попадались девушки-полукровки, которые ценились на вес золота потому, что были очень красивы, у них не гнили зубы, они не болели срамными болезнями и от них всегда хорошо пахло. Вот только держать их было опасно: они были строптивыми, сообразительными и ловкими, и часто убегали, нередко покалечив, а то и прикончив хозяина. В Нордланде вообще, по большей части благодаря усилиям тех же священников, цвёл миф о том, что полукровки развратны, нечисты на руку, жестоки и безжалостны. А о том, что творится в их притонах, и подумать-то было страшно, не то, что обсуждать это! Поэтому ничего удивительного не было, что на севере их ненавидели страшно. Если полукровку ловили где-нибудь, его ожидала мучительная казнь без всякого разбирательства и уточнения вины. Вина была уже в том, кто он есть. И полукровки отвечали ответной ненавистью; случалось, они вырезали целые замки и посёлки, где казнили одного из них. В общем, обстановка была та ещё, и Марчелло, друг, любимый слуга и врач, и постоянный спутник герцога, не даром так боялся отпускать его в эту самоубийственную поездку. Но Гарета не пугали и не волновали злобные взгляды и нелестные замечания, он просто их игнорировал. Галопом миновал узкие грязные улицы, где помои выплёскивали прямо под ноги прохожим, и в них ковырялись свиньи и дети, и где надсадный кашель и детский плач сопровождали Гарета по всему его пути; выехал на рудничную дорогу в виду гавани, свернул к посёлку, где жили добывающие мрамор и мраморную крошку рабочие, и совсем уже решил свернуть на дорогу, ведущую вдоль фьорда обратно, как вдруг ему почудилось, что кто-то произнёс слово «Гленнан». Гарет вздрогнул и внезапно почувствовал, как мурашки неторопливой волной прошли по телу и приподняли все волоски на коже. Придержал коня, прислушался, и вновь совершенно отчётливо услышал:

– …в Гленнан?

– Да прямо по дороге, и в ущелье, а там уже не спутаешь, тропа там одна!

Гарет зажмурился, тряхнул головой… и пустил коня лёгким галопом по дороге в сторону ущелья. Всё он понимал: и что это глупо, и безрассудно, даже опасно, и что это наверняка просто совпадение… Или ловушка?..

Место, нельзя было не признать, было выбрано идеально. Стремительно обернувшись, Гарет увидел за доли секунды всё, что требовалось: двое с крючьями для всадника и обученного биться коня, трое с пиками, и два арбалетчика. И рыцарь с незнакомым гербом на вамсе. Синие глаза Гарета заморгали, и он зачастил:

– Господа, господа, только без насилия! Я сам вам всё отдам… – Изумление напавших сменилось глубоким презрением. – Вот, я спешиваюсь, смотрите, конь какой хороший! – а это… – Гарет свистнул коню, и тот, повинуясь сигналу, прянул прочь, – кинжалы! – Он метнул их в арбалетчиков, мгновенно преобразившись. Блестящие эльфийские глаза почернели и заполыхали красным огнём, белые крупные зубы оскалились в волчьей ухмылке. Он обнажил меч, тяжёлый и длинный, выкованный в Лиссе, эльфами, на заказ, под стать его росту и силе, и такой же тяжёлый кинжал с шипами и мечеломом, поиграл ими, приняв боевую стойку.

– Шут ублюдочный! – Скривился рыцарь, тоже выхватывая меч.

– Да что с ним церемониться! – Воскликнул один из копейщиков, и они, все трое, разом напали на Гарета. И были неприятно удивлены его гибкостью и скоростью, которой совершенно не ожидали, видя его рост и тяжесть его меча. Гарет был быстрым и ловким, как огромный кот; два метра стальных и невероятно гибких мышц, скорость и реакция, превосходящие человеческие в несколько раз – вот, почему полукровок так боялись и ненавидели! Всё произошло в несколько секунд: Гарет пинком направил пику одного в живот второго, мечеломом вырвал пику третьего, ломая ему руку, проткнул мечом первого, стремительно крутанулся и разрубил почти пополам солдата с крюком. Против него остались рыцарь и второй солдат, и Гарет оскалился на них, с забрызганным кровью лицом, с окровавленным оружием.

– Тварь! – Крикнул, как плюнул, рыцарь. – Нелюдь вонючая!

– Кто тебя послал? – Сверкнул глазами Гарет.

– Весь Анвалон! – Голосом фанатика, решившего постоять за святое, воскликнул рыцарь. – Вы, животные, одним своим присутствием воздух портите…

– От тебя потом и псиной разит за милю! – Скривился Гарет. – И чесноком за две! Чья бы корова мычала…

– Сдохни, нелюдь!!! – Завопил рыцарь, бросаясь на него с тяжёлым двуручным мечом. Это было серьёзное оружие, и не будь Гарет так силён, поединок мог бы затянуться. Но Гарет был в разы сильнее рыцаря, и на голову выше, потому не стал с ним церемониться. Поймав и блокировав своим мечом меч противника, Гарет развернулся и перерезал противнику горло кинжалом, ногой оттолкнув затем содрогающееся тело. Солдат от греха бросился наутёк, и Гарет отвернулся, стирая кровь с лица рукавом. Пробормотал:

– Сам сдохни… Людь. – И мир вдруг обрушился на него и погрузил во тьму.

Очнулся он от того, что его зачем-то протирали мокрой тряпкой. Вяло отстранился и открыл глаза.

– У тебя всё лицо и шея в крови. – Сказал женский голос. Гарет сел и сморщился: голова кружилась и болела. Чья-то рука мягко уложила его обратно, и сопротивляться он не мог.

– А ты красивый, герцогёнок. – Заметила женщина. – Дай, кровь хоть с глаз уберу, а то ведь не видишь ничего!

– Кто меня ударил? – Гарету пришлось смириться. – Ты?

– Что ты! – Она засмеялась. – Солдат, которого ты не добил.

– Вот с-с-су… – Гарет вовремя вспомнил, что здесь дама, сдержался. – А я – лось!

– Лось – умный зверь, благородный и красивый. – Заметила женщина. Прополоскала тряпку и ещё раз, тщательнее, протёрла Гарету лицо. – Не чета человеку.

– Я не человек. – Гарет наконец-то проморгался, снова сел, отняв у неё тряпку. И увидел перед собой высокую, худую зеленоглазую полукровку со светло-рыжими, как огонь, волосами.

– Я вижу. Я тоже. – Засмеялась она.

– Как я сюда попал?

– Мои друзья принесли.

– Благодарю.

– Не благодари. Мы разбойники… А ты богач.

Гарет, продолжая сам стирать кровь, усмехнулся исключительно паскудно:

– Берегись, разбойница. За помощь я отблагодарю… А вот за попытку вреда – убью. И шантаж я тоже не потерплю.

– Я не боюсь. – Так же нагло улыбнулась рыжая. – Те, кто больше говорит, чем делает, здесь больше не живут.

– Как тебя зовут? – Спросил Гарет. – Кто я такой, ты, похоже, и так знаешь.