Хроники Нордланда. Грязные ангелы

– Я сам наполовину человек.

– Вы эльфинит – сын эльфийки. Я узнавал; эльфы гораздо больше почитают кровь матери, чем отца. Эльфинит равен эльдару, а в чём-то и превосходит его. Эльфинитам эльфы позволяют селиться в своих городах и принимают их почти, как равных.

– Ты хорошо изучил вопрос! – Засмеялся Гарет. – Да, эльфы считают, что мать даёт куда больше, чем отец. Потому и нет браков между эльфийками и людьми.

– Патрон!

– Мы – исключение. Единственное исключение. Хлоринги – не люди в полном смысле этого слова; мои предки мешали кровь с эльфами не один раз. Мы потомки Белой Волчицы Элодиса, Дрейдре, которая в своё время была таким же сокровищем эльфов, как и моя мать. Если бы я жил с эльфами, они принимали бы меня за своего, я был бы им равен… И даже более того, как внук двух Перворожденных. Но я живу человеческой жизнью, и это мой собственный выбор. Я намеренно давлю в себе всё эльфийское. Они осуждают меня за это… Но мне плевать. Я знаю, что делаю, и с меня этого довольно. – Гарет остановился перед узкой каменной лестницей, извивающейся прямо по скале.

– Пошли. Сейчас выясним, зря ли мы сюда ехали.

На скале высился дворец наместника Таурина: группа строений, связанных башенками, стенами, арками. Здесь были великолепные аркады, галереи и террасы, с каждой из которых открывался сказочный вид на море, всякий раз разный. На одной из таких террас Марчелло впервые увидел эльфийских детей: мальчика лет семи, девочку не старше трёх, и младенца, с которым водилась прекрасная, как ангел, эльфийка. Заметив, что Марчелло смотрит на них, она заслонила от него младенца и сделала непонятный жест, словно ограждалась от него.

– И всё же, почему они нас так не любят? – Спросил задетый Марчелло – слишком прекрасна была девушка, чтобы просто так стерпеть её неприязнь.

– Потому, что от людей исходит много непонятного эльфам зла. Пытки, например. Сами эльфы всегда убивают быстро и чисто, даже врагов. Или отношение к женщинам. В некоторых ситуациях люди считают насилие чуть ли не доблестью; на войне это в порядке вещей. Крестьянки и служанки вообще считаются вещами для общего пользования; если рыцарь, проезжая по лесной полянке, увидел пастушку на лугу, он разрешения спрашивать не станет. Эльфы же считают насилие самым гнусным из преступлений, а насильников – самыми презренными тварями из всех. Ни один эльф и не подумает взять женщину силой. И не важно, кто она – королева, или крестьянка. Понимаешь… эльфы считают – и я, кстати, считаю так же, – что насилие унижает прежде всего насильника. Оно означает, что ты не нужен, противен и тебе не дадут даром то, что ты хочешь.

– Таков порядок вещей. – Пожал плечами Марчелло. – Женщины всегда были частью военной добычи, с этим невозможно бороться… И потом, гуманный человек не сделает ничего подобного! Нельзя же относиться ко всем одинаково…

– А как вас различить? – Спросил совсем рядом холодный голос, говоривший с нарочитым надменным акцентом. Эльф, заговоривший с ними, носил тонкий серебряный обруч с рубином – венец наместника Красной башни. Гарет склонил голову в знак приветствия. – Разве ты, гуманный человек, смотрел на мою сестру без вожделения?

– Что бы я ни думал о красоте эльфийских женщин, – Марчелло чуть покраснел, – мне бы и в голову не пришло их оскорбить или обидеть.

– А тем тридцати, что напали на неё четыреста лет назад у Зеркального, пришло. – Жёстко ответил наместник. – Слишком поздно они поняли, что она – танцор лезвий, и они не получат того, ради чего старались до последнего щадить её жизнь. Ничего уже не получат – им конец. Ты проявляешь вежливость, потому, что вокруг тебя лучники и стражники. Что бы ты проявил наедине, знаешь только ты – я не знаю этого.

– Я ручаюсь за него, наместник. – Вмешался Гарет. – Марчелло Месси – благородный человек.

– И всё же присматривай за ним, Виоль Ол Таэр. – Ничуть не смягчился наместник. – Дайкины нам здесь не нужны. Их соседство обходится нам дорого, особенно в последнее время.

– Что значит: в последнее время? – Насторожился Гарет.

– Не здесь. – Наместник вновь одарил Марчелло настороженным взглядом глубоких тёмных, почти чёрных, глаз. – Пошли.

Они поднялись на террасу, крытую наполовину, с изящными арками и белыми перилами, за которыми блистало полуденное море. В дальнем конце террасы двое эльфов играли на лютне и флейте изумительно красивую, чуть печальную музыку; для наместника и его гостей принесли угощение и поставили на низкий столик из цельного малахита. Марчелло не удержался, погладил поверхность: камень был покрыт узорами просто изумительной красоты.

– Нам всегда было нелегко соседствовать с дайкинами так тесно. – Говорил наместник. Голос его поражал тем, что был и низким, и в то же время ясным, глубоким и звучным. У эльфов Элодис и Фанна были более высокие и музыкальные голоса; Ол Донна же всегда отличались харизматичной мужественностью во всём. – И многие эльфы имеют претензии к Элодисцам.

– Я был за границей. – Напомнил Гарет. – Вернулся только что. А отец тяжело болен.

– Я знаю. – Наместник провёл перед собой ладонью. – И рад, что ты нашёл время посетить нас так скоро. Пусть даже привели сюда тебя поиски брата, а вовсе не наши проблемы.

– Это так. – Согласился Гарет. – Но теперь это стало большим, чем просто поиск. Здесь что-то происходит. От нас, принца и меня, это тщательно скрывают; но я успел насторожиться. Простые люди запуганы насмерть, а дворяне врут. Никто не сравнится в осведомлённости с эльфами; я надеюсь, что ты немного просветишь меня.

– Просвещу. – Сказал наместник. – О том, что здесь происходит, кое-кто расскажет тебе больше, чем я; это перст судьбы – то, что ты оказался здесь именно сегодня. Остальное, что ж, я расскажу тебе. – Они говорили по-эльфийски, причём Гарет говорил на нём без малейшего акцента.

– Нас мало беспокоит жизнь дайкинов. – Говорил наместник. – Но ты прав, мы держим уши и глаза открытыми. Мы видим много тревожных вещей. Наши разведчики порой исчезают бесследно, если приближаются к границе; и мы не в состоянии обнаружить их следы, так как юг прикрывает какая-то незнакомая нам, но явно человеческая магия. Для нас это сумрак, тёмный туман, закрывающий окрестности от моря и наших границ до границ Элодисского леса. Что творится в этом тумане, мы не знаем и опасаемся его, тем более, что он растёт, приближаясь к нашим границам. Для нас не новость сожжённые деревни и самое худшее – появление тварей времён Великой Смуты.

– То есть? – Напрягся Гарет.

– Например, карги. Мы, эльфы, зовём их суо ап грахх. Это творение некромантов, как ты, может быть, знаешь.

– Я слышал о каргах, с ними воевал Генрих Великий. Но никогда не видел их…

– И не увидишь, если только живьём. Они выглядят чудовищами с глазами и хвостами крысы, собачьими лапами и туловищем и мордой дикой свиньи; они бешеные и злобные твари, которых очень трудно убить; мёртвый суо ап грахх превращается в крысу, из трупа которой сотворил их некромант. Поэтому трофея из него не получится.

– Откуда они взялись? – Гарет выглядел озадаченным и злым. Марчелло, который лишь по выражению их лиц мог следить за их беседой, насторожился – он редко видел своего патрона таким. Гарет обычно хорошо скрывал свои эмоции, особенно отрицательные; откровенность эльфов, их богатая мимика были для итальянца неожиданностью. Он представлял их себе холодными и высокомерными, как немецкие герцоги; высокомерия у эльфов хватало, но и других чувств они своих от собеседника не прятали.

– С некромантией мы дел не имеем. – Покачал головой наместник. – Она не в состоянии как-то подействовать на нас, но и мы никак не можем действовать на неё. Суо ап грахх может убить эльфа так же, как и дайкина, и мы можем бороться с ними только оружием. Той же природы туман, поглотивший юг: мы ничего не можем сделать с ним. Мы ничего не можем найти в нём. Всё, что мы знаем: он есть, и он враждебен всему живому, в том числе и дайкинам. Суо ап грахх не единственные чудовища, приходящие из этого тумана и орудующие в нём. Есть крылатые твари, и ещё что-то совершенно омерзительное; мы так же слышали о странных тварях, похожих на маленьких драконов, но эльфы их не видели. Дайкины не зря боятся. Они совершенно беззащитны перед этими тварями; если мы, Ол Донна, можем бороться с ними, то они не способны ничего им противопоставить.

– Но как так вышло, что об этом не знает принц, не знаю я?!

– Это вопрос не ко мне. – Вновь поднял ладонь наместник. – Я не знаю и не хочу знать.

– В Элиоте я слышал о том, что эльфы готовятся к войне с людьми. – Прямо сказал Гарет. Наместник улыбнулся одними глазами:

– Эльфы не нарушат клятвы, данной Хлорингам. Мы не ищем драки… и не бежим от неё.

– И последний вопрос. – Гарет встал одновременно с наместником. – Где я могу найти Ол Донна Килмоэля?

– Я пришлю его к тебе. – Наместник сделал новый непонятный для Марчелло жест. – А теперь тебя проводят к разведчикам, которые покажут тебе, ЧТО происходит в твоём герцогстве.

Гэбриэл забежал вслед за Мартой в её каморку и разочарованно вскрикнул, но тут же Марта, приложив палец к губам, отдёрнула с Алисы грязное покрывало. Та, увидев стражника с закрытым лицом, вся сжалась и прикрылась руками. Гэбриэл упал перед ней на колени, стаскивая с лица чёрный шарф:

– Солнышко… солнышко, это же я!

– Ах, ты… – Иво и усмехался, и укоризненно качал головой. Вот Гор, а?! Так вот, к чему всё это было!

Алиса испуганно посмотрела на него. Гор?! Это был Гор?! Стал, наконец, стражником?! Её затрясло. Заставил её столько мучиться, столько страдать, бросил, оставил одну, и даже ничего не сказал! Не потрудился её успокоить, хоть как-то, хоть как-то! Мог бы сказать, что оставляет её не насовсем, что переходит в стражу! Столько копившееся напряжение вырвалось, словно что-то в ней сломалось. Она бросилась на него, молотя кулачками по его груди и заливаясь слезами. Он попытался её удержать, успокоить, но Алиса впала в истерику, и только колотила и царапала его. И Гэбриэл сам не выдержал. Он и без того был измучен и издёрган. Оттолкнув её, он поднялся и сказал:

– Да и чёрт с тобой! – Поднял руки. – Как хочешь, ясно?! Хоть сейчас бы истерик не закатывала… Дура! – Отошёл в угол кухни, и Алиса бессильно взвизгнула и разрыдалась. А Гэбриэл сел и позволил Иво вновь посмотреть свои раны.

Увидев его кровь, Алиса ахнула и подалась к нему, но Гэбриэл, страшно довольный, что может уязвить её, сказал гордо:

– Без тебя обойдусь! Не лезь ко мне! – И Алиса, вся похолодев от его грубости, бессильно села обратно, прижав кулачки к груди. Марта тем временем дала ей крестьянскую одежду, и Алиса переоделась, всхлипывая и то и дело с ужасом глядя на окровавленные тряпки, которые Иво бросал в очаг. Сколько крови! Сколько крови! И лицо такое бледное, измученное… Иво она тоже узнала с трудом. И завидовала ему ужасно.

– Волосы лучше обстричь. – Сказала Марта. И тебе, великан, и ей. Вы и так заметные очень, ещё и волосы… Стражники длинные волосы не носят.

– Я её стричь не буду. – Сварливо произнёс Гэбриэл. – И ей не дам себя стричь!

– Я подстригу. – Покладисто вызвался Иво, взяв у Марты большие ножницы. Алиса покорно позволила ему обстричь свои роскошные кудри, и Марта подняла ей капюшон:

– Вот как хорошо! Твои синяки здесь очень кстати, никто ничего и не заподозрит! Нет худа без добра! Солонина… – Она поставила перед Гэбриэлом, который тоже расстался с большей частью остатков своих волос, тарелку с мясом. – Нежная, вкусная, для барона привезли!

– Я не хочу. – Гэбриэл сидел, откинув голову на стену, покачал по ней головой. Иво собрал куски солонины в кошель, повернулся к Алисе:

– А ты поешь что-нибудь?

Алиса помотала головой, и Гэбриэл, который вроде бы не смотрел на неё, но все помыслы которого были с нею, тут же ядовито заметил: