Кассандра в Тавриде

– Теперь ты объясни!

– Правда в чистом виде, это очень опасная вещь для того, кому она будет озвучена. Она может ранить и даже убить. Поэтому необходимо учитывать ее последствия – дозировать, смягчать и прикрывать.

– Боги погрязли во лжи из человеколюбия?

– Нет, – проигнорировал насмешку Аполлон, – Ложь – это, что шлифует ум. Каждый человек постоянно врет, и каждый день врут ему. Это неотъемлемая часть жизни. Умный после обмана задаст правильные вопросы и сделает верные выводы, глупый – проглотит. Слишком ленив мозгами. Следовательно, умный с каждым разом становится умней. Чтобы его обмануть, нужна уже более утонченная ложь. Поэтому всегда будут появляться все более изощренные способы обмана. Поднимаясь по ступенькам, человечество круг за кругом будет оттачивать мастерство вранья, и увеличивать количество производимой им лжи. В убытке остаются лишь те, кто глуп и не готов учиться. Выживает сильнейший и способный не испугаться жестокости правды и готовый применять выученные уроки на практике. С выгодой для себя, разумеется. Во власти не бывает честных людей. Если подобные случайно появляются, то они самые слабые и безуспешные правители. Такого всегда легко переиграет более хитрый и коварный. И в результате, править все равно будет бесчестный.

– Ах вот как! Оказывается, жрецы Дельф благодетели! Выходит, они не просто врут, а делают людей умнее?

– И дают пищу своему богу, делая его еще могущественней.

– Тогда зачем им пифия, если мои пророчества все равно будут извращены их лицемерными и лживыми толкованиями?

– Чтобы знать грядущее. Истину, в которую посвящают только избранных. И которая не доступна для профана. Даже для богов не все открыто. Противодействие и соперничество разных сил делают картину будущего зыбкой. Я открою тебе страшную тайну – если бы все было предопределено, то в этом мире нечего было делать. Фатум или неотвратимый рок – это для примитивного охлоса. В его жизни мало событий, и любые перемены для него катастрофа. Судьба такого уже соткана с самого рождения. У него, в отличии от богов, нет выбора. Глупые смешные куклы! Пусть барахтаются во лжи, которую пестуют себе в утешение. Поэтому дар пророчества не может быть бесконтрольным. Слишком ценен и слишком опасен.

Александра ощутила себя пойманной. Любое насилие и давление всегда поднимало в ней мятеж. Сейчас она стояла на точке излома. Как поступить? Покориться условиям игры Олимпа и принять судьбу дельфийской пифии? И тогда заклятье с ее семьи будет снято, и это прямой путь к вершинам беспредельной власти. «Если бы это зависело исключительно от меня, то замуж ты бы вышла только за бога», вдруг вспомнились слова матери. В этом случае ее мечта вполне смогла бы осуществиться. Но все внутри Александры клокотало и бунтовало. Наверное, она и есть тот несчастный случай, когда «в семье не без урода». Или принять вызов Кассандры и ничего не менять в ее решении не покориться тому, что отвратительно ее природе? Во всяком случае, этот ужасный, с точки зрения обывателя, выбор троянки Александре сейчас был абсолютно понятен.

– Надеюсь, мне больше ничего не нужно тебе объяснять, глупая дочь Приама? Мы возвращаемся в Дельфы. Идем!

Александра с вызовом вздернула голову. Иногда взгляд красноречивее тысячи слов. Ее глаза вспыхнули кошачьим огнем, а лицо запылало гневом. Зря он это сказал! Она подняла кулаки и выкрикнула: «Нет! Лучше умереть!».

Аполлон смотрел на нее потрясенный. Это было за гранью всего, что он знал и видел. Злость, ярость, недоумение, унижение, смущение, беспомощность и восхищение – целая гамма противоречащих друг другу эмоций! И все одновременно! Никогда прежде ни одна женщина не заставляла его испытывать что-либо подобное. Как прекрасна и желанна она была в этом своем безрассудном порыве! И как же безумно хотелось ее ударить, раздавить, унизить и затоптать! Но нет! Черное безумие его брата Загрея – это не для солнечного божества. Холодная природа разума в противовес иррациональному и стихийному – вот его оружие. Его месть будет долгой. Дара пророчества отнять он у нее не может. Оставить – тоже.

– Кассандра, – его красивый голос сорвался в хриплый шепот – ты причинила мне боль.

– Я знаю. Прости. Но по-другому поступить не могу. Я всегда буду говорить правду. Даже невыгодную для себя. Так я устроена. И с этим ничего не поделаешь.

Аполлон подошел к девушке. Она дрожала. Олимпиец потянул ее за руку и прижал к себе. Почувствовав, как сопротивляясь, напряглось ее тело, он полным отчаянья голосом спросил:

– У меня есть надежда, что ты еще передумаешь?

Александра упрямо стиснула зубы и ничего не ответила. Слегка отстранившись, он обхватил голову девушки ладонями, приподнял лицо и посмотрел ей в зрачки. «Бежать!» – пронеслось в ее мозгу. Но было поздно, все поплыло перед глазами. Александра почувствовала, как паралич сковал руки и ноги. Склонившись, олимпиец прижался ртом к ее одеревенелым губам и провел по ним языком. Но ответа не получил. Больно надавив большими пальцами на жевательные мышцы, он заставил челюсть разомкнуться. Александра в ужасе почувствовала, как длинный язык Лучезарного проскользнул в ее рот, словно змеиное жало. Боль была нестерпимой. Десны, гортань и внутренняя поверхность щек запылали огнем. Показалось, что ей в рот влили раскаленный свинец. Александра закричала. Олимпиец с силой оттолкнул ее, и она отлетела, упав на скамью. Хватаясь за горло и надрывно кашляя, Александра пыталась выплюнуть обжигающую горечь. Аполлон смотрел на нее, и ни капли сострадания или раскаяния не читалось в его неподвижном взгляде.

– Ты не умрешь, Кассандра. Это слишком легко. Страдать тебе предстоит совсем от другого. Отныне твой рот для всех кладезь яда и лжи. Только свои имеют право на правду, а чужие – нет. А ты чужая. Всякое произнесенное тобой слово станет обманом. Прощай, глупая царевна!

Александра смотрела вслед уходящему Аполлону и понимала, что проиграла – бог Солнце обманул и победил бога Время.

Глава 23

Иногда все случается настолько внезапно, что, возникает чувство ирреальности и все выглядит как будто во сне. Воздух в купальне вдруг стал плотным и начал походить на мгновенно застывшую воду. Черный пес, обычно самоуверенный и наглый, жалобно заскулил и забился под скамью. Испуганная Гекуба попыталась позвать служанку, но ее словно схватили за горло. Прямо перед ней в поднимающихся из чаши струйках пара, подобно иллюзии фата-морганы над раскаленной землей, дрожал и расплывался силуэт пустынного бога. Как на потревоженной поверхности озера зыбью разбегаются и утихают круги, так и изображение внезапно явившегося из другого мира гостя постепенно приобретало очертание и проявляло плоть.

– Приветствую тебя, Гекуба, повелительница луны, ночи, волшебных зелий и магических заклинаний. Хвала Гекате! Вижу искусство ее велико, раз помогло сохранить твою несравненную красоту. Видимо, неумолимый и древний Хронос обходит твои покои стороной.

Застигнутая врасплох с распущенными перед омовением волосами царица быстро накинула на голову и обнаженные плечи шафрановый гиматий из тонкого хлопка. Сердце сжалось от тревожного предчувствия. Приятные речи умную женщину сбить с толку не могли. Цену она им знала: если боги являют свой телесный облик смертным, то, чаще всего, не к добру – а иногда иные встречи оказывались и просто фатальными. Хотя, что случалось реже, и к великой милости.

– Прими и ты мое приветствие Яхве. Здесь, в Илионе, мы молимся своим небесным покровителям, но почитаем и сторонних, да не иссякнет от людских даров твой жертвенник, а воскурения священных трав на алтаре пусть будут густыми и благовонными.

Гекуба склонила голову. С богами, в том числе и чужими, даже не слишком могущественными, как в этом случае, следовало говорить почтительно. Веками небожители соперничали между собой, и горе простому смертному попасть в жернова их междоусобиц. Царица указала рукой на кресло с высокой спинкой.

– Присаживайся на это мягкое сиденье. Расскажи, что привело тебя в наши земли, столь далекие от Египта?

Семитский бог удобно уселся и, оглядев внимательными глазками царские хоромы, кажется, остался доволен: «это я удачно зашел».

– Твоя несравненная дочь Кассандра пригласила меня посетить ваш благословенный край. Слышал, всего у троянских правителей в достатке. Стада ваши тучны, а пашня глубока, черна и злачна.

Услышав имя своей непутевой дочери, Гекуба недовольно нахмурилась.

– Да прибудет с нами милость Деметры! Так и есть, народ наш не беден и с благодарностью пользуется дарами и плодами нескудной земли Таврики.

– Ах, царица, разве я говорю про население?! Естественное право на землю принадлежит не тому, кто ее вспахивает, а тому, кто умело извлекает из нее прибыль.

Гекуба слегка смутилась.

– Прости, Яхве, у нас не принято так говорить вслух. Мы, троянцы, потомки гипербореев, чтим обычаи предков. А предания старины говорят, что воздух, вода и земля священны. Если человек родился милостью Афродиты, Изиды или Макошь, то ему уже изначально дается столько, сколько потребно для пропитания. Но не для барыша.

– Почитая предков, говорить вслух, конечно, нельзя, – Яхве хмыкнул и хитро подмигнул, – Но думать-то можно?

– Язык твой велеречив и сладок, – царица смутилась еще больше.

– Если он будет горек, тебя выплюнут. А сладкий проглотят. Когда сказать нечего или хочешь скрыть намерения – шути. Мысли, в которых плещется юмор, кажутся глубокими, а слова с намеками – лестными. Дурак все равно не поймет, а умный додумает. Но каждый решит, что раскусил их двусмысленность.

– Не искушай меня, Яхве, своими лукавыми речами, – рассмеялась Гекуба. Ей начинала нравиться ловкая манера играть словами еврейского бога.

– Помилуй, царица! Нет в них ни корысти, ни двойного смысла. Только одно истина – всякая власть с небес. Царская – так особенно. А раз так – ты сама решаешь, кому сколько необходимо воды, воздуха или земли. Твоим чадам потребно больше, чем прочим. Гера, охраняющая рожениц, милостива к твоему чреву – детей у тебя много – умных, смелых и красивых. Маленькая птичка не несет большое яичко. Счастлив Приам, да продлятся его годы! Спальня глупой жены, как склеп. У мудрой – не затухающий очаг с горячими булочками. Пусть достойнейший из твоих сыновей унаследует трон Приама! И не будет меж ними склок и раздора!

По благородному лицу женщины пробежала тревожная тень. Попал пришлый семитский бог в ее самое больное место. Милостью Гекаты, которой она ревностно служит с юных лет, все дети, которых она родила, выжили и выросли. С девочками, кроме строптивой Кассандры, проблем нет, а вот сыновья … Все они хотят унаследовать царскую власть. Все считают себя ее достойными. Мальчиков много, а трон один. По мере старения Приама напряжение между сыновьями растет день ото дня, и соперничеств, если вырвется наружу, может плохо кончиться.

– Сколько ты собираешься у нас провести времени?

– Что, уже надоел? Для незваного гостя остались в котле лишь вареные кости?

– Нет, нет, что ты! Не подумай дурного! Просто беспокоюсь: народ твой без тебя с пути не собьется?

– За ним есть кому присмотреть.       Людей, в отличие, от баранов мне самому пасти не нужно. Уши их пророков чувствительны к моему шепоту. Достаточно убедить, что от моего всевидящего ока не ускользнут их жалкие страстишки, тогда они начнут пасти себя сами. После последнего отступничества от завета в живых остались только те, кому в голову такие глупости больше не придут. Грех – бочка меда, да страх, как ложка дегтя. Заповеди, что я дал рабам своим, на первых скрижалях были куда мягче. Пришлось в наказание за бунт их разбить. Более суровые менять на другие они уже не хотят и даже не ропщут. И поделом! Не искушай господа своего! Закон тем хорош, что оберегает от порочных услад, которые бедняку не по карману.

– Смиренные мольбы в пустыне более не трогают твоего сердца?

– Жалостливая речь рабов всегда заканчивается просьбой. Привык!

– Не слишком ли ты строг Яхве?

– Божьи кары – это милости. Я своему народу очень строгий отец. У человека два уха и один рот не просто так. Язык у него, как геморрой в заднице, зудит и постоянно чешется. Умудренный опытом родитель сначала учит ребенка разговаривать, а потом держать язык за зубами. Разумный сын больше слушает, чем болтает. Молчание золото. Для претерпевшего до конца – в монетах.

– И как тебе удается при подобной строгости держать своих рабов в повиновении?

– Всяк человек ложь. Только страх делает наш союз надежным. Пусть думают, что проклятия мои и кары падут на их головы, если не будут строго соблюдать и исполнять все мои повеления и предписания. Как любящий садовник, обрезает больные и засохшие ветви со здорового ствола и корня, так и я убираю из стада шелудивых овец ради спокойствия остальных. Договор не может быть расторгнут рабами по своей воле.

Гекуба с недоверием оглядела гостя. На фоне величавых и таких прекрасных владык Олимпа выглядел Яхве, мягко скажем, не внушительно. Заметив сомнение в глазах царицы, пустынный бог лукаво прищурился: