Воры вне закона

Воры вне закона
Нелли Копейкина

В этом романе раскрыто множество людских пороков: зависливость, подлость, плутовство, коварство, лживость, стервозность, подхалимство, глупость, жадность и особо выделено воровство.Воровство показано в разных вариациях: мелкое хищение, воровство в крупных размерах, кража имущества, кража интеллектуальной собственности.На фоне моральной нечистоплотности отдельных персонажей порядочность других героев романа выглядит уязвимой, беззащитной, но в действительности она оказывается всепобеждающей.

Воры вне закона

Нелли Копейкина

© Нелли Копейкина, 2022

ISBN 978-5-0059-4041-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Заведующий отделом смотрел на вошедшую в кабинет Елизавету и думал «Хорошенькая. И талантлива. Могла бы далеко пойти…».

– Садитесь, Елизавета Петровна, – сказал он девушке, указывая на ближний к своему столу стул. В голосе его не было красок, потому приглашение прозвучало неприветливо, и мужчина постарался исправить это, уже с нотками добродушия в голосе он тут же добавил:

– Рад видеть Вас.

– Здравствуйте, Александр Германович, – сказала Елизавета, проходя к указанному ей стулу. Заведующий отделом не ответил на приветствие, считая, что уже поприветствовал сотрудницу, а сразу задал вопрос:

– Ну, как Ваши дела? Как продвигается работа?

– Всё хорошо. Думаю, к концу месяца я смогу представить полный отчёт. Опыты подтвердили мою гипотезу…

«Нет, милочка, не твою, а пустышки Марианны Юценко» – с горечью подумал заведующий отделом.

Елизавета, используя научную терминологию, рассказала заведующему отделением о результатах своей научной работы.

«Да, это прорыв в науке», – думал Александр Германович, слушая девушку, – «Жалко, всё скоро похерится. Ну как эта девчонка без связей, без денег, без поддержки сможет противостоять этим».

По окончании рассказа девушки заведующий отделением встал, жестом останавливая Елизавету, тоже сделавшую попытку встать, и медленно зашагал вдоль стены, находящейся с противоположной стороны стола, за которым она сидела. Одной рукой Александр Германович придерживал свой подбородок, что свидетельствовало о том, что сейчас он захвачен какими-то размышлениями. Лиза понимала это и терпеливо ждала.

«Помешать Елизавете завершить работу, но вряд ли кто без самой Елизаветы сумеет завершить её, уж пустышка Юценко точно не сумеет. Платонову нельзя доверять, да вряд ли и он потянет. Самому браться… Да ну их, вдруг что-то пойдёт не так… спасибо не скажут, дай Бог в кресле-то усидеть бы. Придётся дать ей завершить работу. А ведь скоро, говорит, завершит – к концу месяца. Можно будет потянуть с созывом комиссии, но лучше было бы, чтоб вообще нигде не звучало имя Чижовой. Лучше сразу Юценко. Как это сделать? Подкупить девчонку, запугать, отнять как-то её работу, а как? Да пусть думает сам (это о директоре). Упаси Бог, ещё с криминалом каким-нибудь связаться… Вот тоже, придумал послать вместо Чижовой за границу свою дочь, ну что, что она там сумеет?!. Она же – полная дура! Что ему нужно? Денег у него полно, ему нужна слава, вот мол, какая у меня дочура, не вышла лицом, так вышла умом. Хотя для него она – первая красавица. Тьфу, пусть творят, что хотят, главное, мне бы как-то остаться чистым».

Заведующий отделом в течение двух минут походил вдоль длинного стола несколько раз туда и назад, наконец, остановился возле своего стола и, не садясь в кресло, обратился к девушке:

– Что ж, Чижова… Елизавета Петровна, хорошо. Заканчивайте свою работу. Вы – молодец! Идите.

***

Платонов Валерий Сергеевич был завистлив. В детстве он завидовал своим приятелям, друзьям, а особенно однокласснику Саше, который хорошо учился, был физически развит, был симпатичен, а главное, был заводилой, негласным лидером в классе. Сам Валерий тоже был и симпатичен, и физически развит, и учился хорошо, был почти отличником, но для получения хороших отметок ему приходилось прикладывать усилия, а Саша всё схватывал на лету, он, казалось, даже никогда не учил уроков, всё происходило как по волшебству. Валерий почти всегда умел искусно скрывать свою зависть, ну, разве что в самом раннем детстве он несколько раз оплошался, выказывая свои чувства, но уже к трём годам он умел не только скрывать зависть, а умел даже играть выгодные по ситуации чувства, к примеру, доброжелательность, радушие. Это умение очень кстати пригодилось ему сейчас, когда на кону стояла его дальнейшая судьба.

Сейчас Платонов играл высокое чувство – любовь. «Любить» надо было свою бывшую сокурсницу, а ныне уже аспирантку и дочь директора Марианну Максимовну Юценко. Сейчас от того, насколько он хорошо сыграет эту любовь, зависело, дадут ему грант или нет, пошлют его на стажировку в Германию или нет. Выделено на стажировку два места и предоставлялось два гранта на научные разработки. На одно место директор посылает свою дочь, а вот кому достанется второе место: аспирантке Чижовой или ему, оставалось вопросом. Все в окружении, да и он сначала, думали, что место одно, и все считали, что ехать должна Чижова. Она и сама уже настраивалась на поездку. Но, оказалось, мест было два, это Валерий узнал с месяц назад от Марианны, но под строжайшим запретом говорить о том кому-либо.

***

«Хорошо бы поехать с Чижовой, она и красива, и всегда можно надеяться на её поддержку» – думал Валерий, широко шагая по тротуару, – «не зря же я влюбил её в себя, два года изображая любовь к ней. Хотя, с Лизой действительно хорошо. Я женился бы на ней. Но, Максим Дмитриевич вчера ясно сказал, что один грант будет предоставлен Марианне, а второй – наиболее достойному. Конечно, папаша желает со своей дочкой послать меня, наверное, в перспективе мечтает поженить нас. Ну а потом, со временем, наверное, мечтает передать мне своё кресло. Он же не случайно схохмил „Я хотел бы, чтоб когда-то моё кресло занял умный зад“. Конечно, он намекал, что это может быть и мой зад», – думал Валерий.

В воображении его всплыла картина вчерашнего застолья: овальный стол, крытый белой холщовой скатертью, на нём – изящная белая старинная посуда, украшенная золотыми каёмками, идеально чистая сверкающая посуда из гранёного хрусталя для вина, блестящие столовые приборы. На столе три салата в сервизных салатницах, плетёная белая корзинка с нарезанным хлебом. За столом с торца сидит Максим Дмитриевич, по правую руку от него – Нелли Арнольдовна, жена Максима Дмитриевича, и мать хозяина, Степанида Степановна, сухонькая неопрятная старушка лет восьмидесяти. По левую руку, то есть с другой стороны стола – не к месту расфуфыренная Марианна и он, Валерий, гость. Хозяин важен: все жесты чуть замедленны, разговор – тягуч. Хозяйка излишне возбуждена: несколько раз некстати заговаривала то о погоде, то о телевизионном шоу, то о винах, несколько навязчиво потчевала гостя. Старушка, кажется, была голодна: не дожидаясь, когда всем будет наложена еда и будет разлито вино, она неестественно быстро уплела наложенную ей Нелли Арнольдовной порцию салата и, пристав со стула, нависла над столом, накладывая себе ещё. Причём сама себе она наложила салату втрое больше съеденного, сразу из всех трёх салатниц, на что отреагировал Максим Дмитриевич весёлым замечанием «Маме девятый десяток, но у неё, слава Богу, отменный аппетит». «Сейчас принесут горячее» – виновато заметила Нелли Арнольдовна, увидев почти опустошённые свекровью салатницы. Вино Степанида Степановна пила как компот или квас, делая большие глотки и даже чуть причмокивая. Уже почти доедая горячее блюдо, она неожиданно приступила к расспросам Валерия. Ей хотелось знать, кто его родители, есть ли у него братья-сёстры, откуда он родом, серьёзно ли у него с «нашей Марианночкой», как он относится к алкоголю, к спорту, к компьютерным играм. Максим Дмитриевич, как бы делая замечание матери, подсказал ей ещё тему: «Мама, ты замучила Валеру вопросами, ещё о науке его спроси!» «А что, я и спрошу!», – тряхнув головой, отозвалась женщина и стала засыпать гостя новыми вопросами. Нравится ли ему заниматься биоинженерией? А что это и зачем, что даст человечеству? Кем он видит себя в перспективе. Валерий понимал, что этот «допрос» срежиссирован Максимом Дмитриевичем, а потому, не прерывая его, учтиво, даже местами театрально красиво отвечал на все вопросы женщины.

«Кажется, этот тест я прошёл», – думал Валерий о вчерашнем застолье в семье Юценко. – «Мамаша прямо видит во мне зятя, Марианнка готова хоть сейчас тащить меня в ЗАГС, ну и папаша, похоже, не против. Как он сказал?» В памяти Валерия возникла сцена: вот Максим Дмитриевич пригласил гостя выйти в лоджию «пока женщины приберут со стола». Лоджия у Юценко – целая комната! Уселись в кресла. Оба – не курящие. Сидят, смотрят друг на друга. Заговорил Валерий, стал хвалить лоджию и всю квартиру в целом. Ректор выслушал Валерия снисходительно и добавил: «Значит, тебе нравится моя квартира? Пойдём, покажу одну фишку». Максим Дмитриевич вывел Валерия в небольшое безоконное помещение, из которого лестница вела куда-то наверх. Поднявшись по ней, мужчины оказались на крыше, где достаточно большой участок был огорожен металлическим заборчиком. Здесь почти посередине стоял стол из пластика, стилизованного под дерево, окружённый стульями из того же материала, и прижатый к выступу стены надувной диван. По четырём углам заборчика стояли массивные кадки с деревцами. «Здесь мы любим посидеть тёплыми летними вечерами. Отсюда видна даже набережная. И ведь вот это всё надо будет кому-то оставить». Пауза в две-три минуты… Снова заговорил. «Марианна у нас одна. Ты, я вижу, парень толковый. Хорошо бы вам с Марианной вместе съездить в Германию, поработать там вместе, попривыкнуть друг к другу, узнать друг друга получше. Марианна-то она, не очень-то к наукам, ей обязательно нужна поддержка. Конечно, если с ней поедет Чижова, та поможет, но сам понимаешь…» Опять пауза минуты на две. «Мне не хочется разлучать вас, вижу, ты прикипел к ней, и она, к тебе не холодна». Умолк. Валерий, посмеявшийся в душе на слова «Ты прикипел к ней», понял, что пора ему держать слово. «Максим Дмитриевич», – осторожно заговорил он, – «я понимаю, Чижова… её работа значимее моей, конечно, если Вы пошлёте Елизавету, я пойму. А мы с Марианной, думаю, получим возможность лучше проверить свои чувства». Валерий сразу почувствовал, что Максиму Дмитриевичу не понравилось услышанное. По лицу директора мельком пробежал злой оскал. «Как у вас всё просто… А ты знаком с работой Чижовой?» – невпопад, как показалось Валерию, задал вопрос директор. «Ну, в общих чертах…» «Тебе надо в эти дни как можно лучше узнать всё по её работе. Понял?». Пристальный взгляд в глаза Валерия. «Простите, нет, не совсем…» «Тебе нравится Марианна?» «Да, очень!», – поспешил соврать Валерий и, пользуясь случаем, выложил свой козырь: «Я люблю Вашу дочь, Максим Дмитриевич, и хотел бы просить у Вас её руки, но… Вот хотел посоветоваться… Раз она уезжает, может, мне повременить с этим. Дождаться её возвращения?» «Хм… А Марианне ты говорил про свои чувства?» «Нет ещё». «Ну вот, ты сначала всё с ней реши». «А по работе Чижовой что?» «Сначала разберитесь с Марианной. Но не тяни. А по работе Чижовой, я же сказал, вникни в неё поглубже».

***

«С Марианнкой я всё решу, как скажу, так и будет, эта дура „прикипела ко мне“. Главное, папаша, кажется, не возражает!», – думал Валерий, входя в автобус. «А вот как быть с Лизой? Как я ей объясню, что выбрал в жёны другую, не её? Да, собственно, просто, разлюбил, полюбил другую. Почему Максим Дмитриевич спросил о её работе? Похоже, старик что-то задумал… Но послать со своей дочуркой он, похоже, желает меня. И хочет, чтоб я помогал ей. А чем помочь-то? Там же всё на нуле, там и речи нет о науке. Ну, допустим, я мог бы составить монографию, написать за неё несколько статеек, а о чём писать-то?» В раздумьях Валерий чуть не проехал свою остановку. Неожиданно за спиной он услышал голос Елизаветы:

– Привет! Ты что, едешь дальше?

Лиза приветливо улыбалась ему. Валерий тут же вскочил с места и последовал за девушкой к выходу.

– О чём ты так задумался? Прошёл мимо меня, не замечая.

– Действительно задумался. Прости, правда, не видел. А задумался так…, о своём. Скажи, а зачем тебя вызывал завотделом?

– А ты откуда знаешь?

– Ну, я заглядывал к тебе, сказали, тебя Александр Германович вызвал.

– Знаешь, я и сама не поняла, зачем. Выслушал меня о моей работе, похвалил и всё.

– Наверное, хочет отправить тебя в Германию.

– Не знаю, ничего не сказал.

– Ну а кому ехать, как не тебе? Твоя работа круче моей, это прорыв в науке, а что я? Я думал, что что-то сумею, матери наобещал…, – сочинял на ходу Валерий.

– Что наобещал?

– Стать хорошим учёным. Я сдури даже как-то ей сказал «Вот увидишь, мне ещё дадут грант и вызовут за границу!» Как же я был наивен. А теперь, как я… Сам виноват, нахвастался.

– Да, это, пожалуй, ты зря. Вот уж не думала, Валера, что ты такой хвастунишка! – игриво ответила Елизавета, легко вбегая по лестнице на крыльцо института.

«Не прошиблась», – подумал Валерий. – «Надо будет действовать дальше». Девушке же, догоняя её на лестнице, он ответил:

– Ты права. Я оказался просто большим хвастунишкой. Когда ещё выпадет шанс получить грант и поехать заграницу? Скорее всего, никогда. Мне же уже почти тридцать лет, а я всё топчусь в этом институте. Когда ты со славой вернёшься из-за границы, я всё ещё буду топтаться у своих пробирок.

***

Через три дня Елизавета и Валерий снова встретились в автобусе. На этот раз Валерий сразу заметил девушку и, подойдя к ней, сделал ей комплимент. Елизавета действительно выглядела очень хорошо, и настроение у неё было приподнятое. Сегодня было солнечно, на деревьях начали набухать почки. В такие дни Елизавета всегда чувствовала какой-то внутренний подъём, да и работа была почти завершена, единственно, ей казалось, что от неё стал отстраняться Валерий, но этому она находила объяснение – его и её занятость, а потому это не огорчало её. Увидев друга, девушка была очень обрадована, но, услышав его, почувствовала, что Валерий не испытывал радости встречи, он был чем-то сильно озабочен. Сделанный им комплимент прозвучал дежурно, без искренности, и на лице был какой-то оттенок печали.

– Валера, а ты чего же такой грустный? – поинтересовалась Елизавета.

– А чему мне радоваться-то? Ты скоро уедешь… А я, так и буду тут прозябать.

– Ну, во-первых, ещё не факт, что поеду я, мне ещё никто не сказал этого. А во-вторых, что значит, прозябать? Мы, по-твоему, тут все прозябаем? У нас, конечно, не парижский институт Пастера, но и у нас замечательная лаборатория…

Валерий ждал, что Елизавета посетует о том, что по слухам собираются послать на стажировку не её, а Марианну, он специально вчера пустил слух о том в надежде, что слух дойдёт до Чижовой, но девушка повела разговор в другую сторону.