Щясте. Роман-лего

Сидя в гостинице, пока Ортего искал место, Маришка лазала в интернете по местным сайтам. Хорошо, что были они на английском. Как выпускницу журфака её интересовали СМИ. Не говоря о том мужу, намеревалась разведать обстановку: нельзя ли ей устроиться работать по специальности? Сидеть дома и заниматься хозяйством не планировала точно.

Среди журналистов попадались преимущественно мужчины-негры. Но это её не смутило. «Надо написать небольшой очерк о моих впечатлениях и попытать счастья!»

Её приняли и с немалым удивлением выслушали. Смущаясь от взглядов редактора, пожилого негра с большими руками, она старалась казаться смелой, а потому английские слова у неё немного путались. Завершила тем, что положила отпечатанный очерк на стол. Он пробежал глазами, покачал головой. Конечно, это можно опубликовать в разделе отзывов гостей города, есть несколько занятных моментов в её заметке, но на статью за гонорар она явно не тянет. Белые девушки у них в редакции никогда не работали. Вакансий журналистов нет, но если будет стоящий материал – например, о жизни в трущобах, тогда он готов поговорить о сотрудничестве.

Конечно, Ортего рассказывал ей всякие ужасы о трущобах… И даже по улицам она шла с опаской, то и дело натыкаясь на сальные взгляды. Но не будь в её сердце азарта и авантюризма, она вряд ли решилась бы закрутить роман с негром и тем более отправиться с ним на чёрный континент.

Видя за ужином её сверкающие глазки, Ортего спросил, не придумала ли она себе какое-нибудь опасное развлечение. Марина смешалась. Несколько противоречивых эмоций попеременно отразилось на её лице.

– Да, мне тут скучновато сидеть целыми днями, – уклончиво сказала чистую правду.

– Ничего, скоро у меня выходной, сходим с тобой в парк, в кино, в ресторан.

«По ресторанам ходить – никаких денег не хватит», – подумала, но вслух вырвалось другое:

– Ты обещал свозить меня в национальный парк!

– Позднее, хорошо?

Она нехотя кивнула и перевела разговор:

– А что у тебя за больные?

– Самые разные. Чаще запущенные случаи: лихорадки, инфекции, даже с укусами насекомых приходят, хотя это мне не по профилю. Бывают просто истощённые. Тяжёлая работа. Сорок семь человек сегодня принял, устал.

Марина погладила его руку. Всё не так представлялось из Москвы. Она рвалась к свободе, хотела показать свою независимость от мнения родни, доказать свою способность на Поступок. Может, ей следовало отправиться туда, где воюют, чтобы совершать подвиги, балансировать на грани жизни и смерти, нахвататься адреналина до отвала, повесить на грудь ордена! Слишком мелким ей казалось заниматься бытом, ждать с работы мужа, слушать о больных…

Впрочем, завтра она осуществит свою идею и отправится в эти трущобы, которых все так отчаянно боятся. Словно они находятся не в столице современной цивилизованной страны, а в каком-то Средневековье. Что она, дома пьяниц или бомжей не видела? Только и разницы, что эти чёрные.

Трущобы

Конечно, она припасла себе закрытую одежду, джинсы и перчатки, наглухо замотала в платок голову; чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, сбрызнула себя спреем от насекомых. Проверила диктофон на мобильнике, вопросы для интервью быстро возникли сами собой. Сориентировалась по карте в интернете, куда ей лучше ехать. Набрала на всякий случай СМС для мужа и отложила в черновики, если вдруг потребуется – можно отправить одним нажатием кнопки.

Решилась ехать на матату, хотя эти устаревшие «маршрутки» пользовались дурной репутацией. Но ей требовалось попасть в подходящую эмоциональную волну, хватануть новизны. Созерцание исподтишка непрезентабельных пассажиров, ветхие сиденья, затоптанный до невозможности пол, скрипучие двери тому способствовали. Впрочем, добралась она без приключений.

Прижимая надушенный платочек к лицу – смрад уже начинал подступать – храбро ступила на убогую улочку. Сначала она подумала, что надо бы идти с другой стороны, а то на этой окраине, видимо, располагалась помойка. Обойти было невозможно, бесформенная огромная куча расползалась во все стороны, сколько хватало глаз. Увидев туземца, Маришка по-английски спросила, где вход в их селение. Он замахал руками, не понимая, и устремился прочь. Она с трудом отыскала жалкое подобие тропочки. Но ботинки оказались уже замазанными нечистотами, так что она перестала на них смотреть и просто перешагивала через слишком подозрительные предметы и лужи.

Показалось что-то похожее на хижины. Почерневшие низкие крыши теснились одна к другой. В пустых проёмах висели какие-то тряпки. Мусор здесь валялся повсюду. Полная, пёстро одетая чёрная женщина вышла на улицу и выплеснула из грязного бака помои, едва не забрызгав Маришку.

– Осторожнее! – крикнула она по-английски, отпрянув в сторону.

Женщина с безразличием посмотрела на неё и ушла.

Неряшливо одетый ребёнок копался в груде мусора, тут же тёк подозрительный мутный ручей. Ребёнок нашёл какой-то плоский продолговатый обломок и опустил в жижу. «Кораблик» понесло течением, ребёнок белозубо засмеялся и побежал за ним, сверкая белыми пятками. Все они здесь были босые.

Где-то невдалеке мелькнули мужские фигуры, и Марина подивилась тому, что негры бывают, оказывается, низкорослыми. Потом поблизости в доме – или как они тут называются? Лачуги? – заплакал ребёнок. Это почему-то вызвало тревогу. Хотя в безоблачном небе так же светило солнце и было безмятежно и чисто. Не то что перед ней. Блуждая по узким захламлённым проулкам, уже не рада была своей затее.

Вдруг от одного из домов отделилась тень. Чудилось в приближении этого человека что-то зловещее. На плохом английском он отрывисто спросил, что ей здесь надо. Сердце Маришки тяжко ухало, за незнакомцем чувствовалась ей какая-то сила, может быть, власть. И, несомненно, угроза.

– Я хотела посмотреть и написать об этом.

– Здесь тебе цирк? Здесь живут такие же люди, как ты! Они тебе не звери в клетках, чтобы рассматривать.

Маришка стушевалась.

– Для белых проводят экскурсии, договариваются с нами. Куда ты полезла одна? Здесь могут отобрать камеру или убить за одно фото.

– Нет у меня камеры, только телефон. И не снимала я ничего. Хотела с кем-нибудь поговорить, сделать интервью. А вы мне не поможете?

От такой наглости негр засмеялся.

– Может, тебя лучше вывести отсюда, пока цела?

Марина закусила губы. Уйти ни с чем? Зря что ли она так перемазалась и нюхала все эти помойки?

Поняв по её глазам, что не отступится, новый знакомый (это оказался местный «авторитет», управляющий жизнью в своей части трущобы) велел идти за ним.

Они долго шли мимо лачуг, где-то прямо на земле сидели люди, около них дымился уголь в камнях, там стояла посуда с варевом. Тут же бегали или играли какими-то обломками дети. То и дело надо было переходить через мутную жижу. Впрочем, Маришка увидела и неожиданное: местный «кинотеатр» в сарае, похожем на фургончик, салон красоты, магазин, что-то типа небольшого рынка. Отметила, что почти все жители были одеты опрятно, хотя и бедно. А как же, многие из них всю свою жизнь не покидали этих мест.

«Куда он ведёт меня?» Оказалось, в трущобах есть своя школа! Детишки резвились во дворе, и форма у них была: у девочек клетчатые платьица с белыми воротничками, у мальчиков одинаковые рубашки и штаны. Головы все коротко стриженые, курчавые.

Провожатый привёл Маришку к директору школы.

– Она хочет написать о нас в газету.

Немолодой усталый человек в белом костюме усадил её на диван и принялся рассказывать о том, что школа у них только пять лет, но попадаются очень способные дети, хочется помочь им вырваться в большую жизнь. Учатся все с немалым желанием. А учебных пособий, бумаги и ручек мало…

У Маришки возникло ощущение, что она в родном городе, в одной из школ, только разговор идёт на английском. Как же похожи педагоги всего мира, сколько общих печалей у них! И то же озабоченное выражение на лицах, и интонации…

Ей разрешили сделать несколько снимков, негритята с большой охотой позировали. Задор на лицах, искренняя радость, детская непосредственность и озорливость, шаловливые горошины чёрных глаз – вот что увидела и запечатлела Маришка вместо расхожих клише: измождённый, с торчащими ребрами темнокожий ребёнок, умирающий от голода. И как же ей нравилось здесь, среди них, любознательных и шустрых, находиться! К сожалению, предметов, которыми бы могла поделиться, с собой у неё не оказалось. Даже ручки или блокнота. Только немного денежек оставила в «копилке» директора на тетради.

Выведенная своим провожатым из трущоб, Маришка пообещала найти его снова, когда выйдет газета с её статьей. Вытерлась, насколько удалось, влажными салфетками и отправилась домой – снова на матату, не в такси же разъезжать с такими «ароматами».

День пробежал быстро, и Ортего был уже дома. Оказалось, Маришка ненароком нажала кнопку, когда убирала телефон, и тревожную эсэмэску он получил буквально недавно.

Таким своего мужа Маришка ещё не видела. От ярости он не мог подобрать русские или английские фразы, из него исторгались какие-то местные наречия. Но перепуганной девушке даже не потребовалось перевода.

– Девчонка! Дура! Какая же ты дура! – кричал огромный негр с лиловым, налившимся кровью лицом. – Зачем тебя туда понесло? Ты разве не знаешь, как там опасно?! Тебя же могли даже убииить!!!

Он замолк, схватившись чёрными руками за голову.

– Маринка, иди в ванну, сильно воняет, – сказал вдруг уже по-русски. Она, размазывая тушь по лицу, закивала и бросилась в душ, намыливалась и поливалась там долго, переживая задним числом ужас своей затеи, убогий вид нищенских лачуг и нестерпимые миазмы, источаемые горами мусора. И как сильно он испугался за неё, никогда ещё не орал так грубо.

Ортего сказал, что купит браслет с чипом, чтобы всегда знать, где она находится. Если только она ещё туда сунется…

– Сунусь. Я обещала принести статью, фотки и что-нибудь для школы.

Он зарычал и схватил себя за уши.