(Апокалипсис всегда)

С стеклянным глупым кубом, выросла площадь Труда, дворец: и где-то за крышами – торчал забытый чёрный куполок. Будимир нырнул в Галерную, и увидел – решётка; прошёл дальше – решётка. Он собрался уже лезть, но наткнулся на назидательную надпись:

НЕ ССАТЬ

– Уж и поссать нельзя… – проговорил он, отходя.

(– Воспринимай это как скромную попытку ободрить! А вообще – вон там, через дорогу есть «Теремок», не обязательно ломиться с этой целью в особняк Румянцева.)

– Какой зануда меня пишет! – Будимир вернулся на скученную улицу: он не захотел идти по загончику из жести (строительные работы), а пошёл по обочине – машинам в лицо.

(– Я не зануда, просто объясняю, почему там забор. А так – ты мог и перелезть, там милый жёлтый дворик и ренессансный балкончик, – но по плану сцена с двориком у нас дальше.)

– Да лучше б я в тюрьме отсидел…

(– А ты сидел.)

С Невы ударило раздирающе-свежим ветром: Благовещенский мост – встречал Будимира.

– Прости, я не расслышал, – сказал он, заправляя футболку в джинсы.

(– Говорю – ты уже отсидел: в Индии, полгода. Тебе подкинули героин, но ты бежал из тюрьмы и пошёл торговать по-настоящему.)

– Чего-о-о???

По пыльному мосту, за руки, шли парень с девушкой, – от крика они разлетелись по сторонам. Будимир – на пьяных шагах – прошёл мимо.

(– Ну да. Потом ты уехал в Перу, и где-то в джунглях прошёл церемонию айяуаски: ты выпил десять чашек, – но тебя не взяло. Шаман сказал, что в жизни такого не видал, а ты, ненормальный русский валенок, вали-ка на четыре стороны. Тогда ты отправляешься добывать золото в Ла-Риконаде, но не утерпев до конца смены, грабишь надзирателей и бежишь.)

– Потрясающе!!

(– Затем покупаешь билет до Непала, там встречаешь Варвару, проезжаешь с ней всю Азию автостопом, во Вьетнаме её бросаешь, отправляешься в Москву, знакомишься с Волочаем, и вы вместе едете в Сибирь, заниматься работорговлей…)

– Тебе не кажется, что перебор? – Будимир весь ёжился от ветра.

(– …скрываясь от полиции, ты бежишь обратно в Перу, связываешься с колумбийским картелем, какая-то крупная сделка срывается, ты крадёшь чемодан с кокаином, на товарняках проезжаешь всю Южную Америку, устраиваешься на китобойное судно, пересекаешь Атлантику – и вот, ты в Питере.)

– Пишу иконки, чищу душонку… Балдёж, Автор, просто гениально! Ты предысторию собирался отдельной брошюрой издавать?

(– Я больше рассчитывал на флэшбеки.)

Мост всё не кончался – Будимир повернул к балкончику и уставился на Неву во всей широте. Поражённые, улетали облака-цеппелины, заворожённо – смотрелось бесстыже-голубое небо; а мальчишистые домики столпились как на выставку (попробуй угадай где что) – и злой коготь Лахты над ними. Нева – в запоздалых зубьях льда – шла спокойная: густая, статная, огромная (и солнце тонет в её пучине, в её мираже) – всё ширясь, ширясь, покуда не начнутся краны, трубы (а ночью зажигаются мосты и рыжие огни другого берега подтёками стекают). Что в эти серебристые волны ни брось – всё унесёт: в Финский залив, в Балтийское море, за Копенгаген, за Англию –раствориться в солёных валах океана…

Будимир равнодушно плюнул вниз. Харчок летел так долго, что он успел почувствовать себя дедом (груз приключений навалился на спину).

– Ну всё равно – в вебкам Варю как-то жёстко отдавать… – проговорил он, следя как харчок теряется в Неве.

(– И тем не менее, ты это сделал.)

– Я что – совсем мудак?

(– Получается, что так.)

Он задумчиво глядел в чалящиеся по чёрной воде льдинки (на самом деле – Нева, конечно, была зелёная):

– Даже прошлое мне не принадлежит…

(– Если бы не этот контур и обусловленность им, тебя бы вообще не существовало… Ну то есть, грубо говоря, – я могу наслать на тебя рой саранчи, но не могу заставить отважно отмахиваться.)

– А почему не бабочек?

Будимир отлип от пронзительно-свежей Невы и пошёл дальше – под ногами мелькнули разводные зубья: он почему-то вдруг вспомнил:

– Ты ещё что-то про схему говорил… или про план?

(– А, это… Ну смотри. Всё что ты видишь – мои декорации, схема. Твои действия – её искажение. А сам я тут – так – мимоходом, в скобках: что-нибудь уточнить, поправить, если ты пропустил. Пока не обращусь к тебе.)

– А Волочай? А Варвара?

(– Они тоже искажают, но ты больше – потому что я тебе позволил. Да, и ещё: у нас тут правило прецедента работает. Так что всё сказанное создаёт прецедент и остаётся в структуре романа.)

– То есть – что скажу, то и есть?

(– Ты или я. Это похоже на башню, которая висит в воздухе и растёт сама из себя. Всё разворачивается прямо сейчас, и кроме «сейчас» ничего нет. Я это недавно понял.)

– А я когда читал Шопенгауэра…

(– Да ладно! Ты читал?)

– Было дело. – Будимир шмыгнул. – В индийской тюрьме.

(– Ну вот – видишь? Теперь ты его читал.)

– И так любой бред можно? Типа всё правда?

(– Если потом не выяснится обратное.)

Мост кончился – Будимир занёс уже ногу над заборчиком, чтобы перебегать.

(– Неужели ты не хочешь посмотреть сфинксов?)

Будимир завис:

– Да не особо.

(– Ты тут больше проходить не будешь, а значит, никогда их не увидишь! Это совсем рядом – за мост и по набережной.)

Будимир глянул на другую сторону: дом с обглоданными колоннами и памятник в мохнатом парике – не слишком увлекали его душу; он повернулся и перебежал – сразу шесть полос моста (машины просто встали и таращились).

– А я мог не пойти к этим сфинксам? – Будимир расстегнул рыжую куртку (солнце подпекало) – нараспашку.