Отверженный

– Конечно, понимаю, – успокаивающе зашептала она, – успокойтесь, не кричите. Я найду опытных врачей, и мы вместе…

– Нет! – глянув на неё страшно запылавшими глазами, закричал Ральмунд. – Никаких имперских врачей!

– Но почему? Они куда старше и умнее меня, они…

– Они всё р-разболтают! – прорычал Ральмунд, и его рука, лежавшая в руке Амисаллы, налилась свирепой силой. – Всё пр-родадут… Я им не верю! Только Вы, больше никого!

– Не кричите, – холодно повторила Амисалла. – Ещё раз начнёте буйствовать, и я уйду, Вам ясно?

Принц недоверчиво посмотрел на её сжавшиеся в ниточку губы, в её решительно горевшие глаза.

– Да…

– Тогда, – она снова улыбнулась, – начнём лечение. Выделите мне немного времени, чтобы я предупредила опекуна и перевезла свои вещи во дворец.

– А Вы вернётесь? – подозрительно осведомился Ральмунд, и его смертельно холодные пальцы до боли крепко стиснули её запястье.

– Конечно, вернусь, – терпеливо успокоила его Амисалла, – врачи не бросают своих пациентов, Ваше Высочество. Вы можете приказать, чтобы госпожа Фолди нашла мне комнату поближе к Вам? Так я смогу контролировать Ваши приступы. К сожалению, у меня нет сейчас успокоительного, но к следующей неделе я смогу приготовить его сама.

– Но это слишком долго! – в нетерпении воскликнул Ральмунд. – У меня приступы по несколько раз в день!!

– Всю эту неделю я просижу с Вами и прослежу, чтобы Вы не буянили, – улыбаясь уже через силу, сказала Амисалла, – я Вас теперь не боюсь. Только сделайте все распоряжения, пожалуйста. Я буду Вам очень благодарна.

Переполненная гордостью, Амисалла покидала комнату Ральмунда. Ей хотелось в эту же секунду схватиться за перо и отписать родителям о том, какая удача ей выпала, как ей повезло: получить пациента до начала учебного года в университете… Но она понимала, что своё счастье ей следует держать в себе: её родители едва согласились отпустить её в Империю, и она хорошо понимала, как они отреагируют, узнав о Ральмунде. Она могла не сказать родителям, но утаить правду от Биркана было невозможно.

«Лучше будет, если он узнает всё быстрее», – решила Амисалла про себя, взбираясь в седло. Она погнала коня через Главную Площадь, чувствуя, как вечерний воздух приятно наполняет лёгкие и остужает горячую кожу. Стражники, уже получившие приказ от регента, беспрепятственно пропустили её через ворота, что, впрочем, не помешало им в своё удовольствие потыкать пальцами ей в спину и обругать её чересчур вольное поведение. Но обида уже стала для Амисаллы привычным фоном; она не могла помешать действовать. Погоняя коня голосом, она торопилась домой, а на душе уже начинала скрестись тревога. По всем улицам зажигают факелы; не беспокоятся ли Биркан и Берта, ожидая её у дверей?.. Амисалла знала, что они ждут, что они волнуются, и это заставляло её стыдиться и мчаться быстрее, хотя лишние минутки уже ничего не изменили бы.

В пределах резиденции Биркана ярко горели все фонари; бдительные стражники в смешных красных шляпах прочёсывали каждый квадрат аккуратно подстриженной лужайки; около десятка караулило ворота. Тот самый кузен Сомера в этот раз был командиром охраны, он же и заметил приближение Амисаллы раньше всех.

– Госпожа Виллиэн! – сурово закричал он, попутно отпирая ворота дрожащими от радости руками. – Где Вы были?! Вы понимаете, какой опасности подвергали себя? Вы понимаете, в какую тревогу привели господина Каверно?

– Со мной всё в порядке, Крет, – улыбнулась ему Амисалла и спрыгнула с лошади на змеившуюся к дому дорожку, – вышла небольшая… задержка.

– Трёхчасовая, госпожа?

– Послушайте, не надо мне указывать! – фыркнула она и гневно взглянула в лицо стражника, полускрытое шляпой и тенью от неё. – Во всём я стану отчитываться только перед Бирканом; кстати, где он?

– Вот он, – холодно произнёс голос позади неё.

Вздрогнув, она медленно обернулась, и их взгляды столкнулись в ярко-жёлтом неестественном свете мощных фонарей. Скрестив руки на груди, Биркан в упор мрачно смотрел на неё; его кустистые брови были неумолимо сдвинуты на переносице. Сзади него Амисалла приметила жалкую фигурку Берты; уцепившись за его руку, она до сих пор плакала, и её тощая спина равномерно вздрагивала. Пристыженная, Амисалла опустила голову; все намерения вылетели у неё из головы от такой встречи.

– Идём домой, Амисалла, – подойдя к ней, Биркан решительно положил ей руку на плечо, – там всё и объяснишь.

Стражники, как она была уверена, все до единого с неодобрением смотрели ей вслед, пока она поднималась по резному крыльцу, полускрытому изящно вьющимся виноградом, и она не могла осудить их: ведь они, злясь на неё, были совершенно правы, ей не стоило так лгать… Не поднимая головы, Амисалла смотрела, как тёмно-фиолетовые тени проскальзывают по гладким доскам крыльца и скрываются внутри дома, где тоже повсюду, в каждой комнате, горело с десяток свечей и лампад.

В полном молчании Биркан и Берта провели её сквозь молчащий коридор. Сбившиеся в кучку в дальнем его конце горничные подняли на Амисаллу осуждающие взгляды, и она втянула голову в плечи. Ей казалось, что её лицо полыхает от стыда и загорится, если она заплачет – а плакать ей хотелось.

Тихий скрип и хлопок закрывающихся дверей известил её о том, что они очутились в гостиной, казавшейся сейчас намного больше и холоднее, чем раньше.

Биркан прошёл к своему креслу, что стояло посредине полукруга, образуемого другими диванами и креслами, и сел. Его холодный вопрошающий взгляд ранил Амисаллу больнее, чем это мог бы сделать кинжал, и ради того, чтобы он перестал смотреть на неё так, она готова была сразу сказать всю правду.

Осторожно обойдя Амисаллу по кругу, Берта присела на краешек дивана возле Биркана и потерянно уставилась на свои руки – они ещё дрожали.

– Ну, – тяжело подняв голову, усмехнулся Биркан, – скажи, где ты всё это время была. Не надо врать, что у Лаэстра; я проверил, у нас нет такого клиента. Итак, куда ты ездила?

– Я была на королевской охоте, – прошептала Амисалла и украдкой выглянула сквозь спутавшиеся волосы.

Глаза Биркана расширились в неподдельном изумлении и гневе, он вытянул к ней голову и проскрежетал ужасным голосом:

– Вот как?

– Да! Я тебя не послушалась, потому что Сомер… – чуть не рыдая, прошептала Амисалла, – Сомер…

– Сомер?!

Голос Биркана прогремел так страшно, что Берта съёжилась в комочек, прижала руки к ушам и вздрогнула, а из глаз Амисаллы неукротимым ручьём полились слёзы. Едва не валясь на колени, она продолжала свою исповедь:

– Сомер столько всего рассказывал… мне стало интересно, и я поехала на королевскую охоту, и я познакомилась… познакомилась с Принцем, с наследником, с Ральмундом! И он попросил меня вылечить его от припадков, а я… я согласилась!

– Что? – очень спокойно, даже неестественно спокойно, спросил Биркан. – Так ли это стоит понимать, – его голос начал возрастать, словно наполняя помещение своим грозным рокотом, – что ты презрела мои запрещения и отправилась заводить дружбу с людьми, которые не могут причинить тебе ничего, кроме зла?

– Кем бы ни был Ральмунд, он в первую очередь – больной человек, которому нужна помощь, и я, как врач, не могу отказать ему! Я ещё не клялась по-настоящему, но я уже чувствую свою ответственность за его жизнь, Биркан! И ведь это твой Принц, Биркан, это он будет править твоей страной уже через несколько месяцев, а ты же не хочешь иметь тирана на троне?

– Тиран у нас уже есть – Фолди! – рыкнул Биркан, одарив её жгучим взглядом. – И он будет фактическим правителем, пока Магия не приберёт его, наконец, в Измерение Мёртвых, так что мне наплевать на судьбу наследника! Мне не наплевать на твою судьбу, я не позволю тебе лечить буйного душевнобольного!

– Я уже пообещала ему, что я вылечу его! – сердито воскликнула Амисалла. – Я его не оставлю!

– Как ты его вылечишь, – заговорил Биркан, приподнимаясь в кресле, – если ты сама не понимаешь, как тебе удавалось лечить раньше? Амисалла, пойми меня правильно; я ценю твой ум, но у тебя нет достаточного опыта. Ты сделаешь Ральмунду только хуже, а за это регент посадит тебя в Тюремный Двор. Оттуда выходят либо на эшафот, либо на небеса. Я не хочу для тебя такой судьбы.

– Доверься мне! – обливаясь слезами, воскликнула Амисалла. – Я знаю, что делаю! Подумай, Биркан, пожалуйста, представь, что все врачи вдруг стали бояться лечить. Что тогда станет с миром? Все больные будут умирать, потому что у врачей не хватит смелости браться за них. Это в любом случае большая ответственность…

– Он – буйный душевнобольной, – повторил Биркан, снова впиваясь в неё тем самым взглядом, – для тебя опасно быть рядом с ним.

– У меня всё под контролем, – тяжело дыша, сказала Амисалла. – Ты сказал, что ценишь мой ум, Биркан. А если бы я была умна, то разве я сунулась бы к психически нездоровому человеку, не зная, как с ним сладить? Я умею готовить успокоительные настойки, и сам Ральмунд согласился делать всё, что я сочту нужным. Биркан, – она умоляюще заглянула к нему в глаза, вдруг начавшие сновать по комнате, не останавливаясь на ней надолго, – Биркан, пожалуйста, отпусти меня. Если Ральмунд взбесится, Сомер и Оруэн мне помогут, они постоянно будут рядом.

– Оруэн Фолди? – неприязненно усмехнулся Биркан. – Сомневаюсь…

– Биркан! Долг врача – спасать чужие жизни. Пусть я пока не настоящий врач, но у меня есть знания и умения, и было бы ужасно, если бы я ими не воспользовалась, – медленно, уверенно и спокойно сказала Амисалла, взглядывая ему в глаза снова. – Многие не любят Принца; он действительно этого иногда заслуживает, но… Но он – такой же человек, как и мы все!

– Как и ты, – поправил её Биркан, и она сердито сказала:

– Хорошо, он – такое же разумное живое существо, как и мы все. На него тоже распространяется моя клятва. Я не знаю, что сказать родителям, Биркан, и я надеялась, что мне с этим поможешь. Я не пропаду, обещаю.

Поднявшись из кресла, Биркан ступил к ней навстречу по дорогому ковру, и она увидела, как вверх взмывает его могучая тёмно-фиолетовая тень. Берта осталась сидеть на диване, но Амисалла чувствовала на себе её блестящий признательный взгляд.

Биркан положил обе руки ей на плечи, и она впервые всмотрелась в глубины его глаз, куда он никого из всех ей известных людей не допускал при ней. Но там она увидела нечто такое, что поразило её, выгнав всю враждебность к нему из её сердца. Он задал ей немой вопрос, и она так же немо на него ответила. Там, где нет слов, нет и лжи. Биркан поверил ей, и она поверила ему. Ощутив острый прилив тоски, она крепко обняла его, снова начиная обливаться горькими слезами.

– Я буду приезжать, Биркан, обязательно… – шептала она, сжимая руки. – Правда, Биркан, приеду…