Отверженный

– А как же я? – потерянно спросила леди Виллиэн позади них.

Вздрогнув, Сомер обернулся, и Лиэсу показалось, что он увидел мгновенную жалость в его погрустневших глазах. Стараясь выглядеть таким же весёлым, как и всегда, Сомер поправил шляпу и одарил встревоженную леди Виллиэн тусклой улыбкой:

– Ну… а ты лучше подожди здесь, Амисалла. Если случайно отрежешь Ральмунда от добычи, он тебя пристрелит.

На высоких скулах девушки выступили едва заметные красные пятна.

– Нет, Сомер! Так просто ты от меня не отвяжешься, не жди! – легко пришпорив коня, она нагнала их, и гордая улыбка тронула уголки её губ. – Я тоже буду охотиться! Ведь я не просто так приехала сюда!

Лёгкий ветер, блаженный в летний зной, зашевелил перья на шляпах Лиэса и Сомера и растрепавшиеся волосы леди Виллиэн. И тот же самый ветер донёс до них дикий рёв, смешанный с радостными воплями и оглушительным собачьим лаем.

Глаза девушки мгновенно переполнились страхом, Лиэс судорожно вцепился в поводья своего коня, нервно начавшего прясть ушами, а Сомер разразился дробным колким смехом:

– О, не нужно беспокоиться. Это Ральмунд: он поймал зверя.

* * *

Тяжело дыша, залитый кровью Принц стоял посреди первой же широкой прогалины, встретившейся Лиэсу, Сомеру и леди Виллиэн в их поисках. В той части Королевского Парка, где им открыли ворота, легко было бы заблудиться, если бы с ними не было Сомера, давно изучившего здесь каждую тропку (он охотился с королевской свитой с тех пор, как ему исполнилось двенадцать), и если бы Лиэса не вела магия, подсказывавшая ему, где выплёскивались ужас преследуемой жертвы и жадное нетерпение преследователей. Он ожидал увидеть нечто страшное, но к подобному он готов не был.

Слегка покачивающийся Ральмунд склонился к туше кабана, разорванной напополам и испещренной входными отверстиями от пуль. Туша бессильно завалилась набок, истерзанное мясо тонуло в огромной луже тёмно-вишнёвой крови. Тяжело дышащий, нездорово бледный, Принц безразлично глядел широко распахнутыми красными глазами на обнажившиеся, влажно блестящие внутренние органы. Кругом него в жутком порядке лежали ещё шесть кабаньих туш, разорванных с таким же варварством, а вороны уже начинали описывать медленные круги под перекрывающими друг друга тёмно-зелёными широкими кронами деревьев. Лиэс ощутил, как к горлу подкатывает тошнота; попытался закрыть глаза. Тяжёлый запах пролитой крови, страха и боли душил его, ему казалось, если он простоит здесь ещё с несколько минут, то лишится чувств.

Дружески сжав его плечо, Сомер склонился к его уху и успокаивающе прошептал:

– Ничего, ничего, сейчас Вам полегчает. Когда я в первый раз такое увидел, меня стошнило в кусты.

– Сомер, что у вас там за секреты? – зарычал Ральмунд.

Опёршись на измазанный в крови приклад ружья, он убрал сапог с поверженного кабана и неуклюже прохромал к ним. Лицо Принца было бледным, словно у призрака, с него ручьями катился пот; видимо, он настолько ослабел, что мог свалиться в обморок в любое мгновение. Но глаза у него блестели так ярко, как Лиэсу ещё никогда не приходилось видеть. Бешеный огонь в них пожирал остатки сил Принца. Ральмунда шатало всё сильнее, теперь стоять прямо ему не помогало даже ружьё. Впившись в Лиэса ядовитым взглядом, Ральмунд прошипел:

– Что, боишься?

– Нет, Ваше Высочество! – храбро соврал Лиэс, но Ральмунд ему не поверил. Медведи в его глазах оскалили клыки.

– Лжёшь!

– Ваше Высочество! – предупреждающе вскрикнул Оруэн.

Схватив Лиэса за руку, Ральмунд выдернул его к себе ближе и полными злобного бешенства глазами вгляделся в него.

– Видишь, что я сделал? Думаешь, наверное, что я бесчувственная тварь. Пусть будет так… – бормоча это, как сумасшедший, Ральмунд подталкивал оцепеневшего Лиэса ближе к разорванной кабаньей туше, заставлял смотреть на жуткую рану, тянувшуюся вдоль брюха, и на ворон, которые, не обращая на людей внимания, жадно клевали высунувшиеся петли кишок. – А всё-таки ты вглядись… внимательнее вглядись в это…

Рука Ральмунда повелительно опускалась Лиэсу на голову, хотя он и без этого во всех ужасающих подробностях видел чёрные, отливающие перламутром под солнцем перья ворон. Просвечивающие изнутри кишки. Как глянец, сверкающую печень. Озёра вишнёвой крови, стекающиеся к открытой кабаньей пасти с отвисшей нижней челюстью и пожелтевшими выпирающими клыками. Озёра эти были столь глубоки, что копыта убитого животного в них исчезли, сапоги Лиэса и Ральмунда утопали в них. Лиэс чувствовал на своём лице смрадное дыхание смерти, которое вызывало в нём панический ужас. Желание любыми способами выкрутиться и сбежать отсюда, туда, где не пахнет бойней и предсмертным испугом, сотрясало его.

– Вглядись в это… – прошептал Ральмунд над его ухом. – Неужели ты не чувствуешь, как тебя тянет сделать то же самое? Желторотый птенец, Лиэс, ты не понимаешь, что это за наслаждение: воткнуть в него меч и выпустить ему кишки! – издав хриплый смешок, Ральмунд выпрямился и потащил Лиэса за собой, отворачиваясь от растерзанных кабанов. – Когда он захлёбывается своим глупым визгом и смотрит на меня этими пустеющими глазами, знаешь, что я испытываю? Восторг… удовлетворение… Иногда я жалею, что не могу собственноручно делать то же самое с людьми…

Пошатнувшись, Ральмунд выпустил плечо Лиэса и, уже падающий, неуверенно шагнул вперёд. Оруэн и Сомер вовремя подхватили Принца под руки, но тот уже лишился сознания.

– Ваше Высочество! Ваше Высочество? – тревожно закричал Сомер. – Ваше…

– Молчи, – цыкнул на него Оруэн, – обычное нервное переутомление. Мы отвезём Его Высочество во дворец, а там он придёт в себя.

– Как и всегда случается, – будничным тоном прибавил Илкай, глядя не на брата, а на подсвеченные солнечным блеском кроны далёких деревьев.

Леди Виллиэн решительно шагнула в зловещий круг кабаньих туш. Её глаза запылали праведным гневом; она прижала трясущуюся левую руку к груди, а указательный палец правой наставила на радостно пирующую тучу воронов и почти провизжала:

– Так нельзя!

Сомер печально вздохнул, глядя на неё грустными глазами, и, поправив на своём плече безвольно висевшую окровавленную руку Ральмунда, ниже опустил голову.

– Леди Виллиэн, – сказал Оруэн, – от имени Его Высочества прошу извинения за этот инцидент. Думаю, госпожа Фолди выделит Вам комнату во дворце, чтобы Вы смогли оправиться от испуга.

– Я не хочу тут оставаться! – вскрикнула Амисалла. – Нет! Прошу прощения, но это невозможно!.. Я хочу уйти!

– Я настаиваю, леди Виллиэн, – мягко промолвил Оруэн, но взгляд его сделался жёстким. – Если Вам страшно, Лиэс может посидеть с Вами.

Леди Виллиэн нерешительно обернулась к нему и даже протянула руку, но в следующее мгновение уже опустила её.

– Это Вы?..

– Я попрошу госпожу Фолди приготовить комнату в западном крыле дворца, – бросил Оруэн напоследок и, отвернувшись, потащил бесчувственного Ральмунда к своему коню.

– Подождите! Подождите, господин! Я не останусь здесь на целый день! – задрожавшим голосом прокричала леди Виллиэн ему в спину.

– Подарите же нам несколько часов, – не оборачиваясь, непререкаемым тоном сказал Оруэн.

Королевская свита умчалась, стуча копытами, следом за Оруэном, впереди которого болтался, словно тряпичная кукла, Ральмунд, безвольно уронивший голову на лошадиную шею. Лиэс и леди Виллиэн обменялись встревоженными взглядами – и одновременно протянули друг другу руки.

– Поедемте отсюда, – попросила она жалобным голосом, – я не смогу этого вынести…

– Я тоже, – совершенно серьёзно согласился Лиэс.

* * *

Госпожа Байна Амилия Фолди, мать Лиэса и Оруэна, была фактической заведующей обширного дворцового хозяйства. Она следила за всеми прачками, горничными, уборщицами, кухарками и швеями, проживавшими на нижних этажах. Она распределяла, в каких комнатах будут проживать придворные и сколько людей будет им прислуживать. Она выбирала меню для общего завтрака и придумывала новые костюмы для двора, мгновенно входившие в моду даже за пределами государства. Власть над будничной жизнью дворца безраздельно принадлежала ей, и в пределы её территории не осмеливался вторгаться даже регент. Узнав, что прибывшая с охоты девушка хоть и несколько необычна для Империи, но всё же не столь плоха, сколь ей старательно пытались нашептать, госпожа Фолди приказала выделить лучшую комнату в западном крыле замка. В западном же крыле, но двумя этажами выше, располагались покои, куда перенесли бессознательного Ральмунда.

У Лиэса не было ни малейшего желания развлекать леди Виллиэн, но она выглядела настолько растерянной и испуганной, что он не решался её покинуть. Прижав руки с крепко стиснутыми кулаками к груди, она обмеряла просторную комнату крупными шагами, а похолодевший с приближением вечера ветер раздувал лёгкие персиковые занавески на распахнутых окнах. Не оглядываясь на Лиэса, леди Виллиэн потрясённым охрипшим голосом безостановочно говорила и говорила, а он уже перестал вслушиваться в её слова, зная, что они обращены не к нему.

– Я многого ожидала… очень многого! – вскрикивала Амисалла, воздевая руки к высокому сводчатому потолку. – Но такого… я знала, что ваш Принц болен… а он не только болен, он, он… он, кажется, сумасшедший! Магия Великая, как мне его жаль…

– Жаль?! – услышав об этом, Лиэс как ужаленный сорвался с места и замер перед изумлённо застывшей леди Виллиэн. – Вы хоть слышите, что говорите? Вы видели, на что он способен… и Вы после этого его жалеете?

– Он всего лишь больной человек, – прищурившись, сурово отчитала его леди Виллиэн и выше подняла голову.

– Значит, Вы просто не чувствовали… все эти запахи… и эту боль и этот ужас Вы тоже не чувствовали! – словно заново переживая тот момент, Лиэс встряхнул головой. – Вот кого там стоило бы пожалеть! Вы просто не способны перенять на себя это…

Сообразив, что говорить подобные вещи не стоит, он с усилием заставил свой болтливый язык умолкнуть, но было поздно. Теперь леди Виллиэн смотрела на него с тихим состраданием, как на жертву, пробуждая стыд и гнев в его душе. Украдкой взглянув в его исказившееся лицо, она тихо спросила:

– А Вы… Вы чувствуете?