Отверженный

– Да, – коротко ответил Лиэс и поспешно отвернулся от её пытливого взгляда.

– Значит, в Вас очень сильная магия, – с восхищением промолвила она, – во мне такой нет, я знаю. Отец говорил мне, что только могущественные носители целебной магии способны переживать последние секунды жизни убитых и чувствовать в воздухе эмоции. Это… великий дар.

Ограничившись коротким фырканьем, Лиэс отступил к дверям, но это было слабой защитой, ведь леди Виллиэн не позволила бы ему уйти, не услышав ответов на свои вопросы.

– Я это ещё тогда почувствовала, – продолжила она, – когда впервые Вас увидела. И, когда Вы смотрели на туши, я убедилась. Наверное, тяжело охотиться с таким даром, – в её словах прозвучал отголосок презрительной насмешки.

– Я не охотник, – холодно отрезал Лиэс.

– А кто же Вы?

Помолчав, Лиэс неохотно промолвил:

– Личный секретарь регента.

– Самого регента? – восхищённо ахнула леди Виллиэн. – Это… наверное, большая честь!

– Да какая тут честь, – раздражённо откликнулся Лиэс, – я выполняю такую же секретарскую работу, как и в любой захудалой конторе Империи.

– Вы хотели бы большего?

– А кто не хочет?

– Тогда добейтесь, – спокойно предложила леди Виллиэн и улыбнулась. – Не знаю, почему, но я в Вас очень сильно верю.

Безо всякого предупреждения дверь, ведущая в приёмную комнату покоев, распахнулась, и смертельно бледный, с встревоженными и печальными глазами, Сомер Мо шагнул внутрь. Косо глянув на Лиэса, он усмехнулся и протянул руку леди Виллиэн.

– Амисалла, идём со мной.

– Куда? Зачем? – настороженно приподняв плечи и сузив глаза, осведомилась она.

– Его Высочество очнулся. И он желает тебя видеть, – обречённо выдохнул Сомер.

Даже сердце Лиэса вдруг забилось тише и покрылось холодной коркой от страха, но сама леди Виллиэн просияла, как будто для неё не могло быть новости радостнее, чем желание Принца её видеть. Одарив Сомера солнечной умиротворённой улыбкой, она покорно приняла его руку.

* * *

Совершенно разбитый и беспомощный, Ральмунд лежал на диване в своих покоях. Под голову ему придворные натащили гору подушек; Сомер распорядился приготовить крепкий кофе и принести шахматы, чтобы сыграть партию с Оруэном и этим развлечь Принца. Ральмунд сам был неплохим игроком в шахматы, но сейчас он чувствовал такую слабость, что не мог самостоятельно шевельнуть даже пальцем. Несколько пажей усердно махали над его головой веерами, а он равнодушно смотрел в потолок и, кажется, что-то обдумывал. После припадков Ральмунд всегда чувствовал истощение сил, и с каждым новым таким припадком оно становилось сильнее. В последнее время он часто стал спрашивать у Оруэна и Сомера, долго ли он проживёт.

– Долго, Ваше Высочество, – успокаивал его Оруэн с усмешкой, – проживёте дольше всех нас.

– Конечно, – поддакивал Сомер.

– А если я вас обоих сейчас перестреляю? – мрачно хохотнув, спрашивал Ральмунд и откидывался на подушки.

Сейчас он не пожелал слушать никаких утешений. Упорно протягивая вперёд руку с радужно мерцающим Королевским знаком, он приказывал слабым, но настойчивым голосом:

– Приведите леди Виллиэн. Зовите её ко мне, я хочу её видеть!

Пока Сомер отсутствовал, разыскивая леди Виллиэн во дворце, Ральмунд глядел в потолок, кусал губы и о чём-то тяжко вздыхал. Оруэну никогда не доводилось видеть его таким, и, тихо сидя у шахматной доски, он размышлял, чем подобное могло быть вызвано. Истинный сын своего отца, он родился при дворе и с малолетства привык интриговать и лгать, лишь бы не выпустить из рук Ральмунда – своё мощнейшее оружие и крепчайшую нить, привязывавшую его ко двору. Его многие не любили, он это знал и потому всеми силами держался за Принца, за гарант сохранения своей карьеры, репутации и, возможно, даже жизни.

Дверь покоев приоткрылась, внутрь несмело просунулась голова пажа.

– Ваше Сиятельство, – обратился он к Оруэну, – Его Сиятельство Мо и леди Виллиэн пришли.

– Пусть заходят, – взмахнув рукой, разрешил он и одним глазом сосредоточился на шахматах, а другим, причём куда более внимательно, на погрустневшем лице Ральмунда.

Сомер и девушка прокрались в комнату на цыпочках, лишь бы не потревожить больного, но тот сразу их заметил, и его туманные глаза прояснились.

– Леди Виллиэн! Я давно Вас жду. Пожалуйста, сядьте рядом со мной…

Амисалла встревоженно прокрутилась вокруг своей оси, с вопрошающим испугом поглядывая то на Сомера, то на Оруэна. Пряча глаза, Сомер мягко подтолкнул её вперёд; Оруэн посторонился, пропуская её к дивану Принца. Она нерешительно остановилась у богатых глубоких кресел в трёх-четырёх метрах от Ральмунда, её рука, побелев, стиснула изогнутый мягкий подголовник.

– Нет… ближе… ближе… – настойчиво проговорил Ральмунд и поманил её пальцем. – Не бойтесь меня…

– Это легко сказать, но трудно сделать, – храбро возразила Амисалла, и Сомер в противоположном углу комнаты шлёпнул себя ладонью по лбу.

– Я хочу поговорить с Вами… нет, – Принц слабо мотнул головой, исправляясь, – я хочу попросить Вашей помощи. Садитесь тут, – и он похлопал по своему дивану.

– Нет!

– Тогда сюда, – неожиданно не став спорить, Ральмунд указал ей на место Оруэна. – А все остальные – вон. И не заходите, пока я не разрешу.

– Нет… постойте! Так нельзя! – со страхом вскрикнула Амисалла, но Оруэн, Сомер и пажи уже покорно заспешили к дверям.

Застывшая на лице Ральмунда улыбка вдруг сделалась свирепой, предупреждая её о звере, сидящем внутри него.

– Врач обязан хранить тайну больного, – раздельно проговорил он, – а ведь Вы же врач?

– Нет… я только студентка… я всего месяц назад поступила в Академию, – забормотала Амисалла, пряча глаза и нервно постукивая пальцами по шахматной доске, которую Оруэн оставил на низком столике.

Ральмунд глубоко вздохнул; злость в его глазах сменилась полнейшим равнодушием.

– Вы – отличный врач. Об этом кричат газеты вот уже два года подряд. Послушайте, что я Вам сейчас скажу… и поклянитесь никому не открывать этой тайны.

– Клянусь, – твёрдо ответила Амисалла, прямо взглядывая в пустые и усталые глаза Принца.

– Иногда я сам себя боюсь… – тихим шёпотом, прерывающимся и потрясённым, сообщил ей он. – Я иногда не я. Я себя не помню. Убиваю и калечу в бреду. Вот сейчас кабанов разорвал и Лиэса напугал совсем не я, хоть Вы мне и не поверите, однако это определённо был не я, а что-то… другое. Вы не понимаете, как это страшно: просыпаться утром и потом ждать, когда случится припадок… а ещё страшнее думать, закончится ли он, или я так и умру… неконтролируемым? Вы же врач! Вы должны знать, как это лечится!

Принц глядел на неё, словно на свою последнюю надежду, и уже ничто в его глазах, в его побледневшем и измученном лице не намекало на свирепого зверя, растерзавшего кабанов и мучившего Лиэса, заставляя его глядеть на развороченные внутренности. «Лиэс неправ, – решительно подумала Амисалла, и сердце у неё наполнилось теплом изнутри, – он не чудовище. Он – потерявшийся несчастный человек, который сам себя боится. Ему нужна помощь…»

– Я постараюсь что-нибудь сделать, – ободряюще улыбнулась она Принцу и взяла его холодную руку в свою, – только пообещайте, что будете слушаться всех моих указаний.

– Всех? – протестующе выдохнул Ральмунд.

– Вы хотите вылечиться? – скептически приподняв брови, осведомилась Амисалла.

– Да! Да! Эти припадки меня доконают, леди Виллиэн, а я хочу жить, понимаете?