Прости мне мои капризы

– Нет…

На лице женщины появилось выражение крайнего удивления. А потом удивление сменилось – досадой. Видимо, услышать от меня отказ – она не ожидала.

Затем Ирина-русалка стала смеяться.

Этот смех (выплескивавшийся, казалось, из самой ее подрагивающей груди…), который мне хорошо был знаком (по прежней, юной Ирине…), а теперь показался чужим, принадлежавшим другой женщине, – причудливым образом искажая, – далеко разносило эхо.

Наконец, она успокоилась. На лице ее проступило любопытство.

– Почему ты не желаешь пойти со мной? Может быть, ты боишься?

Я утвердительно кивнул головой.

– Меня?

– Нет!

С не прошедшим чувством опаски – я посмотрел на темную воду.

– Это оттого, что ты никогда там не был! Не бойся! Это всего лишь вода! Никакого вреда она тебе не причинит. Там очень хорошо! Тихо! Спокойно! Я расскажу много интересного, чего ты не знаешь и не сможешь узнать здесь, на земле, и сказки расскажу такие, которых ты не читал. Нравятся тебе сказки?

– Да…

– Покажу наш волшебный, удивительный мир. А потом мы будем ласкать друг друга. Любить… Ты хочешь меня любить?

– Хочу…

Словно тысячи ледяных горошин, таких же крупных, как соски на ее груди, только более твердых, с огромной скоростью просыпались с неба на земную твердь и больно ударили меня по голове…

– Хочешь…

Она подвинулась еще ближе.

Подалась вся ко мне.

Обдала горячим дыханием, смешанным с пряным запахом мокрых волос, речного песка и водорослей.

Сблизила свое лицо с моим и крепко поцеловала в губы… Вызвав в них необычное и незнакомое прежде мне ощущение – то ли легкого, едва уловимого, жжения, то ли слабого, как от притухающих в костре угольков, жара…

После фантастического этого поцелуя – произошло то, что должно было произойти.

Ирина-русалка положила руки мне на грудь.

Поводила по ней точеными, тонкими своими пальцами, оставляя светящиеся, похожие на фосфорические, следы…

Затем неторопливо, одну за другой, расстегнула на рубашке пуговицы.

Сняла ее с меня.

Бросила под ноги – на песок.

Остальное я, безропотно, снял с себя сам.

Она встала со мною рядом – сбоку, коснувшись меня упругим и гладким своим бедром.

Взяла за руку.

И повела.

В реку.

В черный, глубокий омут…

* * *

В довольно поздний час, когда в окно комнаты, в которой я спал – очень беспокойно и тревожно (помимо фантастического сна с Ириной-русалкой, меня никак не отпускала от себя и «другая», «настоящая» Ирина, как будто все время находившаяся рядом со мной и, раз за разом, настойчивым голосом, повторявшая – ввергнувший меня в жуткое волнение вопрос: хотел бы я быть ее первым мужчиной…), через прозрачную тюлевую штору, уже в полную силу светило солнце, – я проснулся.

Открыл глаза.

И как только я открыл их, то в ту же минуту почувствовал себя физически – неважно.

Худо!

Во рту у меня было сухо.

В горле – будто наждачной бумагой пошаркали.

Сердце билось так, как оно бьется у испуганной, попавшей в силок, птицы.

Лежал я на спине.

Не шевелясь.

Неосмысленно смотря в окно.

В какой-то момент солнце прострелило ослепительными своими лучами штору – насквозь и «засветило» мне прямо в зрачки.

Сомкнув веки, я повернул от окна голову.

Подождал, пока растворятся зайчики, которых я «поймал», когда в глаза мои нырнуло солнце.

Затем снова открыл их.

Мне удалось сдержать себя – чтобы не закричать. Не заорать, на весь дом, благим матом!

Почему-то я не лишился сознания!

И вообще – не умер!