В траву, к шумерам, в глубь веков.
Те черепки отроет ангел,
От Бога посланный смущать
Пласты земли и воды Ганга,
И мертвым славу возвращать.
Так пусть он взглядом сребролуким
Пронзит нас в истине тех дней,
Когда изведали мы муку,
Не зная главного о ней.
И вновь поднимется, так страшно
Для нас, но вряд ли – для него,
Тот гул времен паденья башен,
Крушенья века моего.
О, где ты, соглядатай судный
Меня и робкой той толпы,
Которой жизнь дается трудно,
Когда она не от судьбы?
О ангел, ангел! Чутким пальцем
Обводишь острые края,
Снимая прах налипший, плачешь…
Меня ты видишь, не меня?
Ты, время пролистав, коснешься
Моих обугленных страниц,
Ко мне в провалы и проемы
Сойдешь, и скарб моих гробниц
Покинет затхлость подземелий,
И станет смыслом новых дней,
И мне найдется в мире место
Хотя бы в россыпи камней.
Так невозможно, друг, так странно
Любить и верить не в ничто.
Но мне с тобой, наверно, рано;
Я все еще не там, не то,
Я все еще в кругу чистилищ,
С огнем в обугленной руке,
Бреду наощупь по картине
Ко взмахам кисти вдалеке.
Ты – в бликах радости предзимней;
Ты в ледяном первораю
Ведешь рождественские гимны,
Но я с тобою не пою.
Я стиснут, сжат в тиски другими,
И узнаю свою семью,
И с чередою третьих римлян
Все ближе двигаюсь к огню.
Мы все с небес однажды пали.
И, с переломанным хребтом,
Мы нашу казнь благословляли
И были счастливы на том.
Так в вечном поиске причины,