Ничего важнее нет, когда приходит к человеку человек

Всего одну неделю пожила Поля без тревог, ожидая срока родов. Вначале глухо, потом всё громче и громче загрохотало западнее Вязьмы. Подумала было, что в их сторону движется грозовой фронт. Сутки за сутками проходят, ветер равномерно дует с северо – востока, но туч нет и на горизонте не просматриваются, а грохот набирает силу, превращаясь в сплошной гул.

Старики, прошедшие Первую мировую, заговорили о приближении фронта боевых действий.

– Ох и грохочет, ох, дюже гремит, дюже сильно лупит, ажно в голове отдаётся! – перешёл Максим на местный диалект. – Не выдержат немцы мощи нашей артиллерии. Такого грохота в Мировой не припомню. Схожу – ка к Николаю, разузнаю, что к чему, расспрошу в подробности.

Максим не засиделся у Николая, вернулся достаточно быстро. Сел на лавку и тупо уставился в окно, глядя в одну точку. Домашние поняли, что не с радостным известием пришёл хозяин. Зная его привычку не сразу отвечать на серьёзные вопросы, молча уставились на него, ожидая пока он надумает заговорить.

Играть в молчанку Максим долго не смог, полученная новость выплёскивается наружу:

– Это не русские немцев, а немцы красные войска окружили под Вязьмой и добивают. Николай при мне звонил в Пещёрск, ему сказали, что в окружение попали пять полных армий и часть подразделений других армий. Больше миллиона человек находятся в окружении.

– Ох, произнесла Полина и тут же закричала, схватившись за низ живота.

– Начинается, – всполошилась Анна. – «Побёгла» за повитухой, – накинув платок, выскочила во двор.

Вернулась не одна, с ней увязалась Тася. Под неумолкаемый грохот канонады приняла мальчика. Родители и Тася поздравили дочь с сыном. Тася первой поинтересовалась:

– Как мальчика назовёте? Давайте Денисом!

– Нет, – помотала головой Поля. – Уже есть имя, Иван заранее просил, если родится мальчик назвать его Костей. Я с ним согласна, хорошее имя.

– А что, имя замечательное, у нас в семье ещё не было Кости. Мы тоже согласны, – толкнула Анна Максима в бок.

– Мы согласны, – отреагировал на тычок Максим и отправился на двор мастерить люльку.

На самодельном верстаке настрогал заготовок, скрепил их деревянными нагелями. Люлька получилась неказистая, но качать ребёнка вполне пригодная.

– Держи, дочка, подарок внуку.

– Папа, поставь рядом с койкой, – попросила Поля. Отец поставил люльку, и хотел было положить в неё внука. Протянул руки к маленькому свёртку, но дочь не позволила взять, пододвинула сына к себе поближе: – Ты неуклюжий, уронишь ещё. Сейчас покормлю, сама положу. У меня первый сын, будет батьке помощником. Иван просил его беречь, – увидев, что отец обиделся отказом, добавила, сглаживая неловкость момента: – Мне необходимо к положению матери сына привыкать, больше уделять ему внимания, чтобы он здоровый и крепкий рос.

При родах Поля ослабла, с трудом садится в постели, но, пересилив слабость, попыталась встать и заняться приготовлением пищи для дочек.

Увидев потуги дочери, Анна запротестовала: – Лежи, отдыхай, сама всё что необходимо сделаю. Говори, что надо!

Младшая дочь Зина вызвалась помочь матери. Вдвоём приготовили еды, покормили девочек. Убрав за ними посуду, сели сами. Полю покормили в постели. С увеличением членов семьи в доме стало тесновато и родители, чтобы не мешать Поле ухаживать за ребёнком, решили перейти в пустующий просторный дом Михаила, в котором до тридцать восьмого года проживали две его дочери, сёстры Ивана.

Сёстры перебрались на заработки в Москву, полюбили москвичей. В один год вышли замуж и переехали к мужьям на постоянное жительство. Старшей красавице Марии повезло. Ей ответил взаимностью певец хора Александрова: двухкомнатная квартира в Красногорске, хрустальные люстры, блеск и красота обеспеченной жизни.

Младшая Соня вышла за водопроводчика – однокомнатная квартира на Второй Мещанской, железная солдатская койка, нищета и убогость, муж выпивоха.

Родители привыкли к своему дому, им хотелось бы остаться вблизи внука, но приняли решение не мешать дочери. Ей и так хватает забот с младшей дочкой и новорождённым сыном. Чтобы не оставлять без присмотра вытянувшуюся, смахивающую на заневестившуюся девушку, одиннадцатилетнюю дочь Зину, Максим и Анна взяли её с собой.

Родители большую спальную комнату, в которой расположилась Поля с детьми, звали Светёлкой. Полина решила не изменять укоренившейся привычке и тоже стала светлую комнату так называть. В Светёлке три больших окна. Два прорублены на запад и одно – на север. Поля передвинула качку к северному окну с дальним прицелом. Если немцы будут наступать с запада, то сыну с западной стороны лежать будет небезопасно. Посчитала северную стену более надёжной защитой.

Вернулась Анна.

– Совсем из головы вышло. Забыла достать материю.

Музыкальный перезвон дал знать, что сундук открыт. Анна вынула запас марли, оставленной на всякий случай, который, как ей показалось, сейчас представился, и отрезала приличный кусок марли. Вдвоём с Тасей накрыли люльку. Не от мух накрыли, мух в доме нет, исключительно ради красоты. У Анны три внучки, а вот внук первый, долгожданный, единственный. Как же бабушке не заботиться о нем?

Деревня Вежнево растянута вдоль длинной улицы на вершине холма, резко обрывающегося в сторону полей. Улица проложена параллельно обрыву, в самом высоком его месте. От основания обрыва начинаются длинные наделы полей, тянущиеся к горизонту, обходящие справа окраину Пещёрска.

Открываешь калитку при выходе на улицу, невольно бросишь взгляд на поля. В летнюю пору неописуемо красиво выглядят цветущие посевы чечевички, льна «Стахановец», озимых ржи и пшеницы, овса, вперемежку с голубыми васильками. За зерновыми просматриваются дальние желтые поля подсолнуха, зеленые наделы моркови…

Богата смоленская земля различными родами культур. Произрастают: мак и табак, конопля и кукуруза, бобы и горох, свёкла и рапс. Летом солнца много, земля хорошо прогревается, и ветра вредного сельскохозяйственному земледелию нет. С четырёх сторон посевы и посадки защищены: c запада – Пещёрским лесом, с востока – Вежневским; с севера – вежневской возвышенностью, с юга – Пещёрским районным центром.

Урожай убран, краски поблекли, поля потеряли летнюю красоту – в свои права вступила осень. Как писал один поэт про это время года: «Унылая пора». Идёт дождь, образуя водяную завесу. Взгляду не за что зацепиться: всё мокро, неприглядно; какое уж тут осеннее очарованье!

3. Ожидание

– Папа, желательно, как можно быстрее выправить Костику свидетельство о рождении. Придут немцы, будет не до бумажной волокиты, следует торопиться. В райцентре загс должен работать.

– Понял, дочка, понял, начну действовать. Председатель сельсовета жил в райцентре, к нам на машине приезжал, сидел до пяти… Давненько ни машины, ни его не вижу. Отправлюсь к Николаю, разузнаю, что к чему. С его помощью определюсь, начну действовать безотлагательно. Метрическая книга исчезнуть не могла, в правлении, скорее всего, хранится. Попрошу Николая, чтобы поискал, сделал запись и позвонил председателю. Ему не составит труда договориться о встрече. Если тот не сможет приехать, сами отправимся к нему.

Выслушав Максима, Николай вспомнил, где находится книга, но отказался заполнять её.

– У меня пропала связь, то ли сбой на линии, то ли провода перерезаны, собрался ехать в райцентр разбираться. Ты вовремя подошёл. Ваше дело не сложное, много времени не займёт. Возьму книгу с собой, в райцентре заполню. Меня больше волнует колхозный урожай. Что делать с не вывезенным госзаказом и намолотом, распределяемым крестьянам по трудодням: льном, рожью, овсом, чечевичкой – не знаю. Хранилища забиты овощами: морковью, свёклой, картофелем. Вначале твердили ждать лучших времён, потом обещали разобраться, теперь и вовсе замолчали. Как простой труженик я знаю, что следует предпринять – раздать весь урожай жителям. Как председатель, к тому же коммунист, отлично понимаю, чем грозит подобное самоуправство. Разобьют немцев под Вязьмой, советские чекисты пришьют хищение государственной собственности – это расстрел. Не раздам государственный урожай – придут немцы, всё достанется им. Опять плохо, пришьют желание оказать помощь врагу, а это, опять – таки, уголовная статья – или двадцать пять лет, или расстрел.

Хочу ради подстраховки получить в районе письменное указание, подтверждающее факт дальнейших действий, чтобы защитить себя от беды. Завтра утречком по холодку и отправимся. Не забудь Полю предупредить.

– Пожалуй, забуду! Она сама к тебе послала.

Конюх, семидесятилетний старик, вспомнив молодость, принялся ухаживать за Полей, рассыпать ей комплименты.

– И правда, красивая, подтвердил Максим, поглядев на дочь внимательно. Я как – то на её красоту не обращал внимания. Дочь и дочь, ничего особенного, а дед увидел в ней породу былой красоты Анны – мужиков с ума сводила. Вот пенёк, нос к земле тянется, а он всё не угомонится. Узнает Иван, холку тебе начистит.

Конюх обиделся на «пенька», отвернулся, и больше не проронил ни слова.

Николай дёрнул за рукав Максима: – Ну, зачем ты так?

– Язык сам вылез, не хотел человека обидеть. Прости меня, Агафон!

Вместо ответа Агафон поторопил лошадь: – Н-но, пошла, – и помахал кнутом для острастки.

Доходяга давно трудится в колхозе, всего навидалась, усвоила, что тише ходишь, дальше будешь. Потому не сделала ни единой попытки ускорить шаг, лишь из вежливости мотнула хвостом в сторону, показав, что команду слышала.

Лошадь, ушедшая в лес «по грибы» с уголовными мужиками, назад не вернулась, видно в другом месте ей живётся лучше. Связь существовала и Николай воспользовался ею. Позвонил в райотдел милиции, сообщил о случившемся в надежде, что кого – нибудь пришлют провести расследование, и начать поиска – не дождался ни того, ни другого.

Секретаря сельсовета застали дома – кормила кур во дворе. От неё узнали, что председателя призвали в армию. Перед отправкой дела передал ей, теперь она полноправная хозяйка сельсовета. Со слов Максима заполнила книгу записей актов гражданского состояния, приложила штампик.

С книгой учёта компания отправились в загс. Перед дверью загса Николай остановился и задал вопрос всем сразу:

– Мне – то, зачем с вами идти? Обойдётесь без меня. Я пошёл в райком.

Инспектор стояла у окна, прислушиваясь к отдалённой канонаде. Женщина пожилая, привычку ходить на службу сохранила, не взирая на развал управления, и явно обрадовалась посетителям. Радость объяснила тем, что последнее время занимается выписыванием свидетельств о смерти. За свидетельствами о рождении не идут. Сама пояснила, почему не идут: – Время такое, женщинам не до родов.

Поля взяла в руки свидетельство о рождении, прочитала, и только сейчас до неё дошло, что родив сына в деревне, сделала его деревенским на всю его жизнь.