Запах теней

«Мамочка, помоги мне». – Умолял маленький ребёнок, но рядом никого не было, и никто не пришёл к нему. В полном одиночестве он пролежал ещё несколько часов, пока сон не погрузил его в свои сладкие объятия; и в эту ночь страх не смог посетить его, хотя очень хотел.

И сейчас, по-прежнему в гордом одиночестве, Дима сидел у окна. За всё время, проведённое в больнице, к нему так никого не подселили. По какому-то злому велению судьбы он был один, и пережить случившееся за эти долгие больничные дни пришлось опять-таки одному, не считая конечно девушки, которую совсем недавно, не специально, конечно, очень напугал.

Помнится: после происшествия той ночи он не видел Дины на следующий день, и вот тогда на душе стало так мерзко! Мальчик переживал, что девушка никогда больше не придёт – ему будет худо, ведь с монстром придётся бороться одному. К счастью, медсестра появилась в отделении уже через день, правда выглядела она ужасно, что заметно было даже ребёнку. Огромные серые мешки под глазами, неестественный тусклый контур губ на мертвенно бледном лице, слабый безжизненный вид. Но, не смотря на болезненное состояние, Дина всё-таки вышла на смену, будто ничего такого сверхъестественного и странного не произошло. Димке так хотелось подойти к ней, обнять, может и поговорить, но каждый раз, когда ребёнок невольно ловил её пугливый взгляд, эта идея тут же лопалась точно мыльный пузырь.

Весь вечер он украдкой наблюл за ней, очень хотел приблизиться, но в последний момент отбрасывал затею и убегал. Маленький мальчик даже не догадывался, что Дина приходила в больницу именно из-за него. Преодолевая жуткий страх, физическое бессилие, связанное с отсутствием здорового сна, она находила в себе силы и шла на работу. Девушка была абсолютно уверенна в необходимости своего присутствия рядом с ним, но вот зачем, так до сих пор и не смогла понять. Может только для того, чтобы вовремя разбудить малыша? А может причина в другом?

К великому облегчению (правда, она ещё не знала этого) ей больше не пришлось столкнуться с его кошмарами. С того самого момента, как снаряд сумасшествия вдруг не взорвался перед ней, и не накрыло чёрной пеленой безумие, мальчик перестал стонать по ночам, что могло значить только одно – ничего не происходит, кошмар исчез. Так думала девушка, и может, в какой-то реальности, была права. И, конечно, откуда было знать ей, что монстр продолжал истязать ребёнка, не прекращая изводить тело и душу. Она также не могла знать, что малыш научился справляться один, шаг за шагом успешно одерживал очередную победу и, тем самым, сам становился сильнее; а, по прошествии трёх недель, Дима навсегда прогнал страх из своей головы. Она не знала ничего, и не узнает никогда.

***

Снова один. Нет никого. И друзей-человечков больше нет. Они никогда не придут к нему, потому что нет необходимости в этом, ведь монстр больше не придёт. Грустно на душе, но всё же мальчик был счастлив – сегодня день выписки, и за ним вот-вот придут родители. В спешке, будто забыл что-то важное, Дима слез со стула и запрыгнул на кровать. Он лёг на спину и устремил взор на потолок, туда, куда приходили его друзья. Не сказать, что их встречи были исполнены достаточным общением, но они всегда сопровождались яркими впечатлениями, которые, в свою очередь, всегда приводили его в состояние защищённости и покоя. Ребёнок очень привязался к двум героям, они стали для мальчика весьма близки и по-своему родными. Он ощупывал глазами потолок и вглядывался в белую матовую гладь в надежде, что увидит там их. Только родные образы двух космонавтиков теперь могли возникнуть лишь в его голове.

Дима опустил веки и мысленно представил корабль, экипаж, который тут же совершил привычную посадку на бледной равнине. Ему виделось, что космонавтики как заведённые снова бегают друг за другом, и их спор опять перерастает в рукоприкладство – серебристым клубком они катаются по полю, норовя покрепче прижать и отдубасить друг друга. Потом, как и прежде, человечки встают, в приветственном жесте поднимают свои маленькие ручки, и Дима вновь не видит их лица, но знает: они улыбаются ему, и их улыбки согревают душу, вселяют уверенность.

Мальчик открыл глаза: на потолке возле маленького корабля сидели они.

– Вы? – удивлённо воскликнул Дима, – но я думал, что вы… ведь сейчас не ночь…

– А тебя, похоже, здороваться не учили, Димка? – с укоризненной улыбкой произнёс самый общительный. Он уже вставал и отряхивал блестящие короткие ножки, и вид у него был такой важный, будто длительное ожидание изрядно утомило его.

– Привет! – попытался исправить ситуацию мальчик, – вы… пришли.

– Не пришли, а прилетели, – забурчал второй, поднимая задницу с пола и демонстративно отряхивая штаны, – и вообще, мы устали ждать тебя.

– Ждать? Меня? – поразился ребёнок.

– Ждать! Меня! – передразнил Диму первый, но вышло у него не со злобой, а совсем наоборот. – Тебя, конечно. Кого мы ещё можем здесь ждать, оглянись – никого вокруг больше нет.

– Привет, Димка! – крикнул второй, и привычно помахал мальчику коротенькими руками. Он уже достаточно отряхнулся, правда, непонятно от чего, видимо – от побелки.

– А! Ну, да. Привет! – поддержал товарища первый и закружил обеими, такими же короткими, руками. – Мы давно тебя ждём.

– А зачем? – нерешительным тихим голоском спросил мальчик, но, кажется, ответ уже знал.

Человечки молчали, неловкими неуклюжими движениями перебираясь с ноги на ногу, по-видимому, не зная с чего начать говорить. Затем второй сказал:

– Попрощаться, – голос был достаточно уверенный и серьёзный для того, чтобы Дима мог полностью почувствовать положение дела.

– Да, попрощаться, – добавил первый и, как на выступлении с официальным докладом, отчеканил, – мы сделали всё. Всё, что могли.

Дима молчал: в горле пересохло, а в груди сжалось сердце, боль заполнила душу ребёнка. Да и что он мог сказать? Мальчик знал, что этот момент рано или поздно наступит. «Ведь знал». Ему захотелось броситься к ним, запрыгнуть в их смешной маленький корабль и улететь далеко-далеко, отправиться вместе с ними туда, где ему уже никогда не будет грозить опасность, никогда – ведь его друзья будут рядом.

– Нет, Димка! – словно читая мысли малыша, заявил космонавтик повыше, – ты не можешь… с нами. Тебя ждёт другая жизнь, малыш.

– Но вы ещё придёте ко мне? – не унимался Дима.

– Просыпайся! – крикнул человечек, – Дима, просыпайся! Эй, просыпайся!

Дима снова открыл глаза: рядом стояла Дина, её тёплая рука лежала на его плече.

– Просыпайся, Дима! К тебе пришли родители.

Дима сел, медсестра пристроилась рядом и с нежностью обняла его маленькие хрупкие плечики. Так в безмолвии они просидели несколько минут, и каждый мысленно вспомнил и заново пережил те ужасные ночи, словно мальчик и девушка объединились вновь, чтобы пройти испытание и побороть неведомого врага. Их души сплотила одна великая тайна, которую никогда ни при каких обстоятельствах никто никому не расскажет. Они сидели и молчали, а их сердца поделились радостью и печалью, согрели израненные молодые души, поклялись не забывать друг друга.

Дима знал, как и убеждена была Дина, что они никогда не встретятся больше – город растворит их в себе. В один день мальчик потерял новых друзей, которые как неожиданно появились, так и внезапно исчезли из его жизни. Всё пережитое им в больнице – безумный страх, одиночество и новая дружба – снежной лавиной набросилось однажды и бесследно растаяло сейчас, будто ничего и не было. Но память мальчика всегда будет хранить причудливые и волнующие, пугающие и беспощадные картинки прошлого. Она не сможет выбросить эти образы – они будут жить в голове всегда.

Мальчик был убеждён в этом, как и не сомневался, что монстр больше никогда не придёт. Страх уничтожен, и его невидимая сущность растворилась в кромешной неизвестности. Отчасти это была правда, за исключением того, что монстр был всё ещё жив.

Глава 3. Сны

– У тебя что-то случилось? – полюбопытствовала она. – Ты какой-то не такой.

Свисающие волосы щекотали лицо – Дима отвернул голову и всей пятернёй с силой потёр нос, не в силах выдержать нестерпимый и в то же время приятный зуд. Затем повернулся и вновь с наслаждением погрузился в объятия её ароматных волос.

– Всё нормально, – как всегда спокойно, выдерживая определённую паузу, произнёс он. – Наверное.

Опять отвернулся, чтобы почесать уже раскрасневшийся нос.

– Тебе щекотно!? – с издёвкой спросила Мирра, заранее зная ответ. То, что муж боится щекотки, конечно, ей известно, поэтому всякий раз, при любом удобном случае, девушке непременно хотелось поизмываться над ним и побаловать его своими волосами.

– Щекотно!? – засмеялась она, настырно продолжая ронять длинные волосы на лицо мужа. В каждом аналогичном случае, он всячески стремился вынести лёгкое раздражение на коже, но всё тщетно – рефлекс срабатывал моментально, не позволяя воле подчинить нервные импульсы. Зуд проворно распространялся по всему лицу, затем переходил и на другие части тела: Знаков скрёб голову, чесал шею, грудь и даже те части, которые не попадали под воздействие её волос, красна натирал лицо.

– Ну, же! Мирра, не надо! – из последних сил он постарался сдержать рвущийся наружу смех и, в очередной раз, стерпеть казалось бы простой зуд, но не вышло.

– Надо! Надо! – настаивала она, небрежно швыряя светлые локоны, на сморщенную физиономию скукоженного от щекотки мужа. – Надо! Терпи!

– Да, не могу я, – сквозь смех выговорил он. – Ха-ха-ха, Ми-и-и-рра. Ну, всё перестань!

Не в силах превозмочь непрекращающийся чёс, чтобы хоть как-то защитить себя, он закрыл лицо руками, завертел на подушке головой, извиваясь и всячески норовя ускользнуть из объятий любимой. Но как бы не так – Мирра держала крепко. Она навалилась всем телом и не отпускала, а её вьющиеся белые волосы, точно живые, продолжали сумасбродную пытку.

Не в силах больше сдержать приятное и, в то же время, ужасно нестерпимое жжение, он решил применить крайнее оружие, которым в таких случаях благополучно пользовался. Мгновенными движениями Знаков схватил жену за бока и принялся тыкать пальцами, от чего её тут же согнуло пополам. Теперь позиции поменялись: отпихивая мужа руками и ногами, она свалилась рядом на спину и залилась звонким смехом.

Эпизод повторился вновь: воспользовавшись случаем, Дима оказался уже сверху, всем телом навалился на красивое, с годами ещё более желанное, тело супруги. Он забавно скорчил рожу и устремил губы к её шее – теперь была его очередь применить средство для пыток. Мирра догадалась о его намерениях и изо всех сил прижала голову к груди, однако получалось у неё не совсем удачно – бесконтрольный смех отнял всю энергию и не позволил сделать это.

– Значит, говоришь «Надо»!? Надо, значит!? – воскликнул он. Дмитрий не сдавался, он рассчитывал добраться до шеи любимой, пихал туда свой подбородок, засовывал нос и язык, снова атаковал и приговаривал. – А так!? А так!?

– А-а-а… всё… я больше не буду, Дима-а-а! – писклявым голоском пообещала она.

Заливисто тявкнула их собака. Решив присоединиться к вполне ожидаемым играм хозяев, Нора запрыгнула на кровать и, не пряча глубокого, переполняющего от хвоста до морды, восторга, принялась рычать и покусывать их за руки. Собака закружилась вокруг них, начала громко ругаться и, не упуская такой возможности, лизать лица хозяев.

– Но-о-ра! Не лезь, – крикнул Дима, когда непослушная собака облизала ему левый глаз. – Не лезь, дурёха!

В ответ, та только продолжала тявкать и хватать то его, то Мирру за руки. Через некоторое время Знаков всё же завершил щекотать жену. Он потянулся к её губам, и супруги растворились в горячем поцелуе. В целом, и как всегда, это была завершающая стадия игры, после которой Нора ложилась рядом и засыпала, по-видимому, заключая, что на этом веселье закончено и больше здесь делать пока нечего.

И так было всегда. Только наяву, а не во сне. Она редко снилась ему. Может потому, что всегда была рядом, и необходимости напоминать о ней в сновидениях не было? Правда есть одна особенность – ему вообще редко что-то снилось. Каждый вечер Дмитрий засыпал в одежде усталости, в сумбурной тяжести событий дня, а просыпался бодрый, не обременённый явлениями ночных картин. Вот только сегодня ему снился сон, весьма странный сон. Сон, который точно восполнил пустоту, дыру, образовавшуюся в его голове.

Дима взглянул на Мирру: густые светлые волосы, большие синие глаза и слегка курносый нос. Он был просто без ума от неё – она была всем, в одно прекрасное время девушка стала основой его жизни. Помнится, когда он, прячась от дождя, совсем случайно забежал в какое-то офисное здание и увидел её, то сразу же влюбился. Девушка стояла у выхода и, столкнувшись с симпатичным, мокрым с головы до ног, молодым человеком, улыбнулась в ответ. Как и Дмитрий, она заскочила сюда переждать ливень. Сырые волосы, ангельское в мерцающих на свету прозрачных каплях личико и очаровательная улыбка в раз сразили его, и стрела купидона поразила мужское сердце. Между ними пробежала волна симпатии, и пока не закончился дождь, не теряя времени, они охотно общались друг с другом. Так Знаков познакомился с любовью всей его жизни и завоевал сердце той, чьё имя приводило в восторг.