Запах теней

Плоть сдавливается, потом трещит, обращаясь в миллиарды подобных частичек. Безграничная форма материи обретает единство – зёрна перемешиваются в неиссякаемом потоке, сливаются в вихре. Знаков почувствовал себя неотъемлемой частью целого мира, необходимой составной, без которой не может существовать вселенная.

«дуит… дуит… дуит…»

Тишина. Одно короткое мгновение тишины, и этого достаточно, чтобы в полной мере ощутить величие чуждого мира, окунуться в мир неизведанного и неразгаданного. Укол боли, и пространство обретает чёрную плотность бесконечного мрака. Шёпот взрывается с новой силой, проникает внутрь.

«Низшие… они прошли… убить… они здесь…»

Ещё один короткий миг, и над ними нависло множество разноцветных сфер. Как и прежде воздушные шары очаровывают, околдовывают могущественной красотой. Словно сверкающие грозовые тучи, затмившие своим величием купол ночного небосвода, они завораживают, вынуждают сердце замереть. Кажется, они живые, вот-вот заговорят с тобой, откроют тайны мироздания, на ладони преподнесут секреты вселенной. Ещё чуть-чуть и перед ними распахнется дверка в небесную кладовую, святую святых, начало начал, источник всевластия и всезнания.

«Низшие… убить…»

Мёртвой хваткой, будто боялся потерять, Знаков держал Алису за ту часть, которая, не смотря на минимальное сходство с человеческой рукой, вероятнее всего выполняла те же функции и могла быть таковой. В крепкие объятия сплелись похожие на тонкие изуродованные ветки деревьев пальцы, образуя вычурный узор серой паутины.

Не в силах оторвать взгяд от магнитических сфер, они неподвижно лежали и восхищались. Даже демонический крик надрывающихся в паническом ужасе тварей не мог вырвать налипшие взоры – пред чарующей красотой шаров каждый чувствовал себя ничтожным, песчинкой в бескрайних просторах космоса.

«…убить… убить… убить…»

Леденящий жуткий страх окатил внутренности, когда, наконец, Дмитрий выскользнул из гипнотических оков и почувствовал приближение его. Тот, кто странным поразительным образом отличается от остальных, неуклонно приближался – Знаков чувствовал его запах. Как и прежде ворвётся внутрь, разрубая пространство и искажая время, чтобы уничтожить тех, кому суждено избавить крохотный мирок под названием «планета Земля» от постороннего зла.

Он близко, совсем рядом. Нужно действовать незамедлительно. Дима быстро повернулся к Алисе: отражение сфер в беспросветных глазах придавало им ещё более жутковатый блеск, а освещённое деревообразное тело больше напоминало груду сгоревших веток. Существо смотрело вверх и не сводило взгляд. Алиса не могла не поддаться могущественному очарованию чего-то высшего, значительного и необъяснимого. Знаков сжал её пальцы сильнее, свободной конечностью схватил её за лицо и встряхнул. Из горла хотел было выскочить крик «очнись, Алиса!», но вместо этого слова вспыхнули в голове, перебивая несмолкаемый злобный тон.

«…убить… убить… убить…»

Крик. Несмолкаемый крик наполнял тяжестью, топил в трясине собственного безумства, ледяными руками сжимал нутро.

«Очнись, очнись, Алиса!»

В яростном хороводе бесчисленных звуков слегка вздрогнуло и замерло пространство, затем ещё раз и ещё. В глаза брызнула жёлтая рябь, и безжалостный свист рассёк воздух, орошая вибрирующую чёрную пустоту нестерпимой вонью. Пошла кругом голова, и в тот миг Дмитрия посетила одна единственная мысль: «Это конец»

Ослеплённый янтарным мерцаньем, раздавленный шепчущим облаком желчной ненависти и злобы, отброшенный в мир чуждых принципов и идеалов он не хотел, чтобы закончилось всё именно так. Нелепо, просто и… страшно. Будто в подтверждение его страхов, дрожащий холодный воздух бросил новую очередную порцию палящих стрел, которые тут же вспыхнули и ослепили чёрные беспросветные глаза. Ещё удар света – и снова чернота сгорает в пламене. Огонь проникает внутрь, неуклонно прокладывает путь вперед вглубь, чтобы, добравшись до цели, наконец, спалить непокорную душу.

«Это конец» – слышит Знаков свои слова, – «Конец».

Где-то рядом прогремел злобный рык, похожий на победный клич животного, в какой-то момент постигнувшего состояние наркотической крайней жестокости. Сколько голодного безумия, слепой жажды душегубства послышалось в нём. Дрожь обуяла костлявое тело, её нервный ритм смешался с мерцающим трепетом искривлённого пространства. Вдохнув вибрирующие жёлтые песчинки едкого воздуха, собрав всё мужество в кулак, Дмитрий закричал что есть мочи. Только крик раздался в голове. Крик был всюду и одновременно нигде. Выплеснулся и помчался прочь во все стороны, со скоростью света бросаясь в чёрную бездну вселенной, чтобы навсегда забрать и унести далеко-далеко те последние жалкие блики отчаяния, которые могли разрушить этот хрупкий человеческий мир:

«Алиса!»

Чужой тёмный мир вновь приобрёл очертания. Мутные неясные линии беспросветных теней. И словно поражённая стрелой безнадёжности, существо, в теле которого сейчас находилась девушка, дернулось и повернуло к Знакову голову. Глубокий вдох наполнил грудь янтарными частичками повсюду кружащего пепла, будто воздух отравлен ядами сгорающего неподалёку химзавода, и не совсем похожее на человека, но всё же божье создание, уставило непонимающий пугливый взор на Диму. Растерянность и страх читался в нём. И только сейчас Дмитрий почувствовал нечто – смутной болью встрепенулось слабое ощущение неизбежной потери. Что-то навечно отнимет судьба, протянет костлявую старушечью руку и безжалостно сковырнёт, будто прыщ, ещё одну частичку души. Вот только понять что именно в столь короткий миг Знакову не суждено. Он поймёт потом, когда каждое воспоминание, которое как бы он ни пытался забыть, с пульсирующей болью будет царапать израненное сердце.

Застывшее мгновение неотвратимого приближения конца, казалось, растянулось в минуты, часы. Время умело ждать, и сейчас, как никогда, оно могло позволить себе затаиться и не мешать. Его прогнала Мирра, заполнила пустоту и животворным бальзамом опрыснула плачущую душу. Образ той единственной родной возник в сиянии радужных девственных узоров, словно талантливый художник, в порыве творческого восторга опрокинув на холст кисть, создал божественной красоты портрет. Портрет той, что звёздочкой сияла на его собственном небосводе.

Мысли принесли покой, занесли в тот ускользнувший мир, в котором любимая женщина была рядом, могла говорить с ним, ходить по земле, жить и наслаждаться каждым дыханием нового дня. Улыбаться и радоваться. Идти вместе по жизни и… любить. Дарить объятия и сладостный трепет нежных прикосновений.

Этому уже никогда не случиться, поскольку Мирры больше нет. Нет рядом. Лишь беззвучная песня милых воспоминаний свидетельствовала о том, что их любовь всё ещё жива, как и та звёздочка, безропотно освещающая путь на его собственном небосводе, который в тот безумный роковой день накрыл его разум и выбросил из реального мира. Мирры нет рядом, и, в то же время, она рядом. Душа хранит тепло её поцелуев, цветочный аромат сладкой кожи, живое дыхание настоящего ни с чем несравнимого счастья.

Внезапное видение умиляло красотой. Светлые пряди волос по-прежнему изумляли тончайшим изысканным очарованием неброских завитков, выразительный взгляд голубых глаза и притягательная улыбка. Боже, как же он соскучился по ней. Как же сильно в этот миг захотелось оказаться рядом с ней. Забыть всё. К чёрту этот мир, к чёрту этих тварей, к чёрту веления судьбы, к чёрту всё на свете. Прыгнуть туда, где нет никого, только он и она. Только их жизнь. Одна счастливая жизнь. Одна на двоих.

И безумные мысли, будто издеваясь, закричали: «Да, ты ещё можешь! У тебя есть шанс! Один единственный шанс, и самое время для того, чтобы реализовать его. Бросить всё и идти. Идти к ней. Умчаться прочь, чтобы найти её и быть с ней. Навсегда рядом. Да, да, да! Чёрт побери, ты сможешь, Дима! Нужно только захотеть и… Нужно только поверить. Поверить и идти. Закрыть глаза и ждать, а вера сама перенесёт тебя к ней. К той единственной, что все эти годы делила с тобой постель. Брось! Брось! Брось! Беги, Дима! Поверь в себя! Поверь…»

На секунду ему показалось, что у него получится. Ну конечно, ведь это так легко и так просто. Нужно только поверить и всё. Вот только вера давно покинула его. Вера стремительно иссякла, как вода из разбитого кувшина, растворилась в сухом песке несчастья. Вера просто лопнула в тот роковой день, когда они убили Мирру. Когда мир утратил краски жизни, покрылся туманной пеленой равнодушия. Когда образовался его собственный небосвод с сиянием одной единственной звезды. Звезды бессмертной памяти о женщине, которую любил, и будет любить всегда.

Короткого мгновения несбыточных надежд хватило, чтобы выбросить Дмитрия из объятий пленительной сладости ласкающих мемуаров прошлого. Картина падения, отчаяния, страха в её глазах, отшвырнула божественный образ Мирры, заставив Знакова выйти из гипноза своих грёз и очнуться.

Охваченный ужасом взор Алисы застыл на его лице. Сквозь темную плёнку чужих беспросветных глаз в немом оцепенении смотрела она на него, а за спиной, совсем рядом, уже слышалось дыхание смерти. Холодное бездушное дыхание пробирающегося монстра. Пространство заскрипело, будто плачущая под многотонным весом сталь. Его скрежет смешался в несмолкаемом злобном шёпоте, в котором уже проглядывались нарастающие нотки всеобщего ликования. Все хотели только одного – смерти. Их смерти.

«убить… убить… убить…»

В ледяном предчувствии конца Знаков резко развернулся. Неистовый животный крик вырвался из его горла. Выскочил, как коршун, и вонзил острые когти накопившейся боли и ненависти. Бросился навстречу судьбе, заставив серую безобразную маску появившегося из густого жёлтого пепла существа на миг оцепенеть. Судя по всему, монстр не ожидал такой реакции чужака. Он замер, когда как его вытянутое кривое тело на глазах приобретало очертания, будто вокруг рассеивался невидимый глазу туман. Секундная пауза. И этого было достаточно, чтобы произошло то, зачем смелые представители человеческого рода пришли сюда.

За спиной Дмитрия вспыхнул яркий свет. Такой насыщенный, что даже величие окруживших со всех сторон гигантских сфер во всём своём множестве не смогли сравниться с ним. Их завораживающий до сих пор колоритный свет превратился в пыль, который тут же поглотила ослепительная белизна. Непроницаемым густым потоком вытолкнула чёрную бесконечную пустоту, будто кто-то открыл выход из тёмного подвала и впустил внутрь глоток новой жизни. Лучистая энергия просачивалась через умирающие частички мрака, пока не заполонила всё вокруг.

Дмитрий повернулся назад: белый огонь был всюду, проникал внутрь, сжигал всё. Боли не было. Не было ничего. Ни страха ни ненависти, которые буквально секунду назад на части разрывали душу. Покой и тишина. Злобный шёпот, как и тьма, растворился в белизне. Уже ничто не могло возродить его. Где-то недалеко, совсем рядом, находились они. Запертые в собственной могиле безумия, обречённые на вечное существование в системе искусственного разума, который смог продлить им жизнь. Прогнал неминуемую смерть в суровой среде бесконечного космоса, и в то же время забрал то, без чего не имеет смысла жить. Отнял душу.

Их холодные сердца замерли. Страх охватил ледяные глаза. Они боялись смерти, своей собственной смерти. Единственное, что до сих пор сохраняло им жизни – это страх. Именно он вынудил их принять тот образ жизни, в котором они существовали уже тысячи лет. Но лишь он, и только он, остался внутри. Всё остальное безжалостными руками соскребла система, не оставив ничего. Сознание стёрло последние капли воспоминаний, гаснущие с каждым новым днём лучи надежды на спасение.

Они с содроганием ждали, не зная то, что свет добрался и до них. Проник внутрь и растопил лёд в их сердцах. Вложил в больные рассудки святой мир потерянной мечты. Заполнил их тела и растворил в себе. Растворил в безмятежности.

Окунаясь в сладостный покой, Знаков увидел тусклый размытый силуэт. Она лежала рядом. Яркая белизна не пощадила и её – Алиса медленно испарялась. В головокружении ускользающих мыслей в последнем движении исчезающего тела Дмитрий уловил слабую растекающуюся во все стороны дымку палача. Тот, кто появился, чтобы уничтожить их, безмолвно ускользал на белом полотне, словно ненужные штрихи на бумаге.

Покой. Свет. Тепло. Блаженство.

Долгие годы дремлющая лучистая энергия ждала часа, чтобы вернуться на место своего рождения, выплеснуться и свершить то, что в паническом порыве ей не позволили. Достаточно разумные существа имели возможность сделать это, но совсем не располагали информацией, с чем столкнулись. Теперь же, когда всё вернулось на круги своя – с чего началось, тем и закончилось – блаженная белизна накрыла всё вокруг.

В остатках проваливающегося в беспамятство разума мелькнула одна единственная мысль, о которой навалилась печаль. Будь Знаков до конца уверенным, что шанс избежать такого конца всё-таки существует, сделал бы всё. Конечно, сделал. По крайней мере, точно попытался.

Вспыхнувшая и тут же погасшая, будто брошенная в воду спичка, мысль погрузила в уныние:

«Мита»

Богиня заполонила пустоту. Она была всюду, со всех сторон. Они были в ней, стали частью света, искрой в просторах бесконечного космоса, необъяснимым явлением вселенной. Атомарной частичкой нечто большего, чем крупица жизни в бездонном океане мироздания, называемой «земля».

«Мита»

Как прекрасна и нежна она! Как возвышенна и высока! Как ласкова её любовь! Как самоотверженная, чистая любовь матери к своему дитя. Открытая и блаженная. Любовь к жизни.

«Мита»

Досадная грусть, как хвост, тащилась вслед за сном. С болезненным упрёком она повисла на груди, когда сознание Знакова уже провалилось в бездну беспамятства. Вцепилась, словно хищник, вонзивший в жертву острые зубы. Не отпускала, будто не насытившийся клещ. Даже, когда он открыл обожжённые невидящие глаза, в мутном тёмном свете выцветшей палаты, горькое чувство утраты не расставалось с ним. Мир стал другим, но об этом не суждено узнать кому-либо. Для тех, в чьих окнах, пробивая себе путь и стремительно ускользая, словно спешит поскорее убежать, бьётся искусственный свет, мир остался прежним. Обычным.

Только для Знакова прежним он уже никогда не будет.

***

Когда он открыл глаза, первое что пришло ему в голову, точнее – с жадностью ухватилось, как тонущий за спасательный круг:

«Это был сон. Снова сон»

И, может быть, в этом ничего такого зазорного не было. Всё-таки он имел хоть малюсенькое право так думать, поскольку сны, как и немыслимые события, протоптали плотную видимую и уже ставшую привычной тропинку в его судьбе. Сны неуклонно шагали вместе с ним. Они жили в нём.