Запах теней

Он не знал, правильно ли поступает сейчас и верный ли выбрал курс, но в одном был уверен наверняка, чутьё его не обманет. Поскольку нет никаких знаков в виде голосов или надписей, которые так навязчиво помогали ему, приходится полагаться только на интуицию. Дмитрий взглянул в немытое окно остановившегося автобуса и еле слышно, будто боялся, что его могут услышать, сказал:

– Нам пора, Алиса. Они рядом. Ты даже не представляешь, насколько близко.

***

Его до сих пор терзали сомнения, выражающиеся в одних и тех же тревожных вопросах. Зачем я пришёл сюда? Чтобы найти старика и… Что потом? Почему, вдруг, он решил, что Анатолий сможет помочь? Да и каким таким образом? Вызовет дух серого монстра, чтобы подменить на Дмитрия? Или нарисует правильный план действия? Абсурд! Тем более, если учесть, что старика убили у него на глазах, и жив ли он – это большой вопрос, который остаётся открытым даже при самых оптимистических аргументах в эту пользу.

«Он должен быть жив»

Иначе быть не может. Знаков уверен в этом. Просто убежден и всё. Не нужно никаких размышлений, поскольку в конкретном случае они бессмысленны – так должно быть.

«Иначе быть не может»

Вот только чем сможет помочь человек, проходящий лечение в психбольнице? Чем может помочь псих? К тому же старый псих. На данный вопрос, терзающий Дмитрия последние часы, после того, как гениальная мысль посетила его голову, никаких резонных откликов нового мозга не было. Именно поэтому блеклые сомнения с каждой минутой неуклонно одолевали его, приближая к состоянию, которое какой-нибудь заумный и опытный психолог охарактеризовал бы «близкое отчаяние».

Ещё этот странный сон. Если, конечно, его вообще можно так назвать. Скорее видение, знак, предостережение. Они близко – их запах, казалось, пробивался сквозь невидимую оболочку, разделяющую два мира. Дух смерти преследовал Знакова, и, по внутреннему предчувствию, успешно приближался.

Дима решил ничего не выдумывать и пройти по той же дороге, которой его вёл Анатолий, только в обратном направлении. Они пошли вокруг комплекса вдоль ограждения, углубляясь в чащу леса и удерживая путь к тому месту, где должна быть прореха в заборе. На удивление, Знаков обнаружил, что тайная тропа совсем такой не является, потому что многочисленные следы, оставленные такими же как они смельчаками, уверяли в обратном и, в то же самое время, значительно облегчили передвижение. Куда приятнее пробираться по натоптанной дорожке, нежели мучиться, преодолевая грязные сугробы мокрого снега.

Дыра в заборе была на месте, как и глубокая подпитываемая наглой и излишне заносчивой логикой неуверенность в душе Дмитрия.

«Он должен быть жив. Допустим. Поздравляю! А что дальше?»

Знаков повернулся к Алисе и попытался изобразить так называемую улыбку поддержки и поднятия духа, но получилось не очень.

– Нам сюда, – ткнул он пальцем в сторону разорванной ограды. – Пришли.

– Дима, – девушка взяла его за руку, – не переживай. У нас всё получится. Мита говорит, что мы на правильном пути.

– Я знаю, – промолвил Знаков и нырнул в дыру.

Как ни странно, но по пути к зданию их никто не остановил, никто не поинтересовался, кто такие и зачем разгуливают по территории. И по дороге к палате Анатолия ни один сотрудник медперсонала не попался – судьба диктовала свои правила и заворачивала по-своему.

Остановившись у заветной двери, обуянный мглой коварных сомнений Дмитрий ещё немного поколебался, и в следующую секунду они вошли внутрь.

В центре тусклой комнаты по-прежнему сидела старая женщина. Она поприветствовала гостей всем своим отсутствующим видом. Ни один мускул не пошевелился на её лице и теле, ни один звук не вышел из её полуоткрытого рта, из которого тонкой леской спускалась слюна, словно небрежно оставленная пауком нить. Уставленные в одну точку глаза если и могли нести хозяину изображения реального мира, то сейчас никаких признаков жизни не выражали.

Супругу Анатолия звали Мария Георгиевна – в памяти сразу всплыли факты.

«Кажется, он называл её ещё как-то. Каким-то другим именем. Весьма необычным именем.»

У окна спиной к ним сидел человек. Не требовалось много ума, чтобы с уверенностью заявить, что это был не Анатолий. Форма головы совершенно другая. Цвет волос хоть и сивый, но совсем иной. Дмитрий невольно заключил для себя, что седые волосы могут носить абсолютно различные характерные особенности – раньше он об этом не задумывался. По комплекции старик был немного меньше Анатолия, да и ростом – наверняка, тоже. Утверждать это, конечно, Дмитрий не мог, но почему-то решил именно так.

– Здравствуйте, – произнёс он тихо, но так, чтобы все присутствующие смогли услышать.

Человек на стуле повернулся и одарил их улыбкой, будто встретил старых друзей, с которыми не виделся много лет. Он медленно поднялся со стула и такой же неторопливой, но достаточно твёрдой походкой направился к ним. Приблизившись к Знакову, старик впился в него испытующим хитрым взглядом и, наконец, произнёс:

– Доброго дня, мои дорогие.

Голос странного незнакомого человека заставил Дмитрия вздрогнуть. Это причудливое свойство растягивать слова и произносить их так, будто советский магнитофон на последнем издыхании прокручивает полуживую потрёпанную кассету, имел только один человек, которого и хотел обнаружить здесь Знаков. Анатолий говорил именно так, как жёванная в магнитофоне плёнка.

– Судьба, дорогие мои. Судьба, – ухмыльнулся старик и бросил лукавый взгляд на Алису. – Она невероятная… скотина. Ведь вы же убедились в этом? Правда, Алиса?

– Откуда вы знаете… – попытался спросить Дима, но подсознание тут же перебило его, выкрикнув невероятное умозаключение. Такое, конечно, быть не могло, впрочем, как и всего остального в эти шальные дни.

«Не может быть»

– Может, – протянул старик и вновь одарил их ехидной улыбкой, – она всё может. Это я про судьбу. Чёрти что творит, делает что захочет. Так сказать правит миром, дорогие мои.

– Вы… – начал было Знаков, но не смог. В горле застрял комок, язык в мгновение высох, а дыхание остановилось.

– Ну что же ты, Дмитрий, прямо как маленький? – возмутился старик и обнажил редкие зубы в очередной усмешке. – Тебе бы пора привыкнуть к чудесам и принять как должное то, что с жестокой невозмутимостью так упрямо преследует тебя. И вообще, скажу прямо, я ждал вас.

– Анатолий? – выдавил Дима.

– Ну, если хочешь, можешь называть меня так. Правда, у меня сейчас совсем другое имя, – он прищурил левый глаз и на миг изобразил задумчивый вид, будто копался в памяти. – Георгий. Да, именно так. Георгий. Чёрт! Оказывается, новое имя достаточно сложно прилипает к старой голове, но-о-о ничего… привыкну.

Старик вновь улыбнулся. Что-то не так было в этой усмешке, что-то фальшивое.

– Как… – хотел задать вопрос Знаков, но не стал. Слишком много и часто он полагался на интуицию, скрытые символы. И сейчас уверенность в том, что перед ним стоит именно тот, кто ему нужен, была на пике своей силы. Откуда такая твердость? С чего, вдруг?

«Не может быть»

– Опять ты за своё? – Георгий повернулся к окну, приблизился к сидящей на стуле женщине, с нежностью положил руку на её голову и поцеловал в лоб. – Не задавай лишних вопросов, на которые всё равно не получишь ответ. Не в буквальном смысле, конечно. Ответить я тебе смогу, но сомневаюсь, что ты поймёшь всё именно так как нужно. К тому же, некоторые ответы тебе не понравятся. Уж поверь мне, очень не понравятся.

Алиса молчала. Ей не требовалось никаких объяснений – богиня света могла пояснить многое, но, к сожалению, не всё. В глубине души отзвуки навязчивых таинств находили нужные точки и могли растолковать многие вопросы, но с рождением ответов появлялись всё новые и новые вопросы, на которые желание найти правду попросту отсутствовало.

Старик опустил голову и замолчал. Счастливое лицо теперь сменила грусть. Он тяжело вздохнул и продолжил:

– Хотя, знаешь, Дмитрий. Мне придётся рассказать многое, потому что этого требует она, – он ткнул указательным пальцем в потолок, его лицо натянуло серьёзный вид, прибавляя к возрасту ещё пару десятков лет. – Судьба. Она требует – мы выполняем. Она хочет – мы покоряемся её воле. И что самое удивительное в этом, дак это то, что я безумно рад выполнять её веления. К тому же есть приятные обстоятельства, которые значительно облегчили мне жизнь. – Георгий присел на кровать и похлопал колено на правой ноге. – Нога в норме. А то, знаешь, та… старая конечность доставляла мне массу хлопот. Постоянные боли, отёки. Уж не говорю о невозможности нормального передвижения. Я чувствовал себя, как старая раненая кляча.

«Что всё это значит? Что ты скрываешь?»

– Не могу поверить в это, Анато…, – тихо произнёс Знаков, но, не смотря на слова, верил. И не просто верил – знал. – Может быть, стоит наконец…

– Разъяснить, – перебил его новый Анатолий. Впрочем, как и в прошлый раз, особенности обрывать собеседника на полуслове у него не занимать. Старик потёр ту часть ноги, которая ранее, по-видимому, и болела – так решил Знаков – потом вновь растянул губы в ехидной ухмылке и продолжил:

– Знаете, я как-то раньше и не задумывался о наличии в… организме человека такого уникального свойства, определяющего не только способность тела иметь свою собственную отличимую от всего остального память, но и подчёркивающего его уникальность, бросающего в бездну неразгаданных тайн мироздания. Да, – его речь натянулась сильнее, и слова выделялись чётким набором звуков.

Если бы кто-нибудь стоял за дверью и подслушивал, то наверняка решил, что присутствующие в палате слушают по радио художественное произведение, с трудом пробивающее себе дорогу сквозь беспросветную ширму помех – уж больно неестественный голос был у него, больше походил на механический.

Знакову вспомнилось, как однажды в одной забегаловке, которыми он не так уж пренебрегал и при любом удобном случае, откликнувшись на крики своего желудка, тут же бежал в кафе неподалёку от работы, ему пришлось сесть рядом с одной немолодой дамой с ребёнком лет пяти – в это время народу всегда очень много. Маленький мальчик без конца кривлялся, нёс всякую чепуху, подражая любимым героям идиотских американских мультиков, и беспрестанно нажимал кнопку на пластмассовом роботе. Игрушка должна была произносить фразы типа: «бросайте оружие – вы окружены» или «безопасность галактики за мной – я несу правосудие» и так далее. Батарейки в пластиковом уродце были на грани смерти, поэтому все крылатые выражения, слизанные китайскими производителями с какого-нибудь мультсериала, звучали растянуто, искажая слова так сильно, что Дмитрию пришлось приложить немало усилий, чтобы расшифровать их смысл. К тому же, звуки имели достаточную громкость для того, чтобы перебить гул голодных посетителей. Самое неприятное во всей этой ситуации было то, что всё это время, пока Дмитрий убивал бутерброды с котлетой и издевался над супом, предпочитая выловить из него картофель с мясом и убирая в сторону капусту, мальчик нажимал и нажимал кнопку. Робот с непревзойдённым усилием, будто проходил испытания воли и характера, выдавал всё новую и новую порцию растянутых слов, которые старательно выносили Знакову мозг. Беспрерывно повторяющиеся на протяжении двадцати минут звуки пластмассового уродца раздражали настолько, что Дмитрию даже пришлось бросить недопитую кружку горячего чая.

Сюжет для книги «как испортить настроение на целый день» невольно застрял в памяти и сейчас выскочил, напомнив о себе.

– Извините, что утомляю вас всякой ерундой, – продолжил новый Анатолий, – это я говорю о фантомной боли. Вот смотрю я на ногу. Здоровая, почти здоровая, нога, но кажется, боль всё ещё живёт в ней. Как так? Фантастика! Учитывая тот факт, что нога-то совсем другая! Больное колено осталось в прошлом, понимаете?

«Понимаю. Только как объяснить всё это?»