Капля времени

Я прислушалась. Телом воспринималось мерное вибрирование планелёта. Значит, мы до сих пор куда-то летим, не покидая планеты. Причём долго летим, раз я успела немного прийти в себя.

Взгляд скользнул по стенам. Обстановка была знакомая. В планелётах такого типа мне приходилось бывать раньше. Это был небольшой летательный аппарат с грузовым отсеком и улучшенными условиями для длительных перелётов. Маленькая, в десяток квадратных метров, отдельная секция планелёта, в которую меня уложили, служила для отдыха экипажа при длительных перелётах. Стены из светло-серого пластмода, небольшое окно, сейчас затянутое шторками, плотно закрытая дверь и полная безликость. В секции царила полная стерильность и чистота. Ничего, что бы говорило о самом экипаже. Скорее всего, планелёт взят в аренду.

Я ощупала себя. Ничего не изменилось с момента, как меня уложили на это широкое ложе из пластмода. Тёплая одежда до сих пор на мне: куртка расстёгнута, свитер… Не особо надеясь, исключительно для порядка, я прощупала внутренний карман куртки. Ясное дело, диск коммуникатора исчез. Пальцы привычно скользнули на грудь и под свитером я нащупала округлость медальона. Моё тайное оружие со мной! В душе всколыхнулась радостная волна, которая почти сразу утихла.

Чему тут радоваться? Пользоваться я этим оружием не умею, да и, скорее всего, заряда что-то изменить не хватит. Времени с последнего действия этого таинственного наконечника прошло мало.

Этим утром перед нашей несостоявшейся поездкой к озеру я по уже устоявшейся привычке провела тщательный осмотр моего медальона, так что прекрасно представляла как он сейчас выглядит. Капелька в нём, конечно, уже не казалась совершенно тусклой и безжизненной, однако ещё не набрала ту яркость, какая была до моего падения в прихожей или до встречи со Снорком.

Оптимизма этот факт мне сейчас не внушал. Вряд ли меня собирались держать взаперти ещё несколько дней, до того как мой медальончик полностью зарядится. А может, всё-таки и такого заряда хватит для какого-нибудь ну совершенно короткого прыжка?

Однако в отношении медальона остаётся нерешённым главный вопрос, как заставить его работать именно в нужный момент?

Я вздохнула. Да и наступит ли вообще этот нужный момент? Отскочить на несколько минут назад в прошлое и снова оказаться под охраной или взаперти ситуацию не переломит.

– По логике событий меня должны везти к менталисту, – размышляла я, от слабости бессильной кляксой растёкшись по ровной поверхности лежанки. – Причём не к первому попавшемуся, а именно к хорошему менталисту, способному срисовать у меня из памяти абстрактные понятия и формулы. А ментокамеры с зондами высокой сложности в небольших городках обычно отсутствуют. Не востребованы они там. Максимум, что требуется местным блюстителям закона, это срисовать у нарушителей из памяти недавние поверхностные события: куда пошёл, что видел, за кем следил. Сложные случаи решают в мегаполисах. Интересно, в какой именно мы летим. Многие поисковые компании с нашей третьей орбитальной станции обосновались на космодроме Бронтейла, так что вероятность того, что везут меня обратно в Бронтейл достаточно высока.

Я хотела встать и отодвинуть шторку у окна, чтобы посмотреть, где мы летим, но у меня получилось только сесть и привалиться к стене, баюкая больную руку.

Ладно. Потом видами полюбуюсь.

Раз мы так долго летим, значит, мои похитители решили не пользоваться местным порталом, ведущим в мегаполисы. Да и понятно, к каждому, несущему бесчувственную девицу на плече, сразу возникнут вопросы. Так что из глуши, где построил Бер свою избушку, своим ходом мои похитители будут добираться долго.

Я с трудом стянула с себя куртку и снова легла, подложив куртку под голову.

– Итак, что мы имеем в результате? – необходимо было подвести итог под случившимся. – Однозначно, я тут из-за своего сита. Не могу себе представить, чем ещё могла кого-то заинтересовать моя незначительная персона. Следовательно, мы и летим в какой-то из мегаполисов, чтобы вытащить из моих мозгов формулу поиска. Вероятность, что мы летим в Бронтейл достаточно высока, там рядом наша третья орбитальная станция, а конкуренты Бернана явно из своих.

Пока мои рассуждения казались мне достаточно логичными, и я мысленно кивнула сама себе.

– Итак, следующее соображение: на орбиту меня, скорее всего, не потащат. Потому что просто незачем. Менталисты с подходящей аппаратурой есть и на поверхности Серпы. Они и выпотрошат меня за милую душу, не особо напрягаясь.

Возможно, сначала устроят мне допрос прямо тут, не покидая планеты. Геройствовать не собираюсь, сопротивляться я не буду, скажу всё, что знаю.

Я покатала эту мысль в голове, представила себя на месте своих похитителей. Нет, вряд ли мне так просто поверят и сразу отпустят. Формула достаточно сложная, параметры плавающие и сразу не оценить, всё ли я до последней цифры или знака честно выложила. А это значит, существует большая вероятность, что не сразу, но всё равно рано или поздно влезут мне в голову.

Вот с этого момента начинается самое интересное. Что они собираются со мной делать дальше?

Не стоит питать пустые надежды. Я расходная фигура в погоне за прибылью. Прямо в воздухе висит мысль, что свидетели преступлений никому не нужны. Из меня добудут формулу и скинут с доски.

Или, как один из вариантов, могут проявить сострадание и, чтобы не брать греха на душу и сохранить мне жизнь, менталист просто сотрёт мне память о последнем месяце, заодно задевая соседние отделы мозга. Потом выкинут мою беспамятную тушку где-нибудь в безлюдном месте.

Насколько мне известно, что после таких насильственных манипуляций с мозгами человек остаётся жив, однако повреждается структура воспоминаний и возникают провалы в памяти. Связные воспоминания становятся отрывочными и плавная логика событий прожитой жизни летит к чёртовой бабушке вместе с профессией, потому что потерявший куски памяти работник хорошим специалистом быть не сможет.

Думаю, меня быстро найдут, слегка подлечат и вернут в общество.

Возможно, Гелмут даже обрадуется, если я засяду дома, перестану смотреть в небо и займусь домашним хозяйством. В области ведения домашнего хозяйства провалов в моей памяти точно не будет, потому что особых знаний и умений по домоводству и кулинарии у меня раньше и не было. Проваливаться нечему.

Нет, в тот момент, даже размышляя о нависшей смертельной угрозе, всё же в полную панику я не впала, однако страх ледяным комком отчётливо холодил меня изнутри. Да ещё постоянной занозой сидело беспокойство о состоянии Териоса!

От этого холода, слабости и от накатывающего волнами отчаяния периодически к горлу подступала тошнота. Опасность маячила впереди ярким пламенем, отмахнуться от неё было невозможно, но до неё ещё оставался некоторый запас времени, некоторая отсрочка, за которую может прийти помощь.

Я изо всех сил гасила в себе пораженческие мысли, старалась не отчаиваться и подбадривала себя, представляя, что за эти несколько часов до посадки меня непременно найдёт Бер и вытащит до всех этих манипуляций с моей памятью. Да, возможно, и сама что-нибудь придумаю.

Может, пойду под какой-нибудь камерой и получится привлечь к себе внимание? Планелёты такого типа в центральные кольца Бронтейла не пускают, только таксилёты и специальные грузолёты. Значит, есть надежда, что где-то меня будут перегружать на другой транспорт, а следящих камер вокруг каждого пересадочного узла натыкано предостаточно. Вдруг получится?

– А ведь мы сейчас на автопилоте летим, – вдруг дошло до меня. – А сюда никто не заходит и голосов не слышно. Значит, те, кто меня сюда приволокли, просто сидят в креслах управления, а допрашивать меня прямо тут никто не собирается. Просто сдадут на руки заказчику и всё.

Я закрыла глаза. Лететь ещё долго. Нужно успокоиться, а лучше поспать, чтобы себя не накручивать. При таком настрое и слабости я очень быстро провалилась в сон.

Моё пробуждение на следующий раз сопровождалось тихим писком медкапсулы. Я проснулась, открыла глаза и только через десяток секунд осознала, что лежу, разглядывая прозрачный пластик купола лечебной капсулы, а за ним темнеет чья-то фигура.

Кто это? Лица отсюда изнутри не разобрать.

Менталист? Если я это понимаю, значит, с моей памятью всё в порядке.

Я скосила глаза и оглядела борта капсулы. Напряжение немного отпустило. Это была не камера для ментосканирования, а обычная лечебная медкапсула.

Я пошевелила пальцами. Рука уже не стреляла болью, а всего лишь чуть заныла. Ясно, действие парализатора полностью нейтрализовано, основные повреждения устранены, теперь начался период восстановления.

Они что, меня подлечить перед процедурой решили? Снять болевой синдром, чтобы искажений ментаграммы не было?

Тёмная фигура качнулась, прозрачная крышка поползла в сторону и совершенно неожиданно для себя я увидела Териоса, какого-то поблекшего, похудевшего, небритого, встрёпанного и полностью утратившего вид самодовольного ловеласа.

– Ну как ты? – выдохнул он, наклоняясь и взглядом ощупывая моё лицо.

– Ты жив! – прошептала я и улыбнулась. Всё-таки страх за его жизнь занозой постоянно сидел в сознании. Медкапсула лечит многое, но от смерти она излечить не может.

– Да что со мной сделается, – пробормотал он и попытался изобразить своё обычное слегка ироничное выражение лица уверенного в себе мужчины, только получилось оно у него плоховато. Сейчас со своими чуть приглаженными тёмными волосами, синеватой щетиной и заострившимся носом он больше был похож на взьерошенную птицу.

– Где я?

Тер заботливо обхватил меня за плечи и помог сесть.

– В Бронтейле, в клинике. Ты как себя чувствуешь? Передвигаться самостоятельно в состоянии?

– Сейчас узнаем, – пробормотала я, сползая из капсулы на пол и принимая вертикальное положение. – Ты как тут оказался? Зачем, если ты сам тоже после парализатора. Здесь в клинике меня не оставили бы без присмотра.

Тер отвёл глаза.

– Ну, я подумал, что после похищения, оказавшись в незнакомом месте ты можешь запаниковать… и наделать глупостей, – уже уверенным тоном закончил он и протянул мне ворох одежды.

Только тут я сообразила, что из медкапсулы выползла в одном простом голубом хлопковом белье. Ну да, мы же собирались на прогулку к зимнему озеру, а не на вечеринку, вот я и надела, в чём будет удобнее, а не привлекательнее.

Чувствовала я себя вполне сносно. Да что там сносно! Прекрасно я себя чувствовала по сравнению с той слабостью, в которую я погрузилась сразу после того, как меня долбанули парализатором. Моё тогда растекающееся кляксой тело сейчас снова вернулось под мой контроль. Замечательно! Нынешняя дрожь в коленках – это ерунда, недостойная упоминания, а мои слегка подрагивающие руки вполне способны застёгивать молнии и пуговицы.

Я только – только успела натянуть брюки и застегнуть пуговицы на рубашке, как распахнулась дверь и вошёл медик. Он был свеж, румян и в своём голубоватом стерильном медицинском костюме и аккуратной шапочке являл разительный контраст с небритым и усталым Тером.

– Смотрю, вы уже в полном порядке, – сказал он, окидывая меня цепким внимательным взглядом.