Преступления экстремистского характера

Конкретность истины – один из основных принципов диалектического подхода к познанию любых объектов. Конкретность – это свойство истины, основанное на знании реальных связей, взаимодействия всех сторон объекта, главных, существенных свойств, тенденций его развития. Истинность или ложность тех или иных утверждений не может быть установлена, если неизвестны условия места, времени и т. д., в которых они сформулированы. Суждение, верно отражающее объект в данных условиях, становится ложным по отношению к тому же объекту в иных обстоятельствах[50 - Спиркин А. Г. Философия: Учебник. С. 468; Философия: Часть вторая: Основные проблемы философии / Под ред. проф. В. И. Кириллова. М., С. 79.].

Конкретность познания в ходе уголовного преследования также проявляется в двух плоскостях: применительно к событию преступления и к самому процессу познания.

Любое преступление не может быть совершено вне времени и пространства, при отсутствии субъекта и объекта посягательства и т. д. Однако следует рассматривать конкретность отдельного преступления, вида или рода преступных посягательств и преступления как явления объективной реальности. Различные степени конкретности имеются и у процесса познания. Применительно к преступлению как явлению объективной реальности конкретность познания ограничивается исследованием закономерностей его возникновения, существования, развития и прекращения (пресечения). На этом уровне конкретности нас интересуют те закономерности, существование которых обусловливает существование самого преступления. Изучением такого рода конкретности преступления призвана заниматься наука криминалистика. Это уровень научного познания.

Исследование закономерностей построения и существования системы преступления конкретного вида, рода или категории – также научная задача, но другого уровня обобщения. В настоящее время эта задача решается в процессе разработки частных методик раскрытия и расследования преступлений. Однако представляется, что с течением времени исследование этих закономерностей должно стать основой разработки методик уголовного преследования лиц, совершивших преступление того или иного вида, рода, категории.

Изучение же элементов, а также внутри- и внешнеструктурных связей конкретного преступления – задача субъектов, осуществляющих уголовное преследование по данному факту. Это самый детализированный из рассмотренных уровней конкретности познания, поскольку изучается конкретное преступление, совершенное в определенных условиях, в процессе познания должно быть установлено конкретное лицо (или лица), его совершившее.

Различная степень конкретности знания может быть и на каждом из названных уровней. Для целей исследования более подробно представляется целесообразным остановиться на конкретности знания в процессе познания, связанного с уголовным преследованием по факту совершения отдельного преступления.

Очевидно, что от момента, с которого возникает обязанность осуществления уголовного преследования у соответствующих субъектов до вынесения законного и обоснованного решения по делу, конкретность имеющейся криминалистически значимой информации варьирует в значительных пределах.

Именно с повышением (или достижением определенного) уровня конкретности знания связан переход неперсонифицированного уголовного преследования в персонифицированное. С ним же в конечном счете связано и вовлечение в процесс познания иных субъектов уголовного преследования (не только следователя, например, но и прокурора, государственного обвинителя).

В соответствии с требованиями закона формулировка обвинения (в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, в обвинительном заключении, в обвинительном приговоре) должна быть вполне конкретной. По возможности, точно должны быть установлены субъект, подлежащий уголовному преследованию, характер совершенного преступления, время, место, иные элементы структуры преступления.[51 - В отличие от законодательства Нидерландов, например, которое допускает менее конкретные формулировки, такие как: «лицо в группе лиц, или по крайней мере одно, в течение нескольких лет, или по крайней мере такого числа, такого месяца и года, в городе N, или по крайней мере на территории королевства Нидерланды, совершил несколько или по крайней мере одно преступление».] В противном случае, можно столкнуться с ситуацией опровержения ранее выдвинутого необоснованного обвинения и изменения содержания уголовного преследования вновь на неперсонифированное.

Принципы динамичности и конкретности познания теснейшим образом связаны между собой. Динамичность процесса познания в криминалистической деятельности обусловливает необходимость конкретности в подходе к изучению тех или иных событий, явлений и лиц. В свою очередь, конкретность познания в условиях постоянно изменяющейся обстановки диктует необходимость динамичности исследования.

Важным принципом познания в уголовном судопроизводстве является принцип преемственности знания. При этом преемственность должна быть двух видов: субъектная – при передаче информации (знания) от одного субъекта уголовного преследования другому, и процедурная – от этапа к этапу внутри стадии уголовного судопроизводства, а также от стадии к стадии.

Осуществление процесса познания в соответствии с принципом преемственности возможно, поскольку на всех стадиях уголовного судопроизводства, а следовательно, и уголовного преследования, познаются событие преступления, как явление материального мира, и сочетание формы и содержания процесса его познания для достижения целей уголовного преследования.

Одновременно такая организация познания при осуществлении уголовного преследования необходима, поскольку знания, полученные на каждом из предыдущих этапов внутри одной стадии или каждой из предыдущих стадий, являются базой для начала процесса познания на последующих.

Если говорить о субъектной преемственности, то очевидно, что каждый последовательно включающийся в процесс познания субъект вправе и должен самостоятельно организовать процесс познания в соответствии с теми полномочиями, которые определяются, исходя из его процессуального положения прежде всего, а также исходя из тех целей и задач, которые стоят перед ним. Вместе с тем для тех же целей он должен оценить уровень знаний, достигнутый субъектами, участвовавшими в процессе познания до него.

Так, прокурор, решая вопрос о даче согласия на возбуждение уголовного дела, обязательно изучает представленные ему материалы, оценивая характер и форму представленной информации. Наиболее эффективной его деятельность будет в том случае, если он построит собственную модель происшедшего (с тем уровнем конкретизации, который позволят представленные материалы, а также имеющиеся у него теоретические и практические знания), сопоставит ее с той, которая отражена в выводах следователя (лица, проводившего проверку заявления или сообщения), и, основываясь на результатах сопоставления, будет прогнозировать динамику процесса познания на последующих стадиях уголовного преследования.

По тем же правилам должна строиться и деятельность иных субъектов уголовного преследования с учетом специфики их процессуального положения и выполняемых функций.

Процедурная преемственность тесно связана с субъектной и означает максимально полное использование информации, полученной в процессе уголовного преследования на последующих этапах познания и стадиях уголовного судопроизводства. Так, информация, полученная в процессе доследственной проверки и положенная в обоснование решения о возбуждении уголовного дела, не может быть проигнорирована в процессе расследования преступления. Она должна быть изучена, проверена и оценена в новых процессуальных условиях.

Выводы предварительного расследования, информация, которая получена на данной стадии уголовного процесса, также не могут быть проигнорированы, они становятся основой, базой для организации познавательного процесса сначала для прокурора, надзирающего за законностью предварительного расследования, затем для государственного обвинителя. Исследование события преступления и процесса его изучения на досудебных стадиях уголовного судопроизводства являются центральной частью познавательного процесса в суде первой инстанции. Аналогично следует подходить к содержанию познания и на других стадиях и этапах криминалистического познавательного процесса.

Последний из названных основных принципов познания – принцип наглядности. Ранее мы рассматривали его возможности только применительно к процессу познания в суде. Причем в значительной степени это относилось к суду присяжных. Теперь в обстановке судебной реформы для обеспечения более полной реализации принципа состязательности сторон, а также иных основных правил и принципов уголовного судопроизводства наглядность приобретает особое значение.

Во-первых, наглядной должна быть информация о событии преступления, а во-вторых, наглядной должна быть и информация о процессе познания на предыдущих этапах и стадиях.

Наглядность информации о событии преступления означает такие ее количество и качество, которые бы позволили любому субъекту уголовного преследования (и познания в целом) построить модель происшествия, адекватно отражающую событие преступления, как компонент реальной действительности.

Наглядность же процесса познания предполагает такой уровень отражения хода и результатов этого процесса в материалах уголовного дела, который бы позволил демонстрировать законность и обоснованность принимаемых по делу решений (и тактических, и процессуальных), оценить законность и обоснованность сделанных выводов, прогнозировать динамику процесса познания, организовать уголовное преследование на последующих этапах внутри стадии и следующих стадиях уголовного судопроизводства, а также сформулировать собственные законные и обоснованные выводы.

При этом наглядность нами понимается достаточно широко. Имеется в виду и наглядность процессуальных документов, и наглядность, обеспеченная дополнительными средствами фиксации информации, а также иными средствами, использование которых не противоречит безусловной законности уголовного преследования.

Поскольку уголовное судопроизводство характеризуется определенным уровнем публичности на всех стадиях, то важно не только что фактически установлено в ходе уголовного преследования, но и как это отражено в процессуальных документах.

Если в соответствии с ранее действовавшим законодательством, например, суд имел возможность знакомиться с материалами уголовного дела только после представления их вместе с обвинительным заключением, т. е. уже с окончательно сформулированными выводами предварительного расследования, то сейчас ситуация существенно изменилась. В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством суд может оказаться привлеченным к необходимости оценки «промежуточных» результатов процесса познания субъектов уголовного преследования (при рассмотрении, например, ходатайств следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о производстве обыска в жилище и т. д.).

Важно не только сколько доказательств собрано, но и каковы они, как отражены в материалах уголовного дела, как представлены суду. С учетом введения в практику судопроизводства участия присяжных эти вопросы приобретают еще большее значение.

Поскольку процесс познания при осуществлении уголовного преследования ограничен рамками, установленными, с одной стороны, законом, а с другой – уровнем развития науки, субъекты уголовного преследования не всегда имеют возможность отыскать и использовать в процессе доказывания всю имеющуюся о событии преступления информацию. Выбор и использование, т. е. определение порядка и сущности исследования доказательств должны быть обоснованны и наглядны.

Следователь или прокурор сначала должны оценить имеющуюся информацию, затем прогнозировать динамику процесса познания, а затем проанализировать, какая информация и какими законными способами может и должна быть получена, какими способами и при помощи каких средств закреплена и исследована.

В ходе уголовного преследования, в том числе и при поддержании государственного обвинения в суде может и должна быть использована способность человека к образному мышлению. Следователю, надзирающему прокурору, государственному обвинителю следует не только самому для себя создать мысленную модель происшедшего, но и активно участвовать в формировании ее адекватного отражения в материалах уголовного дела, а также в формировании такой модели у суда. Так, по делам о преступлениях против личности можно не только установить, но и подчеркнуть в процессуальных документах (там, где это уместно сделать), в своем выступлении в суде разницу в росте и весе между маленьким, слабым потерпевшим и рослым, физически хорошо развитым подсудимым. При этом усилить впечатление страха и даже безысходности пойманного в углу потерпевшего можно, используя данные о помещении, где совершалось преступление.

Выбор, исследование, отражение в материалах дела, в своем выступлении в суде определенных доказательств в том или ином порядке и в определенных границах проводятся таким образом, чтобы продемонстрировать обоснованность позиции обвинения и несостоятельность возражений защиты (уже высказанных или прогнозируемых типичных).

Многие свидетели, потерпевшие испытывают существенные затруднения в определении размеров предметов и расстояний. Это относится также и к прокурорам, членам суда и присяжным. Часто они не могут в точности представить себе величины, о которых идет речь а материалах дела (в протоколе осмотра места происшествия, протоколах допросов, иных следственных действий), о которых упоминает в своих выступлениях государственный обвинитель. Иногда это может иметь решающее значение для принятия законного и обоснованного решения, объективного, справедливого приговора.

Если же в материалах дела или выступлении государственного обвинителя эти данные будут представлены наглядно, с использованием возможностей соответствующих средств, у иных субъектов уголовного преследования или уголовного судопроизводства в целом появится реальная возможность оценить сущность и правдивость показаний допрашиваемых лиц, их адекватность реальным обстоятельствам происшествия.

Очевидно, что такие средства могут существенно варьировать в зависимости от стадии уголовного судопроизводства, однако их правильный выбор с учетом принципа наглядности представления информации существенно повысит эффективность уголовного преследования.

Для досудебных стадий такими средствами прежде всего являются дополнительные средства фиксации: фотосъемка, аудио- и видеозапись, рисунки, схемы и т. п. Они часто используются в процессе фиксации хода и результатов следственных осмотров различных видов, однако значительно реже используются для обеспечения наглядности информации, получаемой в ходе иных следственных действий. Такого рода материалы могут быть просмотрены при необходимости самим следователем, надзирающим прокурором, государственным обвинителем, продемонстрированы подозреваемому, обвиняемому, его защитнику, а также в суде. При этом все присутствующие смогут сопоставить полученную информацию с результатами других следственных (судебных) действий (в первую очередь с результатами осмотра места происшествия) и составить самостоятельное суждение о величине предметов, расстояниях и т. д.

Что же касается повышения эффективности выступления государственного обвинителя в суде, то простым и доступным средством является использование доски и мела (доски и фломастеров) для иллюстрации основных положений обвинения. Это недорогой способ заставить всех присутствующих доверять прокурору.

Чаще всего доска и мел у людей ассоциируются со школой, с учителем, с получением важных и нужных знаний. Поскольку одним из свойств памяти является воспоминание, прежде всего о каких-либо приятных моментах, в памяти суда неосознанно пробудится уважение к учителям, которые, как правило, являют собой символ авторитета. Таким образом, когда государственный обвинитель использует в ходе выступлений указанные средства, чувство уважения, которое испытывают члены суда к учителю, будет экстраполировано на прокурора.

Достаточно часто при расследовании сложных многоэпизодных преступлений следователи используют разного рода схемы и таблицы[52 - Достаточно подробно о возможностях использования указанных средств см.: Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: Планирование, организация. М., 1970.]. Представленные наглядно преступные схемы и структуры позволяют построить более адекватную модель происшествия по каждому из эпизодов, более обоснованно прогнозировать направления расследования, динамику процесса познания. В аналогичных целях могут быть использованы и заранее подготовленные плакаты, схемы, таблицы в суде. Однако в ходе судебного разбирательства большая наглядность будет обеспечена при изготовлении необходимых таблиц и схем в процессе выступления государственного обвинителя. В этом случае присутствующие (и суд в том числе) следят за процессом возникновения рисунка и вынужденно присоединяются к числу «создателей» именно данной модели, чтобы не упустить логику рассуждений.

Кроме того, они не боятся чего-то не понять либо что-то пропустить в рассуждениях прокурора, поскольку канва остается у них перед глазами.

Схемы и рисунки могут быть использованы и для получения более детализированных показаний подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, потерпевших или свидетелей, для наглядной демонстрации несоответствия той или иной информации иным собранным доказательствам.

Если в ходе допросов какие-то вопросы следователя связаны с этими схемами или рисунками, то последние должны быть приобщены к материалам дела. Если же средства наглядности используются только для организации деятельности самого следователя, нет необходимости знакомить с ними обвиняемых или их защитников. Чтобы не позволить использовать средства наглядности во вред целям и задачам уголовного судопроизводства, по окончании выступления государственному обвинителю следует стереть с доски все сделанные наброски, даже если они были выполнены по ходу допроса кого-либо из процессуальных лиц или в процессе исследования других доказательств. Это помешает защите использовать их для опровержения позиции обвинения, а также для выдвижения контрверсий.

Целесообразно использовать разного рода схемы и таблицы в случае рассмотрения дела в отношении нескольких подсудимых (для иллюстрации преступных связей внутри группы, степени участия каждого в совершенных преступлениях), а также дел о совершении ряда преступлений, особенно если квалификация действий каждого подсудимого требует упоминания многих статей Уголовного кодекса с указанием частей и пунктов. Во-первых, такие материалы окажут помощь самому государственному обвинителю в организации деятельности, позволят действовать более последовательно, не упуская важных правовых, процессуальных и тактико-методических моментов, а во-вторых, позволят суду лучше воспринимать логику рассуждений государственного обвинителя. Особую актуальность такой подход приобретает в суде присяжных, поскольку присяжные заседатели, как правило, люди не сведущие в юриспруденции, испытывающие определенные сложности в восприятии большого объема сложной узкоспециальной информации.

В настоящее время все чаще типичная позиция защиты в суде строится на том, что подсудимого заставили признать свою вину, сознаться в преступлении, которого он не совершал. При этом адвокат, естественно, предлагает свою модель происшедшего в целом либо версии по отдельным элементам такой модели.

В процессе предварительного расследования, а затем и судебного следствия по тем вопросам, которые задают адвокаты и обвиняемые или подсудимые, по заявляемым ими ходатайствам, как правило, можно судить о позиции защиты в целом, определять информацию (или доказательства), прогнозировать основные положения, на которых будут основаны выводы адвокатов.

Субъекты уголовного преследования не должны пренебрегать даже абсурдными на первый взгляд доводами защиты, наоборот, их следует опровергнуть в ходе расследования, отразив в процессуальных документах их несостоятельность. Чтобы наглядно продемонстрировать непоследовательность или несостоятельность позиции защиты, в ходе судебного разбирательства можно на большом листе бумаги (на доске) изобразить все приведенные ею доводы, а затем другим цветом отметить положения, опровергнутые в ходе уголовного преследования.

Вопрос о целесообразности использования в процессе предварительного расследования манекенов и муляжей для демонстрации последовательности и механизма причинения повреждений преступником потерпевшему, а также наглядной демонстрации процесса протекания сложных процессов и комплексов действий, решен давно. Не вызывает сомнений такая целесообразность и для судебного следствия.

Использование муляжей и манекенов обладает большей наглядностью по сравнению со схемами и рисунками, поскольку позволяет воспринимать демонстрируемое в условиях трехмерного пространства и в течение определенного промежутка времени, т. е. в условиях, максимально приближенных к тем, в которых происходило то или иное событие, часть события.

Так, если повреждения причинялись на протяжении продолжительного времени, носили характер мучений (по делам о вымогательстве, об убийствах с особой жестокостью, с корыстной целью и т. п.), это может быть продемонстрировано наглядно с помощью соответствующего манекена и муляжа использованного орудия в процессе следственных или судебных действий, обратив внимание присутствующих на количество и локализацию причиненных повреждений, на тот вред, который причинен здоровью потерпевшего, на тот промежуток времени, который требовался виновному для совершения всех действий, т. е. тот, в течение которого жертва подвергалась насилию. В таком случае адекватность выводов субъектов уголовного преследования будет продемонстрирована более наглядно.

Это не исключает в дальнейшем назначения соответствующих судебно-медицинских или иных экспертиз, их производства и оценки полученных заключений на досудебных стадиях, а также исследования соответствующих медицинских документов или заключений судебных экспертиз в суде. Наоборот, своевременно и умело проведенное их исследование лишь дополнит и усилит впечатление доказанности позиции субъектов познания.

При наличии возможности использования двух манекенов, один из которых по своим размерам явно отличается от соответствующих характеристик потерпевшего, может быть продемонстрирована не только процедура причинения повреждений потерпевшему, но и невозможность причинения аналогичных ран при ином соотношении роста или других характеристик потерпевшего и нападавшего.

Лицу, производящему предварительное расследование, всегда полезно прогнозировать ситуации, которые могут сложиться в процессе исследования собранных им доказательств в суде. Поэтому основы обеспечения наглядности выступления государственного обвинителя должны закладываться по возможности еще на досудебных стадиях. Это одновременно будет обеспечивать и реализацию принципа преемственности уголовного преследования.