Киевская Русь. Волк

***

А пока он месть свою обдумывал, собрался как-то молодняк опять гулять около Киева. Решили на санях запряженных кататься. Запрягли три тройки коней, да и стали наперегонки ездить. Ярослав же опять дружинников вывел на тренировку. Знал, что на морозе тело в сталь закаляется и горячить всегда будет в дни студеные! Еще в новгородских лесах ту науку выучил, когда охотой промышлял.

Восседал на коне своем сотник гордо, а в сторону резвящейся молодежи и не посматривал. Не придумал еще месть достойную.

– Чай, опять она? – крикнул дружинник из толпы. – Вон как резвится. Неужели не ответишь на обиду, Волк?

– Отвечу в свое время, – грозно сказал сотник. – А кто от тренировки отвлекаться надумает, со мной в пару станет!

Тут же все смешки стихли. Никто не хотел своей жизнью рисковать. Против сотника можно было выходить, только если помереть уж больно хотелось.

А молодняк киевский продолжал резвиться, на санках катаясь.

– Эге-гей! – кричали молодцы славно, коней плетками подгоняя.

Святослава сидела в центре одной из повозок, вместе с остальными девицами смеялась. Хорошо у нее на душе было да привольно. Знала, что Ярослав рядом тренируется. Да только он ее душу более не тревожил. Отомстила когда, сразу и отлегла обида от сердца девичьего. Вот и смеялась сейчас счастливо.

Молодец, что с ними в санях был, пуще всех коней погонял. Летели сани, будто птицы небесные. Быстро да звонко, бубенчиками тишину разгоняя. Побеждал возничий уже своих соперников. Вон и лес близко, до коего договорились гнать лошадей. Сиял гордо молодец, чай, девки его зацелуют, когда выиграет. Да так разгорячился паренек от близкой победы, что не заметил бревно впереди огромное, снегом припорошенное. А когда заметил, было слишком поздно. Кони бревно перепрыгнули, а вот сани так в него врезались, что чуть вверх дном не перевернулись. Молодец из саней вылетел да живой остался, только руку сломал. А три девицы вместе со Святославой умудрились в повозке остаться. Вцепились крепко в сани и верезжали что есть мочи! Кони же, то ли почувствовав, что их плетью никто более не стегает, то ли испугавшись крика бабьего, помчали к лесу, словно бешеные. Повозка неуправляемой стала. Кони мчали ее по снегу, то в одну сторону бросая, то в другую. Все, кто остался на поле заснеженном, смотрели на сани с ужасом в глазах. В любой момент трагедия могла случиться.

– Прыгайте же! – крикнул Ярослав, замерев, как и все. Сейчас никто не мог помочь девкам несчастным, кои в повозке остались. Слишком далеко сани отъехали от стен града, не догнать. Да и не докричаться.

Но Святослава как будто услышала голос сотника внутри себя, велела девкам, что с ней были, прыгать. Чай, снега много, не убьются. Да сани так бросало из стороны в сторону, что те не решались спрыгнуть, боялись. Купеческая дочка тогда на отважный шаг решилась. Переползла через загривок саней и схватила вожжи. Но кони уже так разгорячились, что слабая женская рука не могла их остановить. И Святослава тогда напрягла все мышцы, задавая коням одно направление, чтоб сани швырять перестало. Кони вдруг послушались да по прямой бежать стали. Сани выпрямились.

– Прыгайте! Чего ждете? Лес уже близко!

Девки тут же спрыгнули с воза и покатились по снегу. Святослава оглянулась на них: живы! Теперь ей и о себе подумать надобно.

– Прыгай же, – тихо промолвил Ярослав, когда понял, кто в санях остался. Сердце его стало чаще биться от волнения.

Купеческая дочь тем временем решила обратно в сани залезть, чтобы спрыгнуть, да кони, почувствовав, что вожжи ослабли, опять из стороны в сторону скакать начали. Святослава еле удержалась, чтоб под сани не свалиться. Поняла, что не дадут ей кони спрыгнуть. Стала опять вожжами управлять, пытаясь сани прочь от леса направить. Но было слишком поздно. Лес уже перед носом стоял, и кони во весь опор на него мчались.

– Прыгай! – крикнул Ярослав с места своего, но его никто не услышал. Тогда он сам на коня своего, что под седлом подле стоял, вмиг вскочил да хлестнул что есть мочи и за санями помчался.

– Ты уже не спасешь ее! Там лес! – крикнул вслед кто-то из дружинников.

Но сотник еще пуще лошадь гнал. Знал, что погибнет девка, однако не смел остановиться.

Кони же галопом мчали сани прямо на деревья. Святослава, увидев перед собой стволы вековые, закричала, хотела было руками лицо закрыть, но в последний момент дернула с силой вожжи, и проскочили лошади первое дерево. Потом второе, третье. Девица направляла коней то в одну сторону, то в другую. Сама себя не помнила, как получалось от деревьев уворачиваться. Сердце бешено колотилось, глаза обезумевшие. Видно, страх дикий помогал ей коней направлять. Вылетели кони на поляну лесную, вздохнула Святослава с облегчением, чай, деревьев нет уже. Да рано радовалась. Когда опомнилась, поздно уже было – впереди обрыв! Именно туда она коней, сама того не ведая, и направила. Вот она, кромка небесная, да красивая какая! Вот она, смерть быстрая…

***

Кони к обрыву подскочили, однако под тяжестью своей остановиться уже не смогли, да еще сани их сзади подперли. Животные вместе с санями и возницей вниз сорвались. Только и было слышно, что девичий крик последний. Так и упали все в речку бурную, от крутизны потока не замёрзшую, что за обрывом сразу текла.

Ярослав, к обрыву подскакав, с коня спрыгнул, к краю подбежал, стал в реку всматриваться. Грудь его вздымалась сильно от дыхания волнительного, да сердце так стучало, что он и не слышал ничего, кроме ритма его бешеного.

Тут увидел сотник коней, что выплыть пытались, да тяжесть повозки не давала. Погибнут славные. А рядом… Рядом головка золотистая сверкнула на поверхности. Святослава! Мокрые одежды тяжестью своей ее вниз утягивали.

– Жива! – крикнул Ярослав торжествующе и устремился с обрыва прямо в речку, лишь тулуп с шапкой скинул. Только лук легкий с собой прихватил да кинжал.

Оказавшись в реке студеной, он резкими бросками поплыл в сторону Святославы. Та уже стала под воду уходить, ослабела и не могла более бороться с потоком бурным. Да и вода ледяная все тело сковывала. Когда подплыл к ней Ярослав, она уже под водой была. Только волосы златые выдавали ее в толще мутной.

Нырнул новгородец, схватил девицу за руку да на поверхность вытащил. Тут же к груди прижал, захватив рукою сильной, и поплыл к берегу, второй рукою загребая. Святославу из воды вынес, сразу расстегнул платье девичье, стал по сердцу бить да ртом своим ей в рот воздух загонять. Святослава лежала вся посиневшая, не было в ней уже жизни. Но сотник не унимался, заставлял сердце девичье снова биться да Перуну молился, чтобы спас ее. И, видно, услышал Перун молитвы воя своего верного, ожила девица, закашлялась, вода изо рта потекла. А Ярослав рядом сидит да смеется. Самому не верилось, что жива Славочка, ведь он уже отчаялся.

Святослава ожила, но в себя не приходила. Стала лишь трястись от холода, чай, одежка на ней ледяная была. Да и без сил девица совсем лежала. Ярослав поднял ее на руки да побежал шагами быстрыми в лес, что за рекой стоял. Знал, что здесь волхвы живут, значит, и терем стоять где-то должен с огнем целительным. Так и случилось. Нашел молодец хижину посреди леса, в коей никого не было. Видно, заброшена уже давно, пылью все внутри покрыто. Зашел сотник внутрь спасительного убежища и положил девицу на соломенную подстилку, от времени прохудившуюся. А Святослава уже синеть стала, замерзала потихоньку…

Ярослав быстро огонь в печи развел, благо дрова с огнивом подле лежали. Озарилась хижина теплым пламенем, в студеную пору живительным. Сорвал сотник с девицы все одежды ледяные, обнажив полностью. Да ему до наготы девичьей вовсе дела не было. Стал растирать все ее тело своими ладонями горячими. И пальцы на руках и ногах растирал, и стопы с ладонями, и грудь, и живот, и ноги стройные. Потом на спину перевернул, стал с той стороны растирать. Затем обратно перевернул да снова растирал.

Прокорпел Ярослав над девицей аж до зорьки вечерней, пока она вся не раскраснелась. Отер молодец пот с головы своей да уселся у огня измученный. Жить будет! Пора и о себе подумать, чай, на нем до сих пор одежды мокрые да холодные. Снял с себя все, да и бросил к огню поближе, чтоб просохло. А Святослава разрумянилась, хорошо ей от огня стало. Но, обессилившая, не смогла проснуться, так и спала голая на подстилке соломенной. Ярослав за ней вслед тоже уснул.

Глава 16

Святослава следующим утром от боли в боку проснулась. Да и неудивительно: на чем-то непомерно жестком лежала.

«Ох и отругаю я служанку, что забыла мне перину взбить!» – подумала она сквозь сон, зевнула, потянулась сладко да открыла очи свои. Но тут же поняла, что не в тереме она своем, а в незнакомом жилище. Лежит на полу, точнее, на жалкой подстилке соломенной, а прямо перед ней, около печи, муж какой-то на корточках сидит да на огне звериную тушку поджаривает.

Поднялась Святослава с ложа своего, как мышка тихая, да осмотрелась. И поняла, что она абсолютно голая, только сорочкой нижней накрыта. Ахнула купеческая дочка громко да опомнилась, чай, не одна в доме. Но муж услышал возглас девичий, обернулся к ней и улыбнулся.

– Ярослав?! – удивилась она, глазам своим не поверив.

– Так и есть, – ответил тот и подмигнул.

– Но что ты тут делаешь? – вскрикнула девица.

– Ты лучше спроси, что мы здесь делаем, – и Ярослав ухмыльнулся. Чай, не по своей воле здесь, в лесу дремучем.

Святослава еще раз оглядела себя голенькую и выразительно посмотрела на сотника княжеского.

– Да не волнуйся. Девка, как и была! Если, конечно, ранее с честью своей не распрощалась.

Но девица не обратила никакого внимания на слова колкие. Только стала вспоминать, что с ней случилось. Вспомнила и коней неуправляемых, и как сани неслись бешено через лес, и как увидела кромку небесную, ярко-голубую. А потом вода темная, много воды. Да ледяная, студеная.

– А почему я в воде оказалась? – спросила она у Ярослава.

– Потому что ты туда с обрыва упала вместе с санями и лошадьми. Лишь чудом из-под них выплыла.

– А из самой воды ты меня, что ли, вытащил?

– Ну а кто же еще, заяц лесной?

И Ярослав довольно перевернул тушку зверька на вертеле. Видно, именно того зайца, коего только что и упомянул.

А запах мяса жареного так возбудил желудок девицы, что она уже ни о чем думать не могла, кроме как о еде.

– Есть хочу, – сказала жалобно.

– Так присаживайся, – махнул Ярослав ей рукой и уступил место подле огня.

Святослава было уже двинулась, как вспомнила, что она голая.