Лишний

Лёшка поднял голову – над ним в потолке огромная дыра, и там, в крыше тоже. Посмотрел перед собой – Илья, полусидит на полу в пыли, упираясь руками в куски кирпичей, и растерянно оглядывается по сторонам.

– Ты, что наделал?! – зашипел Илья, медленно поднимаясь и осматриваясь. – Ты нас в Запустенье отправил! Андрей Андреевич ещё не дал разрешения, он не установил связь с этим местом! Вдруг, здесь Пороки! Нам конец тогда, понимаешь?!

– Серьёзно! – взмахнул руками Лёшка. Это место его вовсе не пугало. Его раздражал Илья. Все больше и больше. – Это я оказывается виноват! Вот как! А, может, не стоило за окно руками хвататься, Илюшенька!

– Не ори! – пропыхтел Илья, старательно отряхиваясь, что было бесполезной тратой времени, учитывая, что руки его были в грязи и пыли по локти. Но Илья не терял надежды навести порядок на своем идеальном черном. – Пороки всегда рядом.

– Это ты нас сюда притащил, шутник, – отозвался Лёшка, понизив громкость голоса, подойдя ближе к Илье, и ткнув того кулаком в грудь. – Ты за знак ухватился. Ты меня за собой утянул, правильно ведь я понимаю?!

– Правильно, Алёшенька, – недовольно скривился Илья. – Но. Ты меня толкнул первым. Я не устоял и…

У дальнего окна послышалось шуршанье, хруст и шарканье по кирпичным крошкам на полу. Илья замер на месте, не договорив, растерянно глядя через плечо Алексея. Лёшка медленно, стараясь не шуметь, не дышать, развернулся и осторожно шагнул к подножию старой лестницы. Ещё шаг и ещё. Аккуратно, чтобы без скрипа и скрежета, дотронулся до металлических перил и заглянул за угол. С облегчением выдохнул, обернулся к Илье и вздрогнул от неожиданности, увидев того прямо за собой. Оказалось, Илюшенька может быстро и бесшумно передвигаться, не хрустя, не скрипя. Лёшка даже его дыхания за спиной не почувствовал. Поёжился от накатившей робости и шагнул впёрёд.

На подоконнике того самого окна стояла Настя. Она упиралась руками в раму и внимательно осматривалась по сторонам. Увидев Лёшку, девушка, молча, махнула ему рукой, подзывая к себе.

Алексей, аккуратно переступая беспорядок на когда-то полу, медленно подошёл к Насте. Илья не отставал, крался рядом, хотя шагов его за своей спиной Лёшка так и не смог расслышать.

Алексей подал руку Насте, и та, улыбнувшись, спрыгнула ему в объятия. Красивые чёрные волосы, выразительные карие глаза, красивая фигура. Всё в ней, в Насте, казалось Лёшке красивым, идеальным, безупречным. Он выпустил девушку из рук и только сейчас заметил, нависающую над ним Аню. Лёшка дёрнулся в сторону от неожиданности, но тут же взял себя в руки. Ну, не заметил он её, и всё тут. Она слишком бледная, что ли внешне на фоне Насти, она блёклая, пустая, никакая.

– Не такая уж я и страшная, чтобы от меня шарахаться, – едко выдала Анька, не глядя на Лёшку. За его спиной раздался приглушённый смешок Ильи.

– Я этого и не говорил, – спокойно отозвался Алексей, протягивая Ане руку, чтобы помочь спуститься.

– Тут и слова не нужны, – буркнула Аня, ловко соскочив на пол, самостоятельно, без чьей либо помощи, проигнорировав поданную ей руку. – И так всё понятно. Твой взгляд говорит за тебя куда красноречивее.

– Ревнуешь, малыш, – прыснул Илья за Лёшкиной спиной. – Не ожидал.

– Раздражает, когда сквозь тебя смотрят, – наигранно равнодушно отозвалась Аня и посмотрела так же. – Как будто рядом никто, пустое место, пустота. А я есть, между прочем. Я есть.

Аня развернулась и, не произнося больше ни слова, направилась к лестнице. Настя и Илья – следом. Лёшка стоял посреди всего этого запустенья в полнейшей неопределённости: он и хотел, и не хотел помогать. Он не понимал своих новых знакомых. Совсем. Не понимал их шуток, их разговоров, их действий, где находится, зачем он здесь. Не понимал, себя. Он запутался. С самого утра день не задался, и чем дальше, тем становилось только хуже, непонятнее, необъяснимее. Поднял голову вверх, резким движением взъерошив русые волосы, с шумом выдохнув, и заметил на втором этаже яркий блик света, как солнечный зайчик от зеркала в детстве. Лёшка, опасливо переступая крупные куски разрушенных ступеней, медленно стал подниматься по лестнице. Сейчас он не боялся, его манил к себе свет – свет неизвестности. Он шёл, под ногами шуршало осыпающееся крошево ступеней, холодные ржавые перила поскрипывали и подрагивали от каждого прикосновения его ладони.

Сверху веяло сыростью и прохладой, как от реки или пруда, и даже запах шёл такой же – запах застоявшейся позеленевшей воды, где лягушки на мелководье скрипят, плещутся мелкие рыбёхи у самого берега, смело выныривая на поверхность к воздуху. Где песок мокрый и темный у кромки воды, и вниз затягивает, если ногой наступить. Медленно засасывает и настойчиво, так запросто не отпускает, чавкает, чмокает, слюнявит просочившейся сыростью, словно проглотить хочет целиком, и в позеленевшее вонючее навсегда.

Лёша невольно поёжился от собственных мыслей и поднялся на второй этаж, прошёл небольшой тёмный коридор, оказался в пустой комнате, на обшарпанной стене которой весели два квадратных потёртых времен мутных зеркала без отражений. Только блики света с их поверхности поочерёдно падали то на пол, то пробирались к лестнице, то отражались на потолке. Алексея необъяснимо манили эти блики, притягивали, завораживали. Ему хотелось туда, где свет. Но сквозь высокое до потолка панорамное окно свет не пробивался совсем, только от зеркал. Лёшка протянул руку, чтобы смахнуть пыль с зеркальной поверхности, но чья-то рука легла ему на плечо, заставив вздрогнуть и обернуться. Анька стояла, приложив указательный палец к губам, напряженный и строгий взгляд.

– Нельзя, – тихо произнесла девушка. – Здесь ничего нельзя трогать. Здесь повсюду страх.

– Что тут у вас? – растолкав в стороны Лёшку и Аню, улыбаясь, громко выпалил Илья. Он шагнул ближе к стене с зеркалами, внимательно вглядываясь в одно из них, руками упираясь в раму.

? Илья, ты же знаешь… ? начала Аня, но Илья её бесцеремонно перебил.

– Всего лишь зеркало. Бояться нечего. Верно?! – хмыкнул Илья, обернувшись к Насте, стоявшей позади ребят. – Только тиной какой-то воняет. Да?

Илья зажал нос одной рукой, а другой одним дерзким движением протёр поверхность сразу обоих зеркал, на чистом стекле которых тут же проступили капли вода. Илья дёрнулся и шагнул назад, слабо толи пискнув, толи простонав, а с зеркал на пол стремительно потекла вода, ручьями, всё больше и больше заливая комнату.

– Нет! – пронзительно вскрикнула Настя. – Илья, уходи оттуда!

Но Илья не шевелился, он, словно врос в бетонное на полу, не дышал, голова опущена, его шикарная улыбка исчезла, сменившись дрожащими губами и подбородком, а бессмысленный взгляд был направлен в пол.

– Прости я не смог… – срывающимся голосом прошептал Илья, и медленно поднял голову, глядя только на Лёшку. – Я не смог тебя спасти…

Илья не шевелился, смотрел на Лёшку широко распахнутыми глазами полными ужаса. Он указывал на Лёшу дрожащей рукой. Алексей же не мог оторвать взгляд от глаз Ильи, от страха Ильи, от его отчаяния. Чувствовал, как холодно и мокро стало ногам, но не понимал почему.

– Беги, Лёшка! – вернул Алексея в реальность громкий крик Ани. ? Беги!

Алексей встрепенулся и перевёл взгляд на девушку. Она стояла метрах в трёх от него, а у ног её простиралась мутная, источающая мерзкую вонь, водная гладь. Лёшка дёрнулся в сторону, завертев головой. Казалось, комната увеличилась в размере, и её уже почти всю затопило неиссякаемым потоком грязной жижи из зеркал на стене. Пола видно не было, лишь там, где стоял Илья и за ним, было сухо. Лёша опустил голову – его ноги по щиколотку ушли под воду, а из зеркал на стене по-прежнему текло, направляясь к нему, к Алексею. Стены вокруг, как губка впитывали грязную жидкость, осыпаясь намокшими кусками, с шумом проваливаясь в глубину. В глубину!

– Я… не смог тебя спасти… – дрожащим голосом простонал Илья.

Лёшка, не успев хоть что-то понять и просто вскрикнуть, провалился под воду с головой. Лишь секунду Леша видел, как Анька тянется к нему руками, что-то кричит, но он не успел расслышать что, серо-зелёная муть залилась в уши, в глаза, поглотила Алексея целиком, стремительно утягивая вниз, в темноту. Он пытался вынырнуть, но не получалось. Он тянул своё тело вверх, к свету, к спасительному воздуху, а намокшая одежда и обувь ? предательски вниз. Ещё рывок, еще. Леша вынырнул, втягивая воздух, хрипя и кашляя, но что-то не давало ему вернуться, что-то невидимое топило его снова. Ему казалось, что его вдавливают обратно под воду за плечи, какая-то необъяснимая тяжесть, Алексей барахтался, теряя силы, и всё никак не мог понять, почему не может выбраться. Илья стоял у самой кромки воды и истошно вопил, обхватив голову руками:

– Прости! Я не смог! Я не смог тебя спасти!

Настя пыталась оттащить Илью в сторону, закрыть ему рот рукой, но тот вырывался, брыкался, кусался и отталкивал девушку в сторону, надрывно выл.

– Сопротивляйся, Леша! – кричала Аня, пытаясь дотянуться до Лёшки рукой, но не получалось. – Только не сдавайся!

Алексей уходил под воду, выныривал и снова тонул. Сил оставалось всё меньше и меньше, нахлебался грязной воды, ему невыносимо больно было дышать, не мог дотянуться до Аньки, не мог выбраться. Попытки упереться в стены заканчивались их обрушением и погружением в глубину. В очередной раз уйдя под воду, Лёша окончательно и бесповоротно осознал, что больше не сможет вынырнуть, тело его больше не слушалось, лёгкие горели и разрывались. Ощущал, как безвольно опускается всё ниже и ниже в мутную мглу, его уже почти нет, сейчас всё закончится, ещё секунда, и он просто втянет в себя воду и…

Жгучая боль пронзила его в спину, прошла насквозь и пробила, кажется, сердце, заставив непокорное биться быстрее. Жар. Уже знакомый жар. Чьи-то руки рывком развернули его к себе, зажав рот и нос, и Лёшка увидел перед собой здесь под водой Аню. Его сознание гасло без кислорода, он умирал, но она, почему здесь.

Аня яростно, как только это возможно под водой, трясла его за плечи и показывала что-то руками. Но Лёшка не понимал, он медленно доживал свое короткое отмеренное, и, похоже, что и Аньку сейчас с собой заберет. А ведь хотел помочь. Первый раз в жизни сам захотел помочь человеку. «Сашка, прости», мелькнуло в голове. Из последних сил ухватил Аню за плечи и хотел вытолкнуть вверх, но не успел. Анька план его разгадала, приложила ладонь с «Тёплым светом» к его груди и с силой вдавила. Он только и успел голову опустить и про себя в гаснущих мыслях поныть, что сейчас опять будет больно, он закричит и мгновенно захлебнется грязной жижей, так и не найдя этого самого Сашку, как тело содрогнулось от вонзившегося в грудь потока чего-то раскалённого. Алексей до боли сжал зубы, зажмурился, со всей, что еще осталось силой, вдавив свои слабеющие пальцы в плечи Аньки, и сделал глубокий вдох.

Выдох. Новый глубокий вдох. Собственный хрип, жуткий и свистящий, не похожий на дыхание хрип и горящие огнём лёгкие, заставили Лёшку согнуться пополам и застонать. Он не должен был сейчас так дышать, он вообще уже не должен был никогда вдохнуть, но он дышал. Леша надрывно кашлял, выплевывая наружу грязную воду и, кажется, все свои внутренности. Он упёрся руками в колючий впивающийся в ладони снег, и только тогда открыл глаза.

Лёшка сидел на покрытом толстым слоем инея полу. Он был насквозь мокрый и здесь и прямо сейчас медленно замёрзал, на глазах покрываясь тонким слоем льда. Алексей дрожал всем своим непослушным телом. Только что он тонул, а сейчас… Где он сейчас. Почему он жив. И где она, та, что прыгнула за ним в смертельную безвыходную водную ловушку, та, что не бросила умирать одного в мутной бездонной жиже. Не бросила, а осталась с ним до конца. Почему. Он медленно выпрямился, прижимаясь спиной к обледеневшей стене, встать сил не было, и в холод, в пустоту вокруг хотел громко выкрикнуть, но получилось пар и шептание:

– Аня… – Лёшка уперся головой в ледяную стену, пытаясь развернуться в другую сторону. Он был не один под водой. С ним была Аня. Она должна быть здесь. Она не могла умереть. Не могла. – Аня…

Алексей, собрав все силы, повернул голову влево: длинный коридор, стены, потолок и пол голубоватого цвета поблёскивали от инея. Там, впереди, свет, наверное, комната с окном. А совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, она, Аня. Лёшка, вздрагивая, болезненно слабо улыбнулся. Анька. Живая. Сидит, прижавшись спиной к стене: волосы мокрые, промокшая одежда, промокшая вся. Лёша протянул руку и сжал её ладонь в своей. Аня вздрогнула и, обернувшись, еле заметно улыбнулась, тихо произнесла:

– Живой. Знала, что ты сможешь выбраться. Знала, – из глаз её покатились слёзы, замерзали, оставляли на лице блестящие дорожки.

Обессилевший измученный Лёшка бледным движением притянул Аню к себе и крепко обнял. Она дрожала. Они оба мокрые. Они оба замёрзли. Но они живы. Нужно сопротивляться. Нужно срочно согреться, только как.

– Почему, – выдохнул Лёша на ухо Ане. Он всё ещё хрипел, у него по-прежнему не было сил, но он должен был знать ответ на свой вопрос.

– Вместе вошли, вместе вышли, – Аня уткнулась носом ему в шею, всхлипывая, дрожа. ? Никого не бросаем. Никогда. Никого. Только вместе. Вместе с тобой.

От её дыхания стало теплее и легче дышать. Он крепче обнял девушку, услышав непонятное бряканье под своей ладонью. Лёшка наклонил голову – устройство «Тёплый свет» на его руке источало пар, источало тепло.

– Сопротивляйся, так ведь, – попытался ещё раз улыбнуться Лёшка, продолжая дрожать от холода, повернув ладонь «Светом» вверх. Не вышло.

Он знал точно, как именно согреть, и не только себя. Алексей направил ладонь с устройством к свой груди, туда, где сердце. Он знал, что сейчас будет больно, знал, что сейчас будет тепло.

Аня, глядя прямо ему в глаза, согласно кивнула, улыбнувшись:

– Да. Сопротивляться больно, Дефект.