Долгая дорога в дюнах

– Я пойду, мама.

– Куда?

– К Рихарду.

– К Рихарду?

– Надо пойти навестить, – отводя глаза, пробормотал он. – Все же неудобно.

Зента недовольно качнула головой, стала собирать посуду.

– Что я могу? – с горечью сказала она. – Был бы отец – не пустил бы. А я… – и вдруг попросила: – Не ходил бы ты, сынок, не унижался…

Он думал долго, тяжело. Все же упрямо сказал:

– Пойду!

Выйдя из дома, Артур решительно двинулся было в сторону Лосбери, но, не пройдя и сотни метров, неожиданно сбавил темп – сомнения, по всей видимости, тревожили его душу. Он низко опустил голову, вглядываясь себе под ноги, словно там была не твердая земля, а зыбкое болото и каждый неосторожный шаг мог оказаться гибельным. Именно в этот момент его заприметила Бирута.

– Артур! – окликнула она. Девушка возвращалась, видать, откуда-то издалека – ее туфли были основательно покрыты пылью. – Вы когда вернулись? Только что? А где же мой? Небось, в трактир завалился?

Артур невольно залюбовался ею: в простой крестьянской одежде, с ярким румянцем на тугих щеках, Бирута была мила и женственна. И еще подумалось, что Лаймону с такой девушкой, наверное, значительно проще.

– Как же – в трактире… Прямо из лодки, в обнимку с будущим тестем…

Румянец на щеках девушки стал еще ярче.

– А ты туда? – показала она взглядом в сторону Лосбери. – Ох, и скучала она здесь без тебя – все уши мне прожужжала.

– И все обо мне? – с горькой усмешкой спросил он. – А, может, еще о ком?

– Не глупи! – рассердилась Бирута. – Поменьше сплетни слушай. У нас тут наболтают с три короба…

– Уже болтают? – насторожился Артур. – О чем?

– Вот – мужики! – фыркнула Бирута. – И Лаймон такой же вредный. Попробуй станцуй с другим хоть разок – башку нагнет, что твой бык, глазищи выпучит – и в драку. – Девушка сменила тон и назидательно заключила: – Ты не суши голову дурью. Иди к ней разберись, не маленькие.

Море было по-осеннему хмурым. Дул резкий ветер, грозно шумел вершинами сосен. Над дюнами с криками носились чайки, Марта и Артур медленно, молча шли по берегу. Потом он сказал, видимо, продолжая начатый разговор:

– Скажи отцу, что я помогу с домом… Если, конечно, он захочет.

– Спасибо, Артур.

Они прошли еще несколько шагов молча.

– Как теперь с университетом будет? – спросил он. – Тоже погорел?

– Вот именно, погорел, – невесело усмехнулась Марта. – Не брошу же я отца.

– Значит, так и будете у Рихарда жить?

– А где же еще? Ему сейчас тоже помочь надо.

– Да, конечно… – как-то сдавленно сказал Артур. И вдруг остановился, порывисто обнял ее. – Я люблю тебя! Слышишь? Ты моя жена! Ты сама захотела ею стать. И я не могу… понимаешь? Не хочу, чтобы ты жила в чужом доме. Рядом с ним.

– Артур, глупенький… Пойми – я не могу сейчас уйти. Это крайне непорядочно. Я должна остаться, пока не снимут бинты. Это мой долг.

– А если их еще год не снимут? – невольно вырвалось у него.

– Я останусь, пока не снимут бинты, – твердо повторила Марта. – Если ты считаешь меня женой, зачем же обижаешь ревностью? Почему требуешь, чтобы я платила неблагодарностью человеку, который спас моего отца? И для тебя сделал не так уж мало.

– Конечно… – неуверенно протянул он.

Девушка сочувственно посмотрела на него, быстро наклонилась, звонко чмокнула в щеку:

– Ладно, мне пора.

– Уже уходишь? – Артур взял ее руку, сжал в ладонях.

– Надо.

– Вечером встретимся?

– Конечно.

Артур обнял ее, с пытливой тревогой долго смотрел прямо в глаза. И, не поцеловав, отпустил.

Марта читала в своей комнате, когда раздался негромкий стук в дверь.

– Разрешите?

Она подняла голову и, к своему удивлению, увидела на пороге Рихарда. Он был в элегантном, сшитом по последней моде костюме, который все же не слишком украшал его бледного, осунувшегося, с лицом, покрытым едва затянувшимися шрамами.

– Ну, как я вам нравлюсь? – нарочито бодро спросил он.

– Зачем вы встали?

Лосберг криво усмехнулся:

– Вероятно, чтобы освободить вас от добровольного заключения.

– Рихард, ну зачем вы так…

– Бросьте… Я же вижу – вы рветесь отсюда, как птица из клетки. И даже ухитряюсь не обижаться. Но вы не ответили на мой вопрос – как я вам нравлюсь?

Она отложила книгу, натянуто улыбнулась:

– По-моему, все в порядке. Вам даже к лицу эти шрамы.