Долгая дорога в дюнах

– Вы очень на меня сердитесь? – виновато спросила Марта.

– Очень. Только не на вас, а на ту рогатую скотину. По-моему, это все-таки был черт. – Рихард обтер руки платком. – Побудьте здесь, а я сбегаю на шоссе, попробую поймать какую-нибудь машину.

– Может… нам пешком? – неуверенно предложила она.

– Двадцать километров? Как раз к утру будем дома. Ждите меня здесь, а если нападут разбойники или корова, сигнальте.

Марта вяло улыбнулась, и осталась ждать. Вдруг ей на руку упала капля – начинал накрапывать дождь.

Артур ждал ее возле Старой мельницы. Уже совсем стемнело. Но он все еще не хотел верить в то, что она не придет. Мерил и мерил шагами пустырь, заросший травой.

Дождь остервенело барабанил по крыше машины, хлестал по стеклам.

– Ну вот… Теперь вы меня проклинаете, – удрученно пробормотал Рихард. – Я вас втравил…

– За что мне вас проклинать… Сама виновата.

– Ладно уж, не казнитесь. Кто знал, что так все обернется? Как назло – ни машины, ни подводы…

Она тоскливо прислушивалась к шуму ночного ливня – он хлестал все сильнее.

– У вас, наверное, свидание? – сочувственно спросил Рихард. – Я вас здорово подвел. Но действительно – ни одной живой души.

Марта промолчала.

– Холодно, – поежился он и достал откуда-то плоскую флягу. – Не хотите глоток? Это ром.

– Нет, спасибо.

Лосберг отвинтил пробку, глотнул и тут же спохватился.

– Господи, какой же я осел! – он стянул с себя пиджак, накинул его на Марту. – Надевайте в рукава.

– Да не нужно… – ее начинала раздражать нелепость положения.

– Надевайте, надевайте, у вас уже зубы стучат. Или вы нервничаете?

Она снова не ответила.

– Слушайте, а что вы, собственно, так переживаете? Я понимаю, конечно, неприятно, но… В общем-то – ничего ужасного. Не встретились сегодня – встретитесь завтра. Или послезавтра. Может, все-таки глотнете капельку? – Он снова достал фляжку.

– По-моему, и вам достаточно, – сухо заметила она.

– А кто знает… – на этот раз он влил в себя порядочную порцию. – Кто знает, может, это сама судьба распорядилась? А? Увела вас с одного свидания и… привела на другое. Чертовский холод! Откуда таким льдом веет? – А?а, понимаю – айсберг! Послушайте, айсберг, а вы не схватите воспаления легких? Давайте хоть как-нибудь греться.

– Отодвиньтесь сейчас же! – рассердилась Марта. – Вы что, совсем ошалели от своего рома?

– Я давно ошалел, Марта… – теряя голову от ее близости, глухо заговорил он.

– Отодвиньтесь или я выйду!

– Марта!.. – не в силах больше сдержаться, Рихард обнял ее за плечи, рывком притянул к себе. Несколько секунд шла молчаливая борьба. Наконец, девушка вырвалась и, влепив ему пощечину, распахнула дверцу, выскочила из машины. Лосберг бросился следом. Но пока обегал автомобиль, споткнулся, упал, потерял ее из виду.

– Марта! – кричал он в отчаянии, шлепая по грязи и лужам. – Ма-арта! Остановитесь!

Она стояла, прижавшись к дереву, затравленно дрожа. И когда он, крича и размахивая руками, тяжело протопал мимо, рванулась с места и изо всех сил бросилась бежать в противоположную сторону. Сквозь лес, сквозь ливень, сквозь тьму…

Озолс спозаранку хозяйничал на своем подворье. Ночной дождь наполнил воздух сочной влагой и терпким запахом разнотравья. Блестели в лучах раннего солнца лужи. Мимо прошло стадо, подгоняемое пастухом. В ожидании плотников Якоб тесал топором бревнышко. Дом потихоньку отстраивался – плотники собрали сруб, над стенами уже поднялись свежетесанные стропила.

Эрна молча поставила на верстак перед хозяином кружку с молоком, положила рядом кусок хлеба с жареным салом. Отложив топор, хозяин принялся за еду. Спросил как бы между прочим:

– На сеновале ночуешь? Не холодно одной?

– Тебе-то что? – нервно встрепенулась она. – Петериса нарочно в город услал?

Озолс неловко усмехнулся:

– Почему нарочно? Гвоздей же нет. А без гвоздя какая работа?

Эрна забрала пустую кружку:

– Хватит, Якоб. Побаловались, и довольно! Как бы беды не накликать. Коту забава – мышам слезы.

Она пошла. Озолс озадаченно посмотрел ей вслед, снова принялся было тесать бревно, но в это время за его спиной хлопнула калитка. Он обернулся, да так и замер с топором в руках. Перед ним стояла Марта. Насквозь промокшая, в изодранном, заляпанном грязью платье, изнемогающая от усталости.

– Ты? – изумленно пробормотал отец. – Где ты была?

– Потом, папа. Я очень устала.

Он заметил пиджак Лосберга, и страшная догадка промелькнула в его глазах.

– Ты была с Рихардом?

Девушка только сейчас вспомнила об этом проклятом пиджаке. Брезгливо оглядела себя и крикнула, выплескивая накопившуюся ярость и отчаяние:

– Да! С Рихардом! Всю ночь!.. Теперь доволен? Ты же мечтал об этом. Не так ли?

И вдруг замолчала на полуслове, испуганно отшатнулась – в трех шагах от нее стоял Артур. Почерневший, измученный ожиданием, снедаемый ревностью, он стоял посреди двора, ошеломленный ее растерзанным видом, ее чудовищным признанием. Сплетни, подозрения, догадки – все это вдруг приобрело реальные очертания. Дохнуло на него зловещим смыслом. Он медленно повернулся и, тяжело ступая в своих рыбацких сапожищах, пошел обратно к калитке.

– Артур! – Марта бросилась к нему наперерез, загородив дорогу. Сказала неожиданно тихо: – Я тебе все объясню.

Только мгновение он смотрел в ее полные отчаяния и мольбы глаза. Кровь прихлынула к голове, и он не сдержался – ударил ее по щеке. Ударил хлестко, наотмашь, вложив в эту пощечину всю свою боль и презрение.

– Ты что делаешь, сволочь? – подскочил к нему Озолс. – На кого руку поднял, бандит? – и в бешенстве замахнулся топором.

Артур успел перехватить руку, вырвал топор и с силой отшвырнул Озолса. Тот мешком отлетел к верстаку, неуклюже повалился на спину. На ободранной щеке выступила кровь. Артур постоял секунду, потом, стряхнув оторопь, бросил топор и, круто повернувшись, зашагал прочь со двора.

– Ну спасибо, доченька… Уважила родителя, – Якоб с трудом поднялся на ноги, прижал к щеке ладонь, пытаясь унять кровь.