Последнее зелье

– Ты и сам видьишь.

Очевидное было у него перед глазами, но Антон упрямо боролся за остатки своего рассудка, ещё остававшегося в реальности, лишённой сверхъестественного.

– Я вижу, что ты издеваешься надо мной! – зарычал Антон и рванул на Германа намереваясь ему врезать. Колдун отошёл в сторону, и там растворился в воздухе. Кулак Антона полоснул по темноте. Парень по инерции подался вперёд, чуть не упал, но выстоял на ногах, только сделав пару ненужных шагов. Он вытаращил глаза, тупо озираясь по сторонам, с удивлением поняв, что не чувствует ни чьего присутствия. Он оглядывался, тяжело дыша. Адреналин мешал думать ясно.

Прохлада приближающейся ночи обдала его с ног до головы. Антон поёжился и посмотрел вверх. Над полем разгоралась растущая луна.

– Помочь тебе нье так уж и просто. – сказал Герман.

Антон вздрогнул. Колдун стоял рядом с ним и тоже смотрел в ночное небо.

– Простые закльинания не помогут, – рассуждал Тьери – но я постарайюсь найти решение. Спрошу у друзей, можьет кто-то подскажет, что можно сдьелать с тобой.

– О чём ты?.. – Антон был в растерянности и всё ещё переводил дыхание от испуга.

– Как давно это пройизошло? – спросил Герман.

– Да что произошло-то? Я не понимаю! – теперь Антон говорил как испуганный ребёнок.

– Когда ты впьервые прьевратился в волка?

Слова застревали у Антона в горле.

– Откуда ты?.. Как ты?!..

– Гдье-то я читал, что врьемя первого пьеревоплощения влияет на исход…

Герман задумался.

– Какой ещё исход?

– Если продашь мнье дом, – ответил Герман. – я пообъещаю, что постарайюсь помочь тебье избавиться от прокльятия оборотня. Если ньет… тогда вьсего хорошего.

И колдун со скучающим видом развернулся и медленно пошёл в сторону леса. Антона ещё раз передёрнуло.

– Стой! – крикнул он. Герман остановился.

– Приходи завтра. Мы продадим тебе дом.

Колдун улыбнулся, наслаждаясь победой.

– Тогда по рукам. Услуга за услугу. – сказал он без акцента.

……

Новый дом, со свежей краской на стенах, только что высохшей штукатуркой, старой мебелью, с историей, пахнущий книгами в ветхих обложках и травами. Дом, добротный, созданный чтобы в нём жили веками и поколениями. От стен отскакивало звонкое эхо. Ещё не обжитый, он был уже любим и дорог.

Герман расплатился с подрядчиком и, наконец, остался наедине со своим домом. Колдун отряхнул снег с ботинок и вошёл, закрыв за собой дверь, снял пальто и шарф, сел в кресло у камина.

Он закурил, выпустив изо рта облако дыма.

Хотя дом был построен в рекордные сроки, работа ещё не была окончена. В следующее полнолуние состоится сложный ритуал.

Возле дома колдуна, время от времени, как бы случайно, прогуливались местные, переговариваясь и качая головами. На Германа смотрели настороженно и сторонились его. То ли, люди чувствовали себя ущербными, думая, что новый жилец был при деньгах, то ли прошёл слух, что с его появлением, сердечник Вацлав вдруг заскакал как здоровый конь. На селе такие перемены не оставались без внимания. Тем более что сам Вацлав, на волне благодарности за щедрый подарок судьбы, разболтал об этом всем соседям.

– Зуб даю, вот как только глазами он на меня зыркнул, пошептал чего-то, да пальцами поводил – и вот как рукой сняло, вот как рукой!

– Брешешь, Вацлав!

– Хорош заливать!

– Ей богу, вот те крест!

Поверить, ему не поверили, однако на заметку взяли.

Сам Герман разговоров не заводил и лично ни с кем не знакомился. Это было похоже на заносчивость, и отчасти, так оно и было.

Ханна наблюдала за новым соседом только издалека. Теперь Тьери казался ей другим, ещё более привлекательным. Сам он дом не строил, а только приезжал проконтролировать, как идёт процесс, и что-то записывал в блокнот. Всё-таки, подойти к нему, и уж тем более заговорить, девушка не решилась.

Однажды вечером прогуливаясь, она ушла далеко, и увидела, что в окнах у дома Германа не горел свет. Видимо колдун был в отъезде, а ей очень захотелось пройтись рядом, как бы невзначай. Ханна посмотрела по сторонам: никого не было.

Теперь темнело рано. Взглянув на чёрное небо, она обратила внимание, что сегодня ночь полнолуния.

Она зашагала дальше, оставляя за собой следы на снегу.

– Ханна! – окликнул её строгий голос брата.

Девушка вздрогнула.

– Ты чего это здесь делаешь? – он был одет очень легко для этого времени года. Близилось рождество, а на нём была накинута рубашка и лёгкая куртка. Изо рта вырывались клубы пара.

– Я просто гуляю. – пискнула сестра.

– Гуляй в другом месте! – рявкнул Антон и грубо толкнул её. Лицо его было серым и осунувшимся. Синяки уже зажили, и больше не уродовали его мужественное лицо.

– Ты же простудишься…

– Иди домой, шлюха! – зарычал волк и испугался сам себя.

На глазах у Ханны выступили слёзы, и она убежала прочь, а её брат схватился за голову.

Чувствовал он себя действительно паршиво. Шатаясь, Антон пошёл в сторону старого сарая, что стоял у опушки леса.

В стенах сияли крупные щели от наскоро залатанных дыр и худо сколоченных досок. Пол был земляным, промёрзшим, крыша – добротная, но тоже доживающая свой срок. Единственным, что было крепким в этом убогом строении, это толстый деревянный кол, вкопанный в землю, и там крепящийся к тяжёлому бетонному основанию. Когда-то здесь сидел на цепи здоровенный пёс, и ни разу не сорвался.

Антон отворил скрипящую дверь и, войдя, с силой захлопнул её. Тело его сотрясал озноб, голова трещала от боли, мускулы ныли от гадких судорог, пробегавших по телу. Он скинул куртку и ботинки, расстегнул ремень на брюках. На ощупь он нашёл две длинные собачьи цепи, и обвязал себя трижды, закрыл цепи на замки, а ключ убрал в ржавую жестяную банку, что стояла рядом. Усевшись на холодную землю, волк стал ждать.

Антон покрылся потом. Он тёр глаза и царапал себе лицо в истоме, но знал, что ничего не могло ему помочь: ни алкоголь, ни таблетки обезболивающего. Он услышал, как залаяла собака во дворе чьего-то дома. Как хозяин, выпустив дым от папиросы, сказал ей: