След по ту сторону

– Милая, – парень покраснел и попытался оправдаться. – Ты только расскажи отцу то, что он хочет знать, и все будет хорошо.

–Что хорошо? – горечь разъедала и выжигала все внутри. – Ты сделаешь мне лоботомию, чтобы я все забыла? Вернешь мне дом, дядю и мою жизнь?

Она почти сорвалась на крик – истошный, горячечный и отчаянный. Не в силах выносить этого Даг отвернулся, крепко зажав уши руками, и тихонько поскуливая. Сейчас он вовсе не напоминал того красавца, внимание которого когда-то польстило Николетте.

– Хватит спектаклей, – невозмутимо оборвал ее Мэйсон. – Помнится, твой дядя был довольно деловым человек и что-то, думаю, сумел втолковать тебе. Поэтому сейчас я задам пару вопросов и только от твоих ответов будет зависеть мое дальнейшее отношение к ситуации.

Он властно кивнул своим подчиненным, мгновенно ретировавшимся из помещения, и повернулся к сыну, презрительно скривив губы:

– Подбери сопли, Даг. От тебя сейчас нет никакой пользы. Я взял тебя только потому, что понадеялся на твое влияние. Сейчас вижу, что ошибся, – старик раздраженно хмыкнул и сосредоточился на сидящей девушке. – Итак, девочка, я хочу знать только одно – где сейчас дневник?

– Какой дневник? – Николетта, уверенная в том, что больше ее пронять ничем не удастся, недоуменно вытаращила глаза.

– Я и не ожидал, что ты так легко сдашься, но все же надеюсь на твое благоразумие и повторю – где дневник?

– Я не понимаю, о чем вы! У меня нет никакого дневника.

– Не стоит упрямиться, – Мэйсон навис над ней, явно упиваясь своим положением, – твое колечко выдало тебя с головой.

– Причем здесь кольцо? Я ничего не понимаю.

– Понимаешь, понимаешь, девочка, – зашипел старик, нервно потирая руки. – Ты не могла вцепиться в это чертово кольцо без дневника. Ты точно знала, что искать и куда двигаться дальше. Поэтому давай оставим игры – ты не в том положении, чтобы отнекиваться.

Николетта смотрела в его пустые глаза и отчетливо понимала, что ей уже никто не поможет. Она даже не представляла, о чем говорил Итонсон, но старик вел себя как безумный и в его планы явно не входило отпускать ее. Живой. Паника прокатилась по телу и затихла подвывающим зверьком где-то внутри. Как-то нелепо все! Она же ничего не успела! Совсем ничего!

– Ну? – терпение точно не входило в список добродетелей Мэйсона. – Надумала?

– Нет, – устало выдохнула девушка. – Я ничего не знаю о том, что вам нужно.

– Маленькая дрянь! Ты никогда мне не нравилась! – старший Итонсон подошел почти вплотную, поднял ее лицо за подбородок и свободной рукой залепил звонкую пощечину. – Может это освежит тебе память?

– Отец! – Даг метнулся к родителю и схватил его занесенную для повторного удара руку. – Не надо, не бей ее. Дай мне попробовать поговорить.

От пощечины, в которую несостоявшийся свекр вложил всю свою силу, голова Николетта мотнулась в сторону, в ушах противно загудело. Она балансировала на грани потери связи с реальностью, но с большим трудом удержалась. Даг присел перед ней на корточки, обхватив за колени и едва не плача:

– Милая, не надо, не перечь отцу. Просто расскажи ему и все. Все закончится, я заберу тебя.

Девушка дернула связанными ногами, пытаясь скинуть ставшие совершенно чужими руки, и неожиданно для присутствующих громко и заливисто расхохоталась. Мэйсон дернулся как от удара и прищурился:

– Отойди от нее, сын! Она гораздо умнее тебя, что, признаюсь, неожиданно для меня, – желваки на лице Мэйсона выдавали степень его ярости. – Ты ведь поняла, что у тебя нет выхода отсюда? Странная девочка, но это твой выбор. Марк, Джим!

Видимо, те стояли за дверью, потому что появились молниеносно. Николетта впервые рассмотрела своих тюремщиков. Лысый и похожий на гориллу Марк, имел массу татуировок на огромных волосатых руках и маленькие масляные глазки. Он раболепно смотрел на Итонсона и явно был готов на любой приказ. Джим, наоборот, напоминал хищного дикого зверя. Во всем его поведении угадывался военный опыт – он был собран, сжат как пружина и деловит. Ростом он существенно уступал своему напарнику, но вызывал не меньшее отвращение холодным и даже несколько жестоким выражением лица. Оба мужчины замерли около Мэйсона, ожидая приказа.

– У вас есть 3-4 часа. Она должна рассказать мне о дневнике. Как вы это сделаете, меня не волнует.

– Любые методы? – облизнул губы лысый.

– Решайте сами, мне важен результат, – деловито распорядился старик и покинул помещение вместе с семенящим позади Дагом. Все внутри Николетты отчаянно взвыло! С каким удовольствием она бы начистила ему морду, но шансов не было. Искать ее не будут – полиция решит, что она взорвалась в доме вместе с дядей. А значит… значит это все!

– Ну что, красотка, повеселимся? – глаза Марка хищно блеснули, и он без предупреждения как-то лениво и нарочито медленно ударил ее кулаком по лицу. Она охнула от боли и полной дезориентации, но прийти в себя не успела – на нее методично обрушивался удар за ударом. Сколько это длилось, Николетта не могла сказать. Она чувствовала солоноватый вкус крови во рту, окружающее пространство покачивалось, то и дело устраивая безумные пляски, глаз начал заплывать и видеть им получалось сквозь мутную пелену. Она успела выхватить довольное лицо Марка, наблюдающего за ней с чувством садистского удовлетворения. Он придвинулся ближе и больно схватил за волосы, резко оттянув голову назад.

– Поговорим?

– Это вряд ли, – Николетта сплюнула кровавую пену, попавшую на рубашку мучителя. Тот грязно выругался и отпрянул от пленницы, пытаясь оттереть пятна.

Она едва держалась, норовя погрузиться в прохладную и спасительную темноту. Пожалуй, это был лучший выход! Но зарождающаяся внутри жгучая злость поддерживала силы, заставляя дышать и не соглашаться на меньшее, чем жизнь.

Что произошло потом, она не поняла. Откуда-то снизу послышались глухие выстрелы. Марк, как охотничья собака, навострил уши и потянулся за оружием. Выстрелы не стихали, то приближаясь, то отдаляясь, и лысый, предварительно кинув на девушку оценивающий взгляд, бросился на подмогу. Николетта попробовала еще раз пошевелить руками, растягивая узлы веревок. Сил не хватало! Она застонала от отчаяния и вдруг почувствовала, как чьи-то руки накрыли ее ладони. Холодная сталь аккуратно проскользнула между ними и веревки слетели вниз, даря долгожданное облегчение.

Таинственный спаситель придвинулся к ее уху и с безумно знакомыми интонациями прошептал:

– Тебя даже на несколько часов нельзя оставить одну, Николь.

Глава 18 Вел. Очень давно

Умопомрачительный густой мясной аромат щекотал ноздри и бессовестно дразнил, заставляя желудок сворачиваться в узелок. Как же хочется есть! Вел потянула носом – к запаху мяса примешивались дурманящие пряные травы, овощи и еще что-то незнакомое, но безумно аппетитное. Рот непроизвольно наполнился слюной.

Почему так хочется есть? И почему ароматы кухни долетают до ее покоев? Вел заворочалась при мысли о том, что Мэри опять своевольничает и тащит ей с утра такое количество еды, которым можно накормить всех конюхов разом. Она потянулась, предвкушая новый день после вчерашнего праздника и… воспоминания о прошедшем ужасе накрыли с головой. Они накатывали как злые зимние морские волны на песчаный пляж, унося за собой не просто песчинки, а целые куски жизни. Каждая новая волна была все яростнее и сильнее, разбиваясь на сотни мельчайших воспоминаний, от которых просто невозможно нигде укрыться. Вел застонала и распахнула глаза – над головой под самым потолком висели пучки сушеных трав. Она попыталась встать с постели, но неожиданная слабость не позволила даже поднять голову с подушки.

– Хвала богам! – на лоб легла сухая женская ладонь. – Теперь, маленькая госпожа, ты в полной безопасности. Боги благоволят тебе – ты скоро встанешь на ноги.

– Где я? – каждое слово давалось с большим трудом.

– В моем доме.

Пока Вел обдумывала услышанное, обладательница суховатых морщинистых рук ловко поправила подушки и бережно усадила ослабшую девушку. Голова закружилась и к горлу подступил комок тошноты.

– На-ка, выпей отвар, – старуха поднесла к губам большую глиняную кружку с теплой ароматной жидкостью. – Пей, пей. Здесь травки для силы, сама собирала и мед вересковый. Даром ли без малого 10 дней в бреду пролежать!

– Сколько? – чуть было не поперхнулась Вел.

– Пей, – приказала хозяйка дома. – Все расскажу, нам теперь торопиться не к чему.

Она вложила уже наполовину опустошенную кружку в руки девушки и отошла греметь посудой, что-то приговаривая себе под нос. Питье оказалось довольно приятным на вкус – чуть терпкое с незначительной горчинкой и медовым послевкусием. Вел пила жадно, с удивлением отмечая вливающуюся в нее живительную силу. Тошнота отступила, как и глухой шум в ушах. Зато голод беззастенчиво напомнил о себе урчанием в животе. Она поудобнее устроилась в постели и с интересом огляделась.

Большая комната простого крестьянского дома выполняла несколько функций одновременно. Почти по центру стоял огромный деревянный стол с удобными стульями, сделанными рукой мастера, не чуждого чувству прекрасного. Значительную часть помещения занимал очаг, возле которого сейчас и крутилась хозяйка, что-то помешивая и добавляя. Потолок лишь чуть-чуть просматривался из-за подвешенных трав. Они были практически везде! На потолочных балках, столе и вместе с разномастными склянками с трудом умещались на многочисленных полках. Сама Вел лежала на добротной деревянной кровати, застеленной грубыми полотняными простынями с едва различимым сосновым ароматом. Выделенный для нее обособленный уголок можно было при желании сделать и более приватным – достаточно дернуть за веревку и опустить ткань, выполняющую роль ширмы.

В целом увиденное произвело на девушку приятное впечатление. Вокруг царила идеальная чистота, а сама старуха никак не напоминала злобную ведьму из детских страшилок. Невысокая и полненькая она была одета в простое платье из серой шерсти на манер крестьянского – без украшений и лишних деталей. Сейчас поверх него хозяйка накинула белоснежный фартук, чтобы ненароком не заляпать одежду густым мясным соусом, который с ее легкой руки быстро перекочевал из котелка в глубокую миску. На столе к ней добавились приборы и большой ломоть еще теплого хлеба, источающего такой аромат, что Вел чуть не захлебнулась слюной.

Женщина усмехнулась и подошла к ней, помогая подняться.

– Вот, отвар уже подействовал. Вижу, румянец на лицо вернулся. Теперь можно и поесть, – удовлетворенно отметила она, усаживая девушку за стол. – Ешь, ешь. Это именно то, что тебе сейчас нужно.

Уговаривать Вел не пришлось. Несмотря на многочисленные вопросы, крутящиеся на языке, она предпочла сначала утолить голод и схватилась за ложку. Еда оказалась превосходной! Мясо кролика, обожаемое ею самого детства, буквально таяло во рту, как и овощи, которыми хозяйка щедро сдобрила соус. Оторваться от тарелки не было никаких сил, и девушка сосредоточилась на еде, периодически бросая через спутанные и падающие на лицо локоны взгляды на сидящую напротив старуху.

У нее было довольно приятное и открытое лицо, пересеченное сеткой глубоких морщин. Светло-голубые глаза уже давно потеряли свой яркий цвет и блеск юности, но излучали добро. Крупный нос вовсе не портил впечатление, будто уравновешивая полноватые щеки, округляющиеся еще сильнее, едва губы изгибались в улыбке. Тяжелые и полностью седые волосы были убраны в аккуратный узел на затылке. Вел обратила внимание на руки женщины – привыкшие к ежедневному труду, суховатые, с растрескавшимися кончиками пальцев. Во многом хозяйка дома напоминала обычную крестьянку из тех, что жили на их землях, но девушка часто бывала в деревне и знала всех арендаторов – эту старуху она ни разу не встречала.

Когда миска опустела, девушка устало откинулась на спинку стула, выбирая, какой вопрос из витающих в воздухе задать первым, но так и не успела – через пару минут она уже сладко спала, уронив голову на плечо.