Сказки белой совы

– Конечно, – сова кивнула круглой головой, – я же раз его отыскала, теперь не забуду.

– Вот через него и будем связь держать, если понадобится.

На том и расстались. Сова полетела в густеющих сумерках к своему дуплу, Симеон отправился по своим мышиным делам и тропам.

Находка

Лето промелькнуло, как и не было его вовсе. Утром в дупло тянуло свежей влажной прохладой, листья на деревьях кое-где стали просвечивать желтизной. Лемминги отъели жирные спинки, и ловить их стало легко и скучно. Зачастили дожди, не летние торопливые ливни, а размеренная скучная морось.

Пару раз сова подлетала к делянке с растениями из клада. На землю опускаться почему-то не решалась, удерживало её странное чувство не тревоги, но неуместности на этом клочке земли. Растения вымахали в сажень, листья так и остались кроваво-красными, соцветия наверху почему-то не раскрылись. Постояли серыми с металлическим отливом гроздьями, да и опали на землю, рассыпались тусклой шелухой. А теперь и листья начали отливать коричневым, видимо, так желтели по мере своих возможностей.

Странно, но сегодня сова не почувствовала никаких препятствий к тому, чтобы приземлиться под толстыми стеблями. Приземлилась, осторожно прислушиваясь к своим ощущениям, обошла кусты кругом. Всё было спокойно, равнодушно даже. Подняла лапу, нерешительно потрогала ближайший стебель. Стебель оказался жёстким, а более ничего не случилось. Ещё раз медленно обошла кругом, считая растения. Их оказалась ровно дюжина. Дюжина уходящих вверх стеблей, покрытых мясистыми багровыми листьями. Стебли стояли не вплотную друг другу, между ними можно было пробраться. На земле виднелись остатки соцветий. Сама земля была неровная, в одном месте торчала не то кочка, не то просто бугорок какой, не то крот отважился докопаться до заповедного места.

Сова протиснулась к кочке и ковырнула землю лапой. Под кочкой оказалось что-то твёрдое. Сова ковырнула старательнее, ещё и когтями попыталась подцепить то, что находилось под землёй. Не получилось. Пришлось раскапывать землю вокруг, забыв о всякой осторожности.

И почти не удивилась, обнаружив показавшуюся на свет рукоять того самого меча.

Дальше пришлось изрядно попыхтеть, раскапывая рукоять, а потом таща когтями наружу находку. Перемазавшись не хуже самого паршивого лемминга, сова плюхнулась на бывший белый хвост и уставилась на странный клинок.

– И что мне теперь делать? – вопросила она в пространство, – в дупло ведь не влезет.

– Влезу, – тихо прошелестело в голове. Прошелестело и стихло. Осталось только ощущение внимательного взгляда.

И что теперь делать в самом деле? Оставлять меч на виду было никак нельзя. Монеты пропали, а меч – не монеты. Даже сейчас в грязных порванных ножнах, с измазанной влажной землёй рукоятью, он притягивал взгляд. Дупло было не слишком далеко, но меч тяжёлый, как дотащить его до дома? Да и отчиститься не помешало бы, позор какой. Белая сова, называется. Земляная сова – в нынешнем-то состоянии.

Сова поднялась с помятого хвоста, подошла к своей находке, попробовала обхватить клинок лапой. Лапе оказалось удобно, словно обхват ножен вымерялся под совиные размеры. Что же, надо попытаться.

Сова попробовала взлететь, зажав меч двумя лапами. Меч действительно оказался тяжёлым, высоко лететь не получилось, так, в полутора метрах от земли, с натугой взмахивая крыльями. Раза четыре пришлось опускаться на землю, под укрытие кустов, и отдыхать, переводя дух и расправляя натруженные конечности.

Но вот и дупло. А дальше что? Как насест его использовать?

– Ну и что мне делать с тобой? – сова устало уселась около меча. Грязь на перьях раздражала, заглушая изумление и тревогу от такой невероятной находки.

И тут произошло следующее событие, от которого и без того круглые глаза совы, округлились до идеального состояния. Вокруг меча возникла серая дымка, она сгустилась, совершенно скрыв очертания меча, стала сжиматься, а когда рассеялась, перед совой лежало яйцо. Тяжёлое гладкое серо-коричневое яйцо, места которому в дупле хватало.

Сова подхватила яйцо лапами, сначала возмутившись, что меч до этой метаморфозы не додумался раньше. Но тут же поняла, что всё правильно. Яйцо удержать в лапах было гораздо труднее меча, оно выскальзывало из когтей. Когти приходилось сжимать на пределе совиных сил. От места находки до дупла разве что катить бы яйцо пришлось.

Другое дело здесь. Сова затащила яйцо в дупло, закатила его там в угол, прикрыла подстилкой. Задумалась, полезла в другой угол отрыть последнюю уцелевшую монету из клада. Монета была на месте, только, кажется, чуть теплее, чем воздух в дупле.

Надо было лететь отмываться. Да и перекусить кого-нибудь по дороге.

По дороге попался очередной лемминг. Леммингов сова считала созданиями сущеглупыми, иначе, как в пищу, ни на что не годящимися. С ними и не приходило в голову беседы вести. Другое дело мыши. Сова вспомнила про авантюриста Симеона, усмехнулась про себя. Но в город лететь всё равно не хотелось.

Перья чистить пришлось долго. Мало того, что на них налипла земля, так ещё и ножны меча были чем-то пропитаны, что никак отчищаться не хотело. Однако сове положено быть белой, а не замухрышкой какой-то. Наконец всё было в порядке, белоснежность оперения восстановлена.

Первый снег

Яков пришёл сам.

С первым снегом, который уже не дождь, но ещё и не настоящий снег. Снег валил с серого неба толстыми мокрыми хлопьями, падал на не успевшую остыть землю, превращая её в холодную белёсую грязь, оседал на последних листьях, отчего ветки кустов изгибались коромыслами.

Сова услышала шум и выглянула из дупла. С северной части поляны брёл человек в невообразимо грязной одежде. Какие-то буро-зелёные брюки, заправленные в мятые сапоги, обляпанные землёй, сверху куртка с капюшоном. Куртка когда-то была коричневой, этот цвет и спасал её от окончательного упадка. Человек с трудом переставлял ноги, даже издали было заметно, как он вымотан. Сова всмотрелась повнимательнее. После явления меча она решила ничему не удивляться. Раз начавшись, чудеса должны прийти к своему логическому завершению. Поэтому разглядев в бродяге Якова, она лишь взлетела на ветку рядом и заухала, стараясь привлечь его внимание. Бродяга поднял голову, да это и вправду был Яков.

– Привет, – сказала сова, – вот мы и снова встретились.

Яков уцепился рукой за совиное дерево, стало видно, как он устал. Даже стоять удавалось с большим трудом, а сесть было некуда – у корней дерева была только расквашенная снегопадом грязь.

– Привет, сказал Яков и закашлялся, – ты меня специально ждала?

– Ждала, – согласилась сова, – но не специально. Просто ждала. И искала в городе, но не нашла. Как ты меч потерял?

– Меч? Откуда ты знаешь, что я его потерял?

Сова хмыкнула, но тянуть паузу и расспрашивать, удовлетворяя своё любопытство, было неуместно, времени на это не было.

– Потому что он у меня. Сейчас…

Она влезла в дупло, раскопала подстилку в заветном углу, выкатила наружу яйцо, подкатила к краю

– Поберегись! – и вывалила яйцо вон.

Яков озадаченно смотрел на то, что упало к его ногам.

– Ты сказала меч. А это что?

– Это он и есть, меч твой.

– И что мне теперь делать?

– Я откуда знаю, – возмутилась сова, – Твоё имущество, ты и думай. Может, в руки взять, может, кулаком стукнуть.

Яков с усилием присел на корточки, протянул руку к яйцу. Осторожно дотронулся до гладкой кожистой поверхности. Сова на всякий случай из дупла вылезать не стала, мало ли что. Но смотрела во все глаза на то, как яйцо снова заволокло дымом. Только дым этот, кроме яйца, обволок ещё и Якова, превратив его в нечто нездешнее. Сгустился, стало невозможно разглядеть, что творится под его мутной пеленой.

Прошло полчаса, наверное. Сова уже решила подремать, и тут заметила, что туман стал редеть. Заметила и то, что снег прекратился, а в разрывах серых снежных туч проглянули лоскутки голубого неба. Редел и рассеивался туман быстро, разлетался клочьями, словно не туман это был, а одеяло из старой ваты.

На сухой после тумана земле лежал, свернувшись калачиком Яков, прижимая к груди меч в ножнах и нормальном виде. Одежда Якова чудесным образом от грязи очистилась и стало видно, что куртка вполне ещё ничего, тёплая, пусть и не новая куртка. Да и штаны с сапогами дыр и прорех не имели.

– Эй, тихонько позвала сова, – ты там как?

Яков вздрогнул, открыл глаза. Глаза у него оказались серо-зелёные, ясные и внимательные, только немного растерянные.

– Лучше гораздо, – ответил он. – Как тебя отблагодарить? Ты ведь спасла меня. Ещё пару дней – и свалился бы в канаву окончательно.

– Мне надо всё рассказать, – заявила сова. – Это лучшая благодарность. Только не здесь и не сейчас. Тебе есть, где переночевать?

Яков потёр глаза и поднялся с земли. В меч он вцепился накрепко, отпускать его явно не собирался.

– Не знаю. Я не знаю этих мест.