Полночь: 12:09

Трасса оказалась менее загруженной, чем мне казалось в лесу. Видимо глубокой ночью никто не желает ездить в пригород.

Стараюсь идти вдоль обочины, натянув капюшон почти до самого носа. Мимо проносятся редкие автомобили. Молюсь, чтобы меня не узнали. Я не смогу снова выбраться. У меня совсем не осталось сил. Очень хочется спать и есть. Не отказалась бы сейчас от горячего хот-дога или чашки пельменей.

На несколько минут остаюсь совсем одна на дороге. Машин нет вообще. Изо рта вырывается горячий пар, когда я начинаю смеяться. Это не просто смех, – я смеюсь, издаю звуки как раненое животное. Из глаз текут слезы. Я развожу руки в сторону, стараясь охватить весь мир, и кружусь, продолжая двигаться вперед.

Наверное, со стороны выгляжу сумасшедшей, однако сейчас мне нужно выплеснуть все эмоции, которые накопились за ночь.

Спустя пару минут моя песня заканчивается, как и энергия. Теперь молча двигаюсь вперед. Не знаю сколько времени я прошла, но на окраине шоссе показалась станция. Небольшое грязно-серое строение, на первый взгляд явно заброшенное. Однако, это уже что-то. Возможно, там есть люди или телефон и мне удастся позвонить Мари.

Добегаю до железнодорожной станции, ускорив темп. Мне не терпится попасть внутрь. Однако, когда я тяну на себя скрипящую металлическую дверь, то попадаю в совершенно пустое помещение. Персонала на станции нет.

Я разочарованно прислоняюсь к стене.

– Ну как так-то… – шепчу в пустоту. – Почему?!… Хотя, чему удивляться, Илона? Кто в здравом уме будет торчать тут ночью, посреди леса, да еще и в такой холод?

Я чертыхнулась и вышла из помещения. До того, как я зашла внутрь, у меня была надежда, был стимул идти дальше. Но сейчас я не могла остаться внутри – в пустом помещении казалось еще холоднее, чем на улице и не могла двигаться дальше из-за холода и усталости.

Не понимаю, что на меня нашло, но иду на поводу своих чувств. За станцией расположен небольшой сквер. Сажусь на скамью и подтягиваю под себя ноги. Чувствую себя брошенной, ненужной. Все стало еще хуже, чем было ранее. Пытаюсь найти хоть какие–то чувства внутри: злость, ненависть, разочарование? Но нет, все пусто. Тишина и холод.

Вот бы сейчас оказаться в теплой стране, нежиться под лучами солнышка, пропускать песок сквозь пальцы. Я улыбнулась. Снова мечтаю о том, чему не сбыться. А ведь где-то сейчас сидит человек и мечтает хоть раз в жизни увидеть снег. Мечтает о моей жизни, моей внешности и моих возможностях.

Пытаюсь застегнуть куртку плотнее и что-то нащупываю в кармане. Пачка сигарет. Не моих. Наверное, остались, когда я каталась на заднем сидении, хотя я не помню, чтобы ее туда клала.

Плевать! Беру сигарету, выкуриваю ее за минуту, может меньше. Не чувствую ничего. Беру вторую, затем третью. Ничего не ощущаю внутри себя. Как будто все умерло. Докуриваю пачку за пару часов. Все равно ничего не чувствую. Только головокружение и усталость. Мне так хочется почувствовать что-то кроме холода, ничего не получается. Как будто кто–то забрал все мое существо, мои самые лучшие воспоминания, мою душу. Во мне ничего больше нет, ни легкости, ни радости, ни волшебства. Я любила этот мир полностью, а он полюбил меня по частям.

Я любила этот мир сердцем,

Мир любил меня по частям,

Ведь я, как все иноверцы,

Предпочитала слезы костям.

Издалека доносится песня. Это очень странно, так как в парке я была совершенно одна. Наверное, мне чудится, решаю я, но песня играет все громче и громче.

Я любила стихи и петь песни. Мне нравилось играть с Мари в наши с ней странные игры и рисовать карандашом татуировки на ее теле. Мари.. казалось прошло так много времени, как мы повздорили. Может мне стоит потратить остаток ночи чтобы попасть домой? К ее дому, не моему – вспомнила я и воспоминания вечера больно резанули внутри. Нет, не стоит. Если бы она хотела… если бы я была ей нужна…

Музыка становилась громче. Ко мне приближался мужчина. Его черный плащ развивался в сумраке ночи. На руках были такие же черные перчатки. Его образ казался совершенно неуместным в таком злачном месте. Казалось, что он сошел с киноленты годов пятидесятых.

Если золушке явилась фея-крестная с хрустальными башмачками и в красивом серебристом одеянии, то моя фея видимо решила выбрать образ Зорро. Только спасет ли меня незнакомец или он пришел, чтобы закончить ранее начатое дело? Возможно, двое насильников были не одни, их банда могла быть больше.

Я встала на ноги и сжав кулаки замерла, просчитывая пути нападения и отступления. В этот раз я не сдамся без боя. Буду бороться до последнего. К черту все!

Высокий худой мужчина остановился на выходе из сквера. Позади него я разглядела припаркованную громадную черную машину, из которой доносилась музыка. Он молча смотрел на меня, как будто только что заметил.

Наши гляделки продолжались пару мгновений, однако они мне показались целой вечностью.

– Я – Генри. – Говорит он, протягивая руку. Вот так. Бед «привет» или «что ты тут делаешь»…

Я молчу. Не верю ни одному его слову. И имени, и его аккуратной руке. Нет! Не верю.

Он продолжает молчать. Видимо следующий шаг – мой. Я решаю пойти ва-банк – аккуратно, шаг за шагом обхожу его стороной и быстро иду дальше.

– Идешь в город? Могу подвести. – Доносится мне вслед.

Я стараюсь не обращать внимание. Вокруг нет ни души, и его слова эхом отдаются по всей станции.

Генри поворачивается и делает несколько шагов в мою сторону. Их оказывается достаточно для того, чтобы догнать меня. Его ноги длиннее и сильнее моих, и мне приходится приложить усилие, чтобы снова создать дистанцию.

– И откуда вы все такие рыцари беретесь! – Шиплю на него я. – Мне ничего не нужно от тебя! Катись отсюда!

– Ого как! Очень мило. Собираешься десять километров идти по трассе, ночью, в марте? Удачи! – кричит он мне в след, – Возможно, тебя даже довезет кто-то другой, не такой добрый как я. Только будь внимательна – здесь не самый хороший район.

– А где хороший? – огрызаюсь я, но он только усмехается. – Катился бы ты сам отсюда. Ты меня не знаешь! Зачем тебе меня довозить?

– Хочу сделать доброе дело.

– Доброе дело? – недоверие в моем голосе коробит его.

– Тебе кто-то испортил день? Почему ты такая злая?

Я смеюсь ему в лицо, совершенно не сдерживаясь. Истеричные ноты, неприкрытые, звонкие режут слух, разносясь на десятки метров. Но вокруг нет никого, кроме нас.

– Да, пожалуй, ты прав – этот чертов день испорчен, – шиплю я в сторону, словно обращаясь не к нему, а ко вселенной, допустившей все это безумие.

– Тебе не стоит тут оставаться. Поедем домой…

– Домой… – вторю я, прекрасно осознавая, что нет никакого дома. Но мужчина не должен этого знать. Если от так хочет стать мим спасениям, то я ему это позволю.

– Отвези меня на вокзал, – бросаю я и Генри, слегка кивая головой, разворачивается и садится в свою огромную машину.

Я выдыхаю клубы пара, но все равно по инерции продолжаю идти в противоположную сторону, стараясь не обращать внимание на усталость. Мои ноги болят, я замерзла, хочу спать и не хочу ничего больше решать. Поехать с ним – это же самоубийство. Все мое существо кричит от том, что мне стоит пойти пешком, но холод… холод принимает решение за меня.

Слышу, как из автомобиля доносится музыка. Он не уехал – стоит на месте, ждет, когда я приду.

Я сдаюсь. Мне больше не хочется идти пешком, не хочется мерзнуть. Я решаю ехать с ним, но все же доверять я ему не стану.

Поворачиваюсь, чтобы вернуться к машине. В этот момент спотыкаюсь о что-то твердое – камень, небольшой, но достаточно удобный. Решаю взять его с собой. Он будет служить мне оружием, если этот «Зорро» решит причинить мне вред.

– Хорошо, довези меня до автовокзала. – Говорю я в приоткрытое стекло автомобиля. Камень в кармане придает мне смелости. – Но, если решишь причинить мне вред, знай, я поступлю также.

– Садись, пока что-нибудь не отморозила. – Кивает он, криво улыбаясь мне в ответ. Мы трогаемся в путь.

Прошу его не закрывать двери и он подчиняется. Удивлен, но не спорит, уже неплохо. Автомобиль двигается плавно, слегка покачиваясь на поворотах.

Я сижу не моргая, выпрямив спину в струну. Очень сильно хочется спать, но я ему не доверяю. Он ведет автомобиль, расслаблено, совершенно не глядя на меня, как будто ему нет до меня никакого дела.

В глубине души я чувствовала, что все идет к катастрофе, но моя голова отяжелела, стоило откинуть ее на спинку сидения. Возможно, я смогу вздремнуть. Буду как Рембо – спать и быть начеку.