Красная планета

– Так попросил бы просто! – сказал Павел, успокаиваясь. – Ладно. Ты на транспортную магистраль или зайдешь в общагу?

– Сразу домой.

Ребята пожали друг другу руки и разошлись. Павел направился к будке общественного терминала общения с ИНТРОКОМом, потому как с наручного коммуникатора сделать заказ на склад ближайшего города-синтезатора было проблематично. Кампус стоял вне производственных зон и складов, в середине лесопарковой зоны, поэтому заказ уйдет и вернется посылкой из ближайшего города только через несколько часов.

У молодого человека были интересные планы на вечер. В отсутствие талантливого друга он хотел удивить женский коллектив блюдом собственного приготовления. Мороженое «Аэлита», так он его назвал. Ингредиенты для такого блюда были только на складах городов, поэтому заказывать надо было заранее.

Он нашел все необходимое в панели по номерам в рецепте, но заказ не спешил уходить в сеть. Транзакция заказа не подтверждалась, и ближайшие ячейки криптосети отказывались ее принимать.

– Что за экивок! – ругнулся он и полез в консоль отладки общественного терминала. У него глаза полезли на лоб – «не хватает средств»! Как так?! Он на службо-учебе, ему гарантирован небольшой ежедневный доход. К тому же, у него есть небольшие сбережения после двух лет работы. Он их особо не тратил, кроме подарков родным и ежемесячных взносов в фонд изучения неизлечимых болезней.

Взломать криптосеть и увести его децибелы в современной реальности невозможно. Ключи на его личном терминале зашифрованы, он помнит их наизусть, и больше их нигде нет. Можно, конечно, имея локальное превосходство в мощности сети, провести две транзакции и купить в два раза больше благ – но и для этого нужен его ключ. К тому же это отловят за две минуты, и баловаться таким не стоило никому.

Он обновил личный коммуникатор и увидел красную пометку на системном сообщении сети. «Интересно, что это там?» – подумал он. В системном сообщении была только одна смысловая строка – «Режим безработного». Остальное были ссылки на законы и подзаконные акты в ИНТРОКОМе, описывающие включившийся режим. Павел покраснел. Конечно, он предполагал, что именно ему хитрая криптосеть выпишет это наказание, но чтобы в такой неподходящий момент – это было просто несправедливо.

С другой стороны, как раз его заказ чревоугодия и спровоцировал всеведущий глаз коммунизма, это он понимал. В армейской подготовке был предусмотрен специальный режим – принудительная безработица. Прилетала она как раз к тем ребятам, которые не хотели брать несколько специальностей и сидели на одной. Павел подставился со своими строительно-уборочными роботами. «Режим безработицы» – режбезножа на сленге солдат – как раз и предполагал эмуляцию увольнения и временного лишения права на труд. А для ухудшения положения таких безработных блокировался счет криптосети, вскрывалась почта и ограничивалось перемещение. Иначе несколько дней такой эмуляции просто прошли бы незаметно, сбережения у всех были – в экономике криптогородов безработицы не было уже давно.

Молодой ловелас вышел из кабинки терминала, волоча ноги. День выдался крайне неудачным, и он побрел в сторону общаги. Немного подумав, он ткнул в кнопку коммуникатора – связь была бесплатна и не блокировалась режбезножом.

На ручной проекции появилось мордашка Аэлиты, как всегда сосредоточенная на чем-то.

– Привет, Ли, – сказал Павел.

– Динннь! – выдала она длинный веселый звук. – Как дела, все сдал?

– Нда, – промычал он.

– Чего грустный такой? Когда приедешь? – когда у нее было хорошее настроение, она щебетала почти как мама.

– Может, через пару недель. Но надеюсь, что пораньше.

– Чего так? У тебя какие-то дела? Мы тут соскучились все!

– Режбезножа активировался. Теперь я малоподвижен на пару дней точно, – ответил Павел.

– Ох, вот это да! – обрадовалась она. – Хотя для тебя, наверное, не так интересно, – сбавила она тон. – У меня есть в распоряжении для работы кластер большой мощности, хочь взломаю твой участок сети? Сможешь приехать тогда.

– Нельзя, Ли. Ты же знаешь, ИНТРОКОМ все пишет. Даже попытку мне запишут в минус.

– Хочь я приеду тогда! Покажешь свой универ.

– Не-е, не сейчас, – скривился молодой человек. – Как это будет выглядеть – включился режим режбезножа, и тут же ко мне приехала сестра меня опекать. Ребята подтрунивать будут.

– Какая разница, подумаешь! – набор аргументов был чисто женский.

– Все равно. Приезжай, как только с меня снимут блокировку. Покажу лаборатории. Сейчас у меня доступ к ним наверняка только в учебное время, – улыбнулся он.

– Договорились! – радостно пискнула сестра-андроид и сбросила связь. Это было в ее стиле, она знала – слово мужчины в ее семье держат. Но если вовремя не положить трубку, могут придумать какую-то человеческую гадость.

Павел улыбнулся, еще раз вздохнул и уже нормальным пружинистым шагом пошел в сторону общеблока. Эти пару дней можно потратить на изучение новой специальности, чтобы подлая криптосеть больше не обламывала ему удовольствие.

Вуз

Павла вдавило в кресло, он не чувствовал ремней. Было трудно дышать, но его биометрия мерцала зеленым светом, и это обнадеживало. Космический челнок выводил их на орбиту уже около 5 минут, и осталось еще столько же. Сейчас за бортом воздуха уже нет, суборбита. Наверное, километров сто над Землей. У Павла не было отчетов телеметрии на шлеме, потому как он, по сути, не был полноценным членом экипажа. Стажер. Университет направил его на околоземную станцию «Май» на геостационарной орбите для окончания опытной части его дипломной работы.

Команда челнока была как на подбор. Все военные с большим стажем пилотирования. Образцовые коммунисты с длинным трудовым послужным списком. По тому, как у них горели глаза перед стартом, вся их карьера была посвящена основной цели – космосу. Открытые данные каждого Павел прочел перед подготовкой к вылету. Особо ему понравился командир челнока, уже немолодой для космоса майор Задависвичка. Смешную фамилию компенсировала широкая спина мастера спорта и красная звезда на комбинезоне – медаль за участие в реальных боевых действиях. Где такие сейчас можно было найти – вопрос, разве что в периферийных капстранах. Но и майор повидал всякое, поэтому Павел перестал думать про экипаж и постарался сосредоточиться на своей задаче.

После общего курса подготовки предстояло выбрать первую специализацию. Павел долго готовился к этому решению и поэтому, не раздумывая, отослал заявку в физико-математический раздел ИНТРОКОМа, указав в анкете все интересующие его кафедры. Сеть была лишь инструментом в руках общественных советов, давно разработавших стратегическую линию развития социума – поэтому в плане народного хозяйства на ближайшие 50 лет значилось приличное количество востребованных технических специальностей. Однако большая часть была связана с биогенетикой и прочими смежными медицинскими областями. Поэтому на физмат был конкурс больше одного человека на место, что для плановой экономики было необычно.

Павел, однако, прошел по конкурсу без проблем и даже выбирал себе кафедру. Сказался хороший послужной список и модернизация сбора транспортной сети в условиях Заполярья. Оказалось, конструкторы пытались проработать его идею оптимизации еще на этапах планирования арктических трасс, но на объектной модели не получили почти никакой экономии. Поэтому Павел получил благодарность в личное дело и выбрал себе для специализации факультет термоядерного синтеза.

Термоядерные станции давно работали в энергетических каскадах полярных городов, но проблемы с синтезом были, и решить их до конца пока не удавалось. Плазма по-прежнему была неустойчива, и получить хоть сколько-нибудь приличный КПД инженеры не могли и использовали термоядерные реакторы как большие теплогенераторы для отопления полярных жилых массивов. Основную нагрузку продолжали на себе тащить реакторы на быстрых нейтронах.

Несколько лет назад в научной среде состоялся прорыв, о котором Павел узнал из профильной периодики. Молодой ученый Осуми разработал и опубликовал теорию стабилизации плазмы в условиях невесомости. Если вдаваться в подробности, то на поверхности планет с приличной гравитацией выполнялись все законы обычной физики, и создать устойчивое положение плазмы в поле потенциальных магнитных полей было невозможно. Но при снижении гравитации появлялась возможность создать потенциальную яму для удержания плазмы, и яма имела обратную пропорциональность к абсолютному значению гравитации.

Теория блестяще подтвердилась на орбите, и Павел летел к работающей установке в научном модуле станции «Май». Ему же была поставлена задача провести ряд опытов на предмет применимости новых знаний к холодному синтезу, и челнок вез с собой также целый паноптикум известных катализаторов.

Сам Павел считал эту задачу бесперспективной, но его научный руководитель думал иначе. После четырех лет относительной свободы принятия решений старые традиции университета навалились на всех ребят из группы, и они даже временно потеряли связь друг с другом. Противостоять старому профессору не хватало авторитета и опыта, к тому же Павел сильно и не сопротивлялся. Побывать на орбите Земли было событием даже сейчас, когда в суборбитальные полеты берут школьников. К тому же ему все равно придется работать в команде на работающей установке, и интересующие его лично вопросы он планировал выяснить у главного инженера блока.

Началась невесомость, к горлу подступила тошнота, и от ощущения падения – под ложечкой, где обычно щекочет – что-то свистело. Очень захотелось вернуть 4g перегрузку, там было как-то привычнее. Павел тяжело вздохнул и продолжил бороться с непослушным организмом. Придется привыкать, у него расписание на целый месяц опытов.

Челнок тряхнуло, началась стыковка. Павел отвлекся от ощущений и посмотрел на панель обзора. Весь монитор занимала проекция Земли с терминатором на Атлантике. Майор Задависвичка скомандовал по общему каналу: «Приехали, все пассажиры на выход». Сам экипаж работал над перегрузкой оборудования и припасов, а командир вел переговоры со станцией, согласовывая список убывающих.

Встреча

Уже прошла неделя на орбите, и наконец-то закончилась космическая болезнь. Павел нормально поел и после посещения судового врача отправился в научный блок на работу. Он пытался работать и ранее и читал техническую документацию всю неделю, но в голову ничего не помещалось из-за постоянного головокружения и слабости. Сегодня он, полный сил, перечитал все еще раз. Возобновил в памяти схему станции и вылетел из своей каюты, неповоротливый, как все новички.

Стремительная цветная молния коснулась его руки, и он больно ударился головой о переборку, получив приличный момент импульса и не сумев его погасить.

– Ой! – девушка в ярком цветном костюме висела возле него и помогала стабилизировать положение. – Простите, пожалуйста. Я так спешила, в этой каюте никто не живет, точнее не жил, – запинаясь, извинялась она.

Павел, потирая ушибленный затылок, посмотрел на девушку и удивился ее симпатичности. Красивых мордашек он насмотрелся, этим его было не удивить. На последних курсах универа все девушки меняли тактику и превращались в эталон красоты. Но здесь… Красивые большие глаза и ресницы тревожно хлопали, разглядывая его шишку. Ни грамма косметики и, скорее всего, нет пластики и векторных изменений генома. Обычное женское лицо с тонкими правильными чертами.

– Кофе, – сказал он.

– Что кофе? – недоуменно спросила она. – Вам плохо? Вас отвести в санитарный блок?

– Кофе сегодня вечером, пьем у меня. Приглашаю по праву пострадавшего.

– Как быстро оправился, – улыбнулась она. – Посмотрим. Сам двигаться можешь?

– Все нормально, – ответил Павел. – Павел.

– Карина, – ответила девушка. Он сразу заметил, как грациозно она двигается в невесомости. Движения плыли, каждая группа движений была как танцевальное па. Этот танец без музыки завораживал и привлекал внимание. Так что ему наверняка придется становиться в очередь за вниманием девушки.

– Ладно, я на склад, – она оттолкнулась и полетела дальше по коридору, а он добавил ей вслед: – В 18:00 по бортовому, через час после смены.

Из коридора послышался смех, и это обнадеживало. По крайней мере, его услышали.