Красная планета

Пыльная планета встретила его гостеприимно. В космопорту стояла небольшая группа встречающих и огромные статичные репродукции на стенах – «Мир, труд, Марс!» или банальное «И на Марсе будут яблони цвести!». На плечевой коммуникатор вибрацией пришла информация о подключении к местному узлу ИНТРОКОМа. Задержка общения с земным сегментом сети у него была в среднем 10 минут, но вполне можно было ждать и полчаса, все зависело от взаимного положения планет. Павел закрыл голографический приветственный агитационный ролик и направился к группе встречающих. Карины среди них не было. Удивленно озираясь, он открыл коммуникатор и прочитал все письма. С Кариной он выходил на связь вчера при подлете к планете, и они договорились о встрече. Сообщений от нее не было, значок коммутации напротив ее имени горел красным – она была не в сети.

– Значит, придется знакомиться с планетой самостоятельно, – бравурно сказал Павел и подошел к общественной кабинке сети с нормальными объемными проекциями.

На его запросы ИНТРОКОМ выплюнул всю схему человеческой колонии, место расположения реактора, его нового места проживания и все немногочисленные достопримечательности.

– Нда, ну вот и познакомился.

Смотреть было особо нечего, для выхода на поверхность у него не хватало спецкурса, да и допуска. Скорее всего, это вообще нельзя делать одному и не по делу.

Коммутатор завибрировал еще раз, и он увидел сообщение от Аэлиты. Она одна приехала провожать его на космодром, мама почему-то не смогла. А папа, наверное, не захотел, эка невидаль – сын на Марс улетает.

Он одним движением отправил сообщение на экран общественного проектора и просмотрел. «Дорогой брат, мы всецело уважаем…». Брр… какой официоз, такое впечатление, что письмо для прочтения вслух Ли написал папа, и звучало оно как для протокола. Хотя смысл в целом был позитивен – мы все тебя любим, желаем успеха, ждем. В кадр прибежала Мария и испортила весь церемониал. Как странно, Мария его родная сестра – человек, и любит его очень сильно. Но как бы чувствует, что надо делить его с Ли. А тут его забрала вообще неизвестно кто, женщина, которая даже прилететь на Землю и познакомиться с ними не может. Представляю, что они про Карину думают.

Его размышления прервал зеленый огонек вызова над именем Карины, которое он вывел в поле обзора коммуникатора.

– Привет, извини, тут форс-мажор! – выпалила она. – Авария на техническом этаже, мы теряли воду. Ужас! – она закатила глаза.

– С тобой все в порядке? – забеспокоился Павел.

– Та нормально, – она стала употреблять его разговорные сленговые сокращения, и это наверняка резало слух всем окружающим. – Локализовали, перекрыли, отдали ремонтникам для планомерного устранения. Устала очень, доберешься сам? Мне тут жилой блок-то подрасширили, пока ты летел с Земли. Как-никак я замужем теперь. – Под ее заливистый смех Павел интуитивно нашел дорогу к городскому транспортному стволу и набрал номер их общей квартиры.

«Надо покорять Красную планету», – подумал он, пока Карина пересказывала подробности аварии и делилась переживаниями.

Борьба

– Это просто возмутительно! – Павел был в ярости. – Как так, не пришли стабилизаторы магнитного поля? Они есть в накладной, я сам контролировал их погрузку на Земле!

Нагловатого вида бородач, ответственный за снабжение научной части, продолжал настаивать:

– В моих документах их нет. Запрашивайте логистический отдел.

Бороды были модой на Марсе, Павел предполагал причиной лень каждодневного бритья.

– Безобразие, – выдохнул он. – Я разберусь с ИНТРОКОМом и вернусь за приборами.

Накладные по его оборудованию просто исчезли из сети. На входе в корабль они есть, на выходе их нет. И никого это не взволновало, никто не начал искать исчезнувший груз. Все приняли и оформили. Возмутительно и подозрительно. Павел начал искать источники документов в сети, но каждый раз упирался в повышенный уровень допуска. Кто отправлял оборудование, какой склад – было решительно неясно. Вскрыть допуски в одиночку не было никакой возможности, и он вспомнил про Аристарха.

Аристарх звал его в КАЭСКОР, потому как Павел в списке предложений после университета получил туда одно из возможных назначений в службу кибербезопасности. Но у Павла были свои резоны, и он отказал другу, поведав о почти состоявшемся браке. Аристарх поздравил его, но видно было, что ему жаль расставаться со своим другом-физиком.

На данный момент Павел записывал письмо лирику Аристарху по линии КАЭСКОР. «Дорогой друг, не могу разобраться… прилагаю список оборудования… Буду благодарен». Отправить. Звякнул входящий, и Павел удивился. Так быстро ответ прийти не мог, сейчас до Земли радиоволна летит 10 минут, значит, ответ придет не ранее чем через 25.

«Проект закона о захоронении ядерных отходов» – рецензенту Павлу Павловичу Нефедову. «Черт, как не вовремя», – подумал он.

ИНТРОКОМ работал в режиме законодательной власти, и каждый гражданин имел право участвовать в обсуждении любого подзаконного акта. Если у него были соответствующие знания по теме, конечно. По результатам службы, учебы или работы. Можно было даже пройти спецобучение в центрах ликбеза, если очень хотелось сунуть свой нос в смежные вопросы. Но были у граждан и обязанности. Если ты долго не участвовал в управлении народным хозяйством, не занимал ответственных должностей и не согласовывал подзаконные акты – сеть могла и регулярно делала предложения, от которых нельзя было отказаться. Выдвигала тебя на управляющую должность, например. Но чаще – приглашала принять участие в обсуждении нормативного акта. Если ты отказывался, все записывалось в личном деле и очень мешало карьере.

А для согласования надо было изучить все материалы по акту, иногда всю историю вопроса, и написать обоснованное решение. Схалтурить не было никакой возможности, перед вынесением решения нейросеть устраивала тестирование на знание вопроса, в котором тоже нельзя было ошибиться.

И такая задача свалилась на Павла в начале условного медового месяца и в период адаптации к пониженной гравитации. Он все еще улетал иногда под потолок, когда рефлексы срабатывали самостоятельно и выдавали земное усилие.

– Надо было зайти-таки на университетский форум и потрепаться там в обсуждениях, – погрустнел Павел. – Ну ладно, прорвемся, – и открыл справочник по периодам полураспада.

После смены Павел рассказал жене о халатности в разгрузке корабля и потере части оборудования.

– Добро пожаловать на Марс, – грустно улыбнулась она. – Это началось лет пять назад, когда я окончила спецшколу. На станции кроме нескольких детей, родившихся тут, и, возможно, их родителей, никого постоянного нет. Везде вахтовый метод, люди долго не могут выдержать однообразный вид местного неба. Так вот, лет пять назад качественный состав вахты стал меняться. Если ранее сюда летели только самые лучшие и идейные мечтатели и люди, зараженные космосом, то сейчас что ни вахта – мелочные, склочные, психологически неустойчивые. Откуда таких присылает нам Земля, непонятно. Гендерный баланс сместился, женщин стало мало. Так что каждую вахту я воюю, чтобы поставить себя в коллективе, – она вздохнула. – В армии я не служила. Но все прилетевшие служили, а мне кажется – я больше подготовлена, чем они.

– Да-а… – протянул Павел. – В таких условиях уже не так удивительна потеря части груза.

– Я не хотела тебе говорить, пока сам не увидишь. Мало кто верит на Земле, что такое возможно.

– Конечно! Марс – это же пропаганда для всей отстающей части мира. На него тратились приличные ресурсы. Кто и с какой целью мог испортить кадры. Надеюсь, мой друг выяснит.

– Ты попросил кого-то разобраться на Земле? – спросила она. – Может, это и поможет. Если бы не ты, я сама бы скоро улетела не Землю. Тяжело тут.

Он обнял ее, и они замолчали, созерцая красную дымку марсианского заката на настенной проекции их спальни.

Рок или судьба?

Месяц прошел без вестей от Аристарха, кроме первого же ответа с обещанием разобраться с пропавшим оборудованием. Павел пытался привыкнуть к коллективу, работающему на реакторе, но это было сложно. Толпа разгильдяев – самый легкий эпитет, который можно было бы применить. Если бы сюда его десятку с полигона, можно было бы выгнать полсотни этих бездельников в ремонтные мастерские. Каждый тянул одеяло на себя, занимался чем ему хочется, а не тем, чем надо.

График работ постоянно сбивался, и он с Кариной часто оставались на вторую смену, чтобы хоть как-то выправить положение. Если реактор заработает, он обеспечит воздухом и водой намного больше колонистов. Сейчас все держалось на двух старых реакторах, не позволяющих базе масштабироваться. На Марсе с его пониженной гравитацией потенциальная яма для плазмы в термояде была устойчива, хоть и намного меньше, чем на орбите. Поэтому ребята продолжали работать.

Подходил к концу второй месяц его пребывания в колонии, когда все рухнуло. По плану работ он должен был выйти на поверхность и провести ремонт обшивки в труднодоступном для роботов месте. Его напарник, ленивый и нерасторопный увалень Михаил, не явился к шлюзу в начале смены. Как сеть тут еще не бьет тревогу и не шлет отчеты на Землю – Павлу было решительно неясно.

Он начал облачаться в скафандр, решив сделать работу и без этого тунеядца, но заметил странные засечки на воздуховоде скафандра.

Павел аккуратно вскрыл понижающий давление каскад и с удивлением увидел явно неисправный клапан, который повышал давление кислорода и вызвал бы у него острую гипероксию через несколько минут после выхода наружу. А ведь это был его личный скафандр, и он проверял его в прошлый раз после выхода.

Павел набрал номер сети Михаила. Тот не отвечал. Тогда он набрал Карину, она тоже молчала.

– Странно все это, – вслух сказал Павел и направился в сторону основного блока реактора.

Пройдя несколько переборок, он получил на коммутатор сообщение с наивысшим приоритетом для прочтения.

После сразу же завыла сирена тревоги. Павел бросился на свое место по боевому расписанию. Заняв рабочий терминал и запустив все мониторинговые алгоритмы, он первым делом еще раз попытался выйти на связь с Кариной. Она не отвечала, хотя в сети была.

Спустя 10 минут по блоку управления реактором прошел отбой тревоги и сообщение массовой рассылкой – «Дестабилизация плазмы при тестовом запуске, есть жертвы». Павел, захлебываясь от ужасного предчувствия, рванул в реакторную зону. Ее уже оцепили, и Карину, разорванную почти пополам, выносили на магнитных носилках.

Возвращение

Как так? Что произошло? За что? Павел был далеко от Земли, от друзей и близких. Его единственный друг и жена на этой планете умерла. Он сидел в шоке в их гостиной и перебирал ее ожерелье. Она оставила его дома сегодня утром. Сказала, что оно не подходит к этому наряду, слишком вульгарное…

Звякнул ИНТРОКОМ, пришли какие-то официальные письма из сети, Павел вспомнил про письмо с приоритетом и ткнул пальцем в красный восклицательный знак.

Сообщение открылось – это был Аристарх. Какой-то бледный, осунувшийся. С темными кругами под глазами, он быстро заговорил на камеру.

– Паша, тебе надо бежать. Улетай с Марса первым же рейсом, супругу бери с собой. После отправки сообщения я забронирую вам места. Я уже два месяца в составе специальной комиссии веду изыскания по делу, которое ты мне подкинул, – он грустно улыбнулся. – Марсианское дело. Сегодня на меня было совершено покушение. Я почти уверен, что это покушение. Транспортную капсулу зажевало в шестерню транспортной сети. Мы оба знаем, что это теоретически невозможно, – он еще раз грустно улыбнулся. – Я выжил. Не смогу полноценно трудиться пару месяцев, но это пустяки. Прилетайте скорее, жену оставь на орбите. Надо с этим разобраться окончательно. Возможно, замешано несколько профильных комитетов, так что будь бдителен.

– Бдителен, – как автомат повторил Павел. Поздно быть. Но навыки военной дисциплины и привычка подчиняться логичным приказам делали свое. Он автоматически побросал вещи в багажную сумку, которую еще не успел убрать далеко. Из вещей Карины он взял только ее ожерелье. И убитый горем, все еще в состоянии аффекта, зашагал в сторону космопорта. Радостный гул вахты сигнализировал о прибытии новой смены и отбытии старой. Павел пробыл на Марсе ровно одну вахту, самую счастливую и самую несчастную вахту в его жизни.