Страшная граница 2000. Часть 3

– Это какая фигура? Круг?

– Круг! – радостно согласился абитуриент.

Преподаватель нарисовал квадрат:

– А это что? Квадрат?

Когда сияющий от вселенского всезнания парнишка согласился, учитель улыбнулся:

– Пифагор, экзамен сдан!

Так и стал наш Золотов пифагором. Преподаватель же добросовестно выводил нашему тупице автоматические тройки, дабы не отвлекаться от других курсантов. Не пифагоров.

Коля мой опять поднял рюмку чая. Опять поставил.

Наморщив лоб, он поднял руки и сделал крутящее движение, как будто сидел за рулём авто:

– Руль! Ага! Хрулькин его фамилия!

– Та ты що! – удивился я, бросив чесать затылок. – Хруля – це ж курсант першого взводу!

Коля огорчился непопаданию и задумчиво уставился на рюмку. Смотрел он так, как будто видел там зелёного змия.

«Пили мы, мне спирт в аорту проникал!» – с подозрением посмотрел я на друга, припоминая его непьющую курсантскую биографию.

Дело в том, что за всё время училищного бытия Коля пил всего один раз.

Было сие в зимнем отпуске.

Ехал он, конечно же, в свой родной хутор. Но курсант Гена Руденко, наш земляк и змий-искуситель, зазвал в гости в райцентр Даниловка.

– Мыкола долго отбивался от горилки! – рассказывал потом Гена-искуситель. – Але я перемиг! Моя победа! Змусыв выпыты склянку самогону. Чистейшего самогона! И що Коля? Вночи прокидаюся. Дывлюся, сидить Коля на кровати, качается. И блюёт! Всю постель, паразит, обблевал!

Припоминая то давнее замечательно-смешное событие, я прикидывал состояние друга.

Ночевать-то ему в комнате моего сослуживца, на другом этаже.

Как бы Мыкола не повторил свой давний курсантский подвиг!

Но Коля мой сдаваться не собирался.

И, поднимая сто пятую рюмку чая, вопрошал:

– Моторов? Кузовкин? Колесов?

Глубокомысленно-умные размышления пытливого майора закончились ближе к полуночи.

Закончились под столом, где друг мой пытался уснуть, положив умную голову на домашний тапок.

«Точно! Повторит свой даниловский подвиг!» – вздыхал я, таща тяжеленное бездыханное тело на четвёртый этаж, к сослуживцу. – «Хорошо в Туркмении! Пьянки там благоразумно совершаются на полу, на ковре. Дастархан, плов, коньяк. И все, кто принял на грудь лишку, тут же и отваливаются. И лежат прямо у дастархана. Красота! Не надо никуда никого тащить!»

Отправив Николая спать в соседний нумер, я выдал ему лист бумаги. Чтобы, значит, нарисовал фамилию неуловимого взводного, ежли что приснится.

Часа в три ночи дверь нашей комнаты затрещала.

Коля Пшеничный легко и нежно касался фанеры мощными пудовыми кулаками и восторженно орал:

– Вспомнил! Вспомнил! Глущенко его фамилия!

– Ай молодец! – похвалил я друга, открывая дверь. – Но причём тут автомототехника?

– Ну как же? Кличка литёхи какая? Глушак! Помнишь, у его «Запорожца» всё время глушитель отваливался!

Ай да Коля, ай да сукин сын! Вспомнил!

Как было не отметить этот великий подвиг? Как не вспомнить годы молодые, курсантские?

Мы и продолжили праздник душа, вспоминая всё новые шалопайски-радостные подробности.

Примечание: Мein Bruder (нем.) – мой брат.

глава 10

Тульский дядя

«Сдал СопроМат – можешь жениться!» – эту поговорку мы познали в 1985 году. И, готовясь к будущей женитьбе, грызли гранит этой сложно-противно-мерзкой науки не щадя зубов своих-чужих.

Грызть науку очень помогали калькуляторы, дефицитные в советское время. Мешал, правда, другой дефицит – батареечный. Самым обидным было, когда в самый разгар ответственных вычислений (например, сколько тротила надобно для подрыва железобетонного бункера) калькулятор «подыхал».

– Спасайте! У кого батарейки есть?! – слышался истошный вопль. И несчастный курсант бегал по классу, выцыганивая дефицит.

Тьфу-тьфу, меня эта беда всегда обходила стороной.

Ибо рядом со мной сидел мой лучший друг земляк Коля Пшеничный. Этот сельский парень, коренастый и спокойный как мамонт, всегда и всё держал про запас.

Так его приучила тяжелая доармейская сельская жизнь.

Эта привычка касалась и батареек.

Поэтому жаждущий первым делом бросался к Мыколе (как на украинский манер называли моего друга).

Коля недовольно сопел, снимал и протирал очки.

Но всегда выручал.

И вот однажды вечером…

Сидим мы как-то в классе, занимаемся сампо (самоподготовкой).