Император Николай II. Мученик

Успехи балканских союзников в войне с Турцией вызывали в Вене сильное беспокойство. Посол рейха в Вене фон Чиршки сообщал: «С беспокойством, в полной растерянности смотрят здесь на неожиданную победу славян и всюду задают один и тот же вопрос: что будет с Австрией? Некоторые утверждают, что после Турции настанет время Австро-Венгрии»[471 - Die Gro?e Politik der Europ?ischer Kabinette 1871–1914. Berlin, 1922–1927. Bd. 33. № 12402.]. Не менее были напуганы и в Берлине. Канцлер Бетман-Гольвег заявил, что «поражение Турции есть поражение и немцев»[472 - Die Gro?e Politik. Bd. 31. № 3417. S. 289.]. Австро-Венгрия объявила о мобилизации половины резервистов и начала сосредоточивать войска на границе с Россией, которая в ответ задержала демобилизацию 350 тыс. военнослужащих срочной службы[473 - Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. М.: Вече, 2000. С. 108.].

Отдав Балканскому союзу европейские территории, младотурецкое руководство, однако, подложило под Балканский союз мину замедленного действия. Хорошо зная нравы и аппетиты своих победителей, турки при заключении мира заявили, что делить завоёванное они предоставляют им самим. А каждый из победителей мечтал о своём государстве как обязательно о «великом»: Великой Болгарии, Великой Сербии, Великой Греции и даже о Великой Черногории. Между победителями начались горячие споры за ту или иную часть территории. Поэтому не успели высохнуть чернила под Лондонским мирным договором, положившим конец Первой Балканской войне, как тут же началась Вторая Балканская война, теперь уже между бывшими союзниками.

Уже в январе 1913 г. сербские газеты, принадлежавшие австрофильской партии либералов и тайной организации «Чёрная рука», развернули кампанию против сербо-болгарского союза. Правительство Николы Пашича упрекали в излишней уступчивости болгарам в территориальном вопросе. Поток «патриотической» пропаганды нарастал с каждым днём. На требования России прекратить антиболгарскую истерию Пашич 19 апреля 1913 г. заверил посланника в Белграде Н. Г. Гартвига: «Сербия не только не питает затаенных замыслов против Болгарии, но по-прежнему дорожит искренней дружбой с ней, являющейся залогом прочности Балканского Союза. Г-н Пашич указал, что при добросовестном и беспристрастном отношении к делу союзники сумеют прийти к примирительному результату, а на случай неудачи имеется другой выход – верховный арбитраж России»[474 - Малые войны первой половины XX века. Балканы. С. 397.].

Тем временем такая же волна, только против Сербии, поднялась и в Болгарии. С обеих сторон выдвигались обвинения, псевдоисторические обоснования «исконных» прав, претензии на обладание Македонией. Болгария, бывшая во главе союза Балканских государств и вынесшая на своих плечах основное бремя войны с Османской империей, претендовала на Македонию, а её заняли Сербия и Греция. Болгарские правящие круги стали требовать, чтобы сербские и греческие войска были выведены с тех македонских территорий, на которые распространялись их претензии. Сербия и Греция между тем заключили соглашение о совместной защите занятых территорий и их разделе между собой.

Николай II был категорическим противником распада Балканского союза. Его создание было большим дипломатическим успехом Петербурга, который стремился к урегулированию спора между Болгарией и Сербией мирным путем. Признавая, что притязания Болгарии на Македонию имеют под собой географические и этнографические основания, Россия вместе с тем советовала болгарам пойти на уступки. Российский МИД предлагал немедленно созвать конференцию премьер-министров стран Балканского союза (Сербии, Черногории, Болгарии и Греции) и при посредничестве и арбитраже России (кстати, предусмотренном сербо-болгарским союзным договором 1912 г.) найти выход из сложившегося положения, способный устроить все заинтересованные стороны[475 - Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Указ. соч. С. 114.].

Балканские войны ещё больше углубили противостояние на полуострове России и Австро-Венгрии. Вена стремилась максимально ограничить приобретения победителей, особенно сербов и черногорцев, ослабить, а по возможности и развалить Балканский союз, стравив его участников в борьбе за раздел отвоеванных у Турции территорий.

Цели России были прямо противоположны австрийским. Российская дипломатия стремилась в сотрудничестве со всеми государствами, заинтересованными в сохранении мира на Балканах, не допустить там одностороннего австрийского выступления, отстоять мирными дипломатическими средствами завоевания сербов, черногорцев, болгар и греков, не допустить развала Балканского союза.

Пока Петербург мучительно искал решение, как сохранить мир на Балканах, Австро-Венгрия и Германия делали всё, чтобы в этом регионе не появилась мощная союзная России сила. Тем более что 1913 г. стал периодом активной подготовки германских империй к большой войне с ней.

Поэтому австрийская дипломатия в Белграде склоняла сербского короля к войне с Болгарией и Грецией, а в Софии – Фердинанда к войне с Сербией и Грецией. Сербскому правительству внушалось, что в Первой Балканской войне сербы не получили желаемого – доступа к Адриатике, но они могут это компенсировать, аннексировав Македонию и Салоники. Болгарскому правительству внушалось то же, что и сербскому, – аннексировать Македонию. Австро-Венгрия обещала Болгарии в этом вопросе поддержку[476 - Там же. С. 43.].

Российская дипломатия оказала жесткое давление на правительства Сербии и Болгарии, но достичь успеха не удалось. Тогда С. Д. Сазонов попросил Императора Николая II обратиться с личным посланием к правителям Сербии и Болгарии. Позже бывший министр вспоминал: «Государь сказал мне, что подпишет текст обращения к королю сербскому и царю болгарскому, так как в час опасности для славян он имеет не только право, но и обязанность возвысить свой голос, чтобы предостеречь их от её последствий. “Если они меня не послушают, – прибавил Государь, – то зачинщики понесут за это кару. Я исполню свой долг, и совесть моя ни в чем меня не упрекнет, чтобы затем ни произошло”»[477 - Сазонов С.Д. Указ. соч. С. 101.].

Сразу же после подписания телеграмм Николай II приказал Сазонову немедленно отправить их в Белград и Софию. Помимо этого, Государь приглашал представителей балканских государств прибыть на конференцию в Петербург и разрешить все спорные вопросы.

29 мая/11 июня 1913 г. царь Фердинанд отправил ответную телеграмму Императору Николаю II, в которой возлагал ответственность за назревавшее между союзниками столкновение на Сербию. Он указывал, что болгарское правительство стремится избежать братоубийственной войны, но не может идти против «единодушного возмущения народа» Сербией, пытающейся отнять у Болгарии плоды её побед[478 - Исаева О.Н. Фердинанд Кобургский: штрихи к портрету… С. 43.].

А. А. Савинский в своих донесениях в МИД считал, что воинственное поведение Болгарии, её «безумный» курс на новую войну «можно объяснить тем опьянением, которое охватило страну и ее правителей после всех предыдущих побед». Кроме того, на Фердинанда давили болгарские либералы, грозившие ему участью Стамболова, если болгарский монарх не начнёт войны за Македонию[479 - МОЭИ. Сер. 3. М., 1933. Т. 2. С. 433–436.].

Король Пётр в своей телеграмме Николаю II жаловался на болгарские притязания. Но российский МИД потребовал от сербского правительства немедленно принять предложение Петербурга о созыве конференции. Такие же усилия русские дипломаты предпринимали и в Софии. Но Вена заверила правительство Болгарии, что окажет поддержку его территориальным притязаниям в Македонии. София отклонила предложение Государя о созыве конференции премьер-министров и ещё раз официально заявила, что продолжает настаивать на точном соблюдении условий сербо-болгарского соглашения 1912 г. о разделе Македонии. Так как часть македонских территорий, которые по договору 1912 г. должны были отойти к Болгарии, занимали сербские и греческие войска, София настаивала на немедленном пропуске её войск в занятые сербами и греками районы Юго-Западной и Южной Македонии[480 - Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Указ. соч. С. 116.]. Сербия ответила отказом. Болгария отозвала своего посла из Белграда. В России этот шаг сочли равносильным объявлению войны и изменой славянскому делу.

16/29 июня командующий болгарской армией генерал Сава Савов отдал войскам приказ о наступлении. В ночь на 17/30 июня 1913 г. болгары атаковали сербские части, дислоцированные в Македонии, но получили отпор и были отброшены на исходные позиции. В Софии уже склонялись к тому, чтобы отвести армию из Македонии и объявить всё случившееся пограничным инцидентом. Но правительственные круги Сербии и Греции решили воспользоваться ситуацией и официально объявили Болгарии войну. Следом за ними последовала Черногория и Румыния, а затем и Османская империя. В результате Болгарская армия оказалась на грани полного поражения.

7/20 июня 1913 г. царь Фердинанд направил Императору Николаю II телеграмму, полную отчаяния: «Ваше Величество, Болгария, окружённая армиями пяти соседних государств, находится на пороге гибели. Через несколько дней, если Румыния и Турция будут продолжать беспрепятственное шествие вперёд, армия наша может быть уничтожена, не столько оружием, сколько голодом, болезнями и лишениями. В эту тяжёлую пору, надежды мои и болгарского народа устремлены к Вашему Величеству. Прошу заступничества Вашего Величества о том, чтобы они приостановили своё нашествие на территориях, приобретённых кровью сотен тысяч болгар и о том, чтобы положить конец истреблению христианских народов. Я и мой народ сумеем оценить эту историческую помощь. Фердинанд»[481 - Король Фердинанд – Императору Николаю II. 7/20 июля 1913 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 784. Л. 1.].

Николай II ответил: «Близко принимаю к сердцу тяжёлое положение Болгарии. В нынешнюю минуту не буду входить в оценку обстоятельств его вызвавших. Болгарии приходится идти на жертвы. Неизменно относясь благожелательно к Болгарии, я с удовольствием осведомился о посылке правительством Вашего Величества уполномоченных с целью положить предел братоубийственной войне, начатой вопреки моим предостережениям. Надеюсь, что прекращение войны поможет Болгарии найти в себе достаточно сил, чтобы, не теряя времени приступить к своему мирному обновлению»[482 - Император Николай II – царю Фердинанду. 8/21 июля 1913 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 784. Л. 1.].

При посредничестве России 18/31 июля 1913 г. было заключено перемирие, а через десять дней в Бухаресте завершились мирные переговоры. Болгария утратила практически все свои приобретения, завоеванные в Первой Балканской войне. Македония была поделена между Сербией и Грецией. Турция вернула себе большую часть Восточной Фракии с Адрианополем. Румыния захватила Южную Добруджу[483 - Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Указ. соч. С. 45.].

Авантюра Фердинанда разрушила с таким трудом созданный Россией Балканский союз. 6/19 февраля 1914 г. посланник в Софии А. А. Савинский заявил болгарскому монарху, что Император Николай II «в своих постоянных заботах о славянах вообще и о болгарах в частности, не мог допустить мысли о возможности братоубийственной войны». Русский посланник далее заметил, что когда он «видел Государя Императора в Царском Селе перед отъездом, то мог лично убедиться, как Его Величеству было больно», что игнорирование Фердинандом его воли не начинать войны с Сербией «имело такие ужасные последствия на радость Австрии»[484 - А.А. Савицкий – С. Д. Сазонову. 6/19 февраля 1914 г. // МОЭИ. Т. 3. С. 365.].

Тем не менее Николай II счёл нужным направить Фердинанду I по случаю его дня рождения поздравительную телеграмму, которая заканчивалась фразой: «Сердечно желаю Вашему Величеству благоденствия и Божьей помощи в исполнении лежащей на Вас задачи возрождения и укрепления Болгарии, за мирным развитием которой я продолжаю следить с неизменным сочувствием»[485 - Император Николай II – царю Фердинанду I // МОЭИ. Т. 3. С. 423.].

На самом деле подлинным победителем во Второй Балканской войне стали германские империи, прежде всего Австро-Венгрия. Хотя Сербия и увеличила свою территорию с 48,3 до 87,3 тыс. кв. км, а население – с 2,9 до 4,4 млн чел., на самом деле эта победа была пирровой. Исходя, как и все балканские государства, из узкоэгоистических интересов, Сербия не смогла правильно оценить ослабление позиций России на Балканах. Теперь Сербию ничего не отделяло от могущественной и крайне враждебной Австро-Венгерской империи. Вражда между Сербией и Болгарией имела в близком будущем самые тяжёлые последствия для всей Европы. Как верно писал уже после начала Первой мировой войны «Вестник Европы»: «Если бы Австрия знала, что Сербия может опереться на Болгарию, едва ли мы имели бы войну в 1914 г. Можно с уверенностью сказать, что её бы не было»[486 - Ближний Восток и война // Вестник Европы, 1914. С. 281.].

Глава 6. Последние торжества Империи

Столетие Победы в Отечественной войне 1812 г.

В 1912 г. Россия с особым торжеством отметила годовщину избавления от наполеоновского нашествия. Речь шла о величайшей национальной святыни, о национальном подвиге мирового масштаба. Однако была одна деликатная сторона: торжества не должны были задеть национальную гордость французов, ставших спустя век после Отечественной войны союзниками России. Государь решил, что наилучшим местом проведения торжеств станет Бородинское поле. Беседуя в 1908 г. со знаменитым французским археологом и по совместительству членом Особого комитета по устройству музея 1812 г. в Москве бароном Жозефом де Байем, Николай II заметил: «Я желаю, чтобы одинаковая благодарность чествовала героев двух наций 1812 года! Какая пропасть между двумя странами! Какая жертва! Сколько пролито крови! Но сколько и перемен за этот век! Русские и французы научились, сражаясь познавать друг друга»[487 - Цит. по: Юбилейные торжества в память 100-летия Отечественной войны 1812 года в Высочайшем присутствии. М.: Полифором, 2012. С. 15.]. Бородинское поле как нельзя лучше подходило под эти слова Государя.

Подготовка к юбилею началась более чем за год. Было издано четыре выпуска «Вестника августовских торжеств 1812–1912 гг.». Подготовка к юбилею шла под личным наблюдением Императора Николая II. Бородинское поле должно было стать местом проведения главных торжеств.

Был учрежден специальный Комитет по созданию Музея 1812 года, который стал собирать экспонаты, связанные с войной. Брестский вокзал Москвы был переименован в Александровский в честь Императора Александра I[488 - Ныне Белорусский вокзал.], на Чистых прудах было построено здание для панорамы Ф. А. Рубо «Бородино», открылась для посетителей Кутузовская изба в Филях, в селе Горки Можайского уезда, по дороге из Москвы в Бородино, установлен памятник генерал-фельдмаршалу светлейшему князю М. И. Кутузову. На самом Бородинском поле было установлено 33 монумента полкам, дивизиям, корпусам, артиллерийским ротам и бригадам русской армии, отличившимся в «Битве гигантов». У стен Спасо-Бородинского монастыря возвысился памятник «Благодарная Россия – своим защитникам». Прах генерала Д. П. Неверовского, погибшего в Битве народов под Лейпцигом, был перенесен из Германии и торжественно захоронен на Южной Багратионовой флеши у памятника его дивизии. Особыми монументами были отмечены командные пункты М. И. Кутузова и Наполеона, отреставрированы Шевардинский редут, Южная Багратионова флешь, Масловские флеши. Памятники строились не только за государственные деньги, но и на средства солдат и офицеров тех воинских частей, которые в 1812 г. принимали участие в битве.

В преддверии торжеств 1912 г. правительство Франции обратилось с просьбой к Императору Николаю II разрешить поставить на месте командного пункта Наполеона памятник всем французским воинам, погибшим при Бородине. Государь согласился. Памятник изготавливался во Франции по проекту известного архитектора П.-Л. Бесвильвальда на средства, собранные по подписке среди населения Французской республики. На памятнике была помещена надпись по-французски: «Павшим Великой армии. 5–7 сентября 1812 года».

Утром 25 августа 1912 г. Императорский поезд прибыл в Бородино. Московский генерал-губернатор В. Ф. Джунковский вспоминал: «В два часа дня торжественный звон колоколов Спасо-Бородинского монастыря оповестил о выезде их величеств из царской Ставки. Предшествуемые хором инокинь и митрополита, Государь с семьей проследовал в церковь Спаса Нерукотворного, где покоится прах убитого генерала Тучкова и его вдовы, основательницы монастыря. У могилы Государь удостоил беседы потомков Тучковых – главного смотрителя Шереметевского дома, отставного генерал-майора А. П. Тучкова и председателя Верейской земской управы П. А. Тучкова с сыновьями, подробно расспрашивая их и интересуясь степенью родства наличных представителей семьи Тучковых с двумя Тучковыми, погибшими в Отечественную войну. Тут же находилась и семья потомков графа Коновницына, памятник которому находился также в ограде монастыря»[489 - Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 5–68.].

25 августа Император Николай II, Императрица Александра Феодоровна и Августейшие дети посетили Спасо-Бородинский женский монастырь. Игуменья Ангелина поднесла Государю икону и пирамидку из неприятельских пуль, найденных в земле на полях. Сопровождаемая хором монастыря Царская Семья проследовала в храм Спаса Нерукотворного, где покоился прах убитого на Бородинском поле генерала А. А. Тучкова и его вдовы М. М. Тучковой, впоследствии игуменьи Марии, основательницы монастыря. У могилы героя-генерала Николай II милостиво побеседовал с потомками этого славного рода.

После посещения монастыря Император Николай II сел на коня и направился на Бородинское поле, а Императрица с Детьми отбыли в Царскую Ставку. В селе Горки Николай II принял хлеб-соль от местных крестьян и осмотрел памятник М. И. Кутузову и знаменитую батарею Раевского, вокруг которой были выстроены войска. Объехав их, Николай II осмотрел Бородинский музей, в саду которого он принял французскую военную депутацию, а затем, как записано в дневнике Государя, он «поговорил с участником сражения, кот. 122 года и с несколькими очевидцами Отечественной войны»[490 - Дневники Императора Николая II. 1894–1918. Т. 2. Ч. 1. 1905–1913. Запись за 25 августа 1912 г. С. 687.].

Этих старцев-героев по приказу Николая II искали по всей России и нашли в количестве 25 человек. Они были приглашены на торжества. История сохранила их имена. «Вестник августовских торжеств 1812–1912 гг.» от 29 августа 1912 г. сообщал: «В Москву прибыл на юбилейные торжества отставной фельдфебель Егор Иванович Винтанюк, участник Бородинского боя. По документам ему 122 года, но сам Винтанюк считает, что ему давно уже минуло – 130 лет. На вид ему нельзя дать больше 80-ти лет. Прекрасно видит, но слышит плохо. Память сохранила ему любопытные эпизоды Отечественной войны. Но, к сожалению, во время разговора он скоро утомляется»[491 - «Вестник августовских торжеств 1812–1912 гг.» / Под ред. А.М. Громова. № 4, 28 августа. М., 1912.].

На Государя общение с ветераном произвело глубокое впечатление: «Подумай только, – писал он матери, – говорить с человеком, который все помнит и рассказывает великие подробности боя, показывает место, где был тогда ранен»[492 - Император Николай II – Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне 10 сентября 1912 г. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 259. Л. 15.].

Кроме Винтанюка, Государю были представлены и другие старцы-ветераны: Максим Пяточенков – 120 лет, Аким Бентенюк – 122 года, Петр Лаптев – 118 лет, Степан Жук – 110 лет. Николай II в сопровождении великих князей направился к сидящим в саду старикам, удостоив их беседы, причем Государь приказал им сидеть. Как вспоминал В. Ф. Джунковский: «Это всех очень тронуло, старики сидели, а Государь и Великие Князья стояли»[493 - Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 5–68.]. Николай II лично наградил ветеранов медалью в честь 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года, Положение о которой он утвердил 15 августа 1912 г. Все потомки лиц, участвовавших в Отечественной войне, и все, принимавшие участие в организации торжеств, получили Высочайшие награды.

Затем Царская Семья приняла участие в крестном ходе, который прибыл на Бородинское поле из Смоленска с иконой Божьей Матери Одигитрии. Это была та самая икона, перед которой молилось русское воинство в день Бородина. Участник торжеств полковник Лейб-Гвардии Измайловского полка И. Н. Смирнов вспоминал: «26 августа. В восемь часов обедня началась в соборе Владимирской Божией Матери….Царь, Царица с Семьей, Великие Князья слушают обедню и по окончании ее поднимается икона Одигитрии, преднесомая хоругвями, и начинается крестный ход. Благоговейно выходят из ограды митрополит, архиереи, Царь с Царицей, Великие Князья, потомки героев и за оградой присоединяется к ним народ. Народ стоит на пути шествия иконы. Никакою кистью художника не передать трогательной величественности этой картины. Входят на батарею, служится молебен»[494 - Цит. по: Федотов А.С. И.Н. Смирнов и его заметки: «В Бородине 25–26 августа 1912 г.»: Бородино и наполеоновские войны: Битвы. Поля сражений. Мемориалы: Материалы Междунар. науч. конф., посвященной 190-летию Бородинского сражения. Бородино, 9–11 сентября 2002 г. М., 2003. С. 101–102.].

Главные торжества прошли в день Бородинского сражения, 26 августа. По этому случаю Император Николай II издал манифест, в котором говорилось: «Сто лет тому назад тяжкому испытанию подверглось Наше Отечество. Многочисленные иноземные армии, предводимые величайшим полководцем того времени, вторглись в пределы Империи Нашей и направили свое победное шествие к сердцу ее – Первопрестольной Москве. Неминуемая, казалось, опасность угрожала Государству Нашему от противника, не знавшего дотоле поражений. Но милосердие Божье и величие духа народа Нашего спасли Россию. По призыву Верховного Вождя своего, блаженной памяти Прадеда Нашего, Императора Александра Благословенного встал русский народ на защиту Родины и ее Святынь. Неисчислимые подвиги совершены были русскими войсками – сухопутными и морскими, – удивившими мир беззаветною храбростью своею и непоколебимою верностью долгу»[495 - Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. Т. ХХХII. 1912 г. Отделение 1. № 38058. С. 1419. Пг., 1915 г.]. В Приказе по армии и флоту в связи с сотой годовщиной Бородинского сражения Император Николай II подчёркивал: «В сегодняшний торжественный день поминания столетней годовщины знаменательного сражения на полях Бородинских, воздаваемая вместе со Мною всею Россией дань уважения и признательности к подвигам ваших предков да укрепит в сердцах ваших сознание долга и да послужит источником к проявлению вами той же беззаветной преданности и мужества, когда Промыслу Божьему угодно будет призывать Отечество к новому испытанию. Сердца ваши да пребывают в уверенности, что потомки с уважением произнесут имена ваши и содеянные вами подвиги неизгладимо будут жить в памяти благодарного Отечества»[496 - Адрес-календарь и справочная книжка Пермской губернии на 1913 год. Пермь: Губ. стат. комитет, 1912. С. 67.].

Утром Царь и Великие Княжны присутствовали на благодарственном молебне в походной церкви Императора Александра Благословенного. Затем перед Государем церемониальным маршем прошли полки, которые сто лет тому назад участвовали в Бородинской битве. По полю шли наследники славных традиций тех, кто сто лет назад отстоял здесь свободу и независимость Матушки-России, тех, кто сокрушил очередного антихриста – Наполеона Бонапарта.

После смотра этим полкам Николай II около полутора часов объезжал войска выстроенные на разных участках Бородинского поля, там, где проходили основные этапы сражения. После объезда Николай II посетил 4-тысячный лагерь войсковых старшин и крестьян, собранных со всей России. Как вспоминал В. Ф. Джунковский: «Могучее “ура” огласило воздух, энтузиазм был совершенно неописуемый, я много раз бывал на торжествах, но тот восторг, с которым крестьяне на Бородине встречали своего монарха, не поддается описанию. Государь, столь трогательной встречей в крестьянском лагере, видимо, был взволнован»[497 - Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 5–68.]. Обращаясь к крестьянам, Николай II сказал: «Я счастлив, что вместе с вами провожу этот день знаменитой годовщины боя, где ваши деды бились со славным врагом и отстояли Родину, чему помогла вера в Бога, преданность Царю и любовь к Родине. Надеюсь, что и вы воспитаете ваших детей в тех же заветах преданности и любви к нашей Матушке России»[498 - Там же. С. 35–36.].

После обеда Государь участвовал в освящении французского памятника «Павшим Великой армии». Когда Николай II подъехал к членам французской военной делегации, они дружно крикнули: «Vive l’Empereur!» («Да здравствует Император!»). Так как этот клич был главным в Великой Армии Наполеона, то было не совсем понятно, кого французы приветствуют: русского Царя или память своего императора. Государь присутствовал при освящении католическим духовенством памятника павшим Великой армии. Со стороны французских властей это было скорее проявление уважения к религиозным чувствам Николая II, чем проявление собственных. Известно, что в армии Наполеона не было ни одного католического священника, а правительство III Республики вело открытую борьбу с католической церковью. После открытия французского памятника Николай II посетил знаменитый Шевардинский редут, возобновленный к празднику сапёрами Гренадерского сапёрного батальона.

Торжества на Бородинском поле произвели самое глубокое впечатление на Государя. «Впечатления пережитого самые отрадные», – записал Император Николай II в своем дневнике 26 августа[499 - Дневники Императора Николая II. 1894–1918. Т. 2. Ч. 1. 1905–1913. Запись за 26 августа 1912 г. С. 687.]. Спустя 10 дней после торжеств он делился своими впечатлениями с матерью: «Столько впечатлений пережито и таких светлых, что становится трудно описать их. Конечно, самыми приятными днями было 25-е и 26-е августа в Бородине. Там мы все прониклись общим чувством благоговения к нашим предкам. Никакие описания сражения не дают той силы впечатления, которое проникает в сердце, когда сам находишься на этой земле, орошенной кровью 50 000 тысяч наших героев, убитых и раненых в эти два дня Бородинского сражения»[500 - Император Николай II – Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне 10 сентября 1912 г. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 259. Л. 14–18.].

Дальнейшие торжества продолжились уже в Москве. 27 августа Царская Семья и вся Императорская Фамилия «приехали в Москву, чудным жарким утром. <….> Масса народа, на улицах, по другой стороне войска гарнизона шпалерами – порядок великолепный. Остановились у Иверской и прибыли в Кремль в 10 ч.»[501 - Дневники Императора Николая II. 1894–1918. Т. 2. Ч. 1. 1905–1913. Запись за 27 августа 1912 г. С. 687–688.]. Вокруг Кремля и внутри его собрались несметные толпы народа (свыше 100 тыс. человек). Государь во главе всего Императорского Дома проследовал через залы Большого Кремлёвского дворца и Красное крыльцо в Успенский собор. Туда были доставлены овеянные славой, простреленные и обожженные знамена русских полков, победивших Наполеона. Государь опустился перед ними на колени. После чего была отслужена Божественная литургия.

28 августа Государь направился на смотр войскам на Ходынском поле. Во время образцового парада внезапно произошел неприятный инцидент. Князь Гавриил Константинович вспоминал: «Я был рад присутствовать на параде на Ходынском поле и ехать в свите Государя. По новым правилам, когда Государь, объехав одну линию войск, объезжал следующую, стоявшую за ней, первая поворачивалась кругом, чтобы видеть Государя и не стоять к нему спиной. Вдруг я вижу, что из повернувшейся линии войск выбежал солдат с винтовкой в руках и бежит к Государю. Великий князь Сергей Михайлович, ехавший передо мной, в ужасе схватил за руку князя С. Г. Романовского, герцога Лейхтенбергского, ехавшего с ним рядом. Все это длилось одно мгновение. Солдат подбежал к Государю и подал ему прошение. Говорят, что ехавший за Государем дежурный генерал-адъютант Скалон, варшавский генерал-губернатор, схватился за шашку, а Государь сказал солдату: “Срам для полка!” и поехал дальше как ни в чем не бывало. Не знаю, какое впечатление произвело это неприятное происшествие на Государыню, ехавшую с Наследником за Государем, в экипаже. Оказалось, что солдат, подавший прошение, не должен был отбывать воинской повинности. Он хлопотал, чтобы его освободили, но ничего не мог добиться. Тогда он решил прибегнуть к последнему средству, раз представилась к тому возможность, то есть обратиться к самому Государю. Я думаю, что его простому крестьянскому уму этот способ казался нормальным. Государь поручил свиты генералу Дельсалю произвести следствие. Генерал Дельсаль мне рассказывал, что Государь лично написал приказ, налагавший различные наказания на прямых начальников этого солдата, начиная с командующего войсками Московского военного округа генерала Плеве»[502 - Гавриил Константинович, Великий Князь. Указ. соч. С. 211.].

Сам Николай II об этом эпизоде написал в своем дневнике следующее: «Войска представились очень хорошо, но испортило мне впечатление то, что во время объезда рядовой Софийского полка выбежал с ружьем из строя и хотел подать мне прошение»[503 - Дневники Императора Николая II. 1894–1918. Т. 2. Ч. 1. 1905–1913. Запись за 28 августа 1912 г. С. 688.]. В письме к Марии Феодоровне от 10 сентября 1912 г. Государь более подробно рассказал об этом случае: «28-го был большой парад на Ходынском поле, в котором приняли участие четыре армейских корпуса – 75000 человек. Тут случился невероятный случай – во время объезда из строя вышел солдат Софийского полка с прошением ко мне. Разные генералы ловили его, но он пробрался ко мне и остановился, когда я крикнул на него. Я очень рассердился, и всему московскому военному начальству досталось от меня сильно»[504 - Император Николай II – Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне 10 сентября 1912 г. // ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 259. Л. 14–18.].

Как всегда, этот эпизод не остался без своего фальсификатора. В данном случае им оказался лгунишка Михаил Пазин, числящийся историком и журналистом одной петербургской газеты. Он написал в интернет-издании «Криминал.рф» публикацию под названием «Дело рядового Бахурина»[505 - Пазин М. Дело рядового Бахурина // Интернет: Криминал.рф. № 3 // http://www.allkriminal.ru/archives/559 (http://www.allkriminal.ru/archives/559) (дата обращения 28 июля 2015 г.).]. В ней он ничтоже сумняшеся утверждает, что несчастного рядового, того самого, что выбежал с прошением к Царю, подвергли суровому наказанию. Пазину как-то невдомёк, что солдата, бегущего с винтовкой к Государю, имели полное право, даже обязанность, не то что наказать, а убить на месте. Кстати, сегодня с ним так бы и поступили, причем в любом государстве: от самого «демократического» до самого «тоталитарного». То, что этому солдату вообще дали добежать до Монарха, да еще вооруженным, говорит о плохой работе службы безопасности и удивительной гуманности дореволюционного общества. Пазин, однако, крайне возмущен суровым приговором суда: «После получасового совещания суд вынес приговор рядовому Григорию Бахурину – бессрочная каторга. Это чудовищное по своей несоразмерности проступку наказание вызывало в городе различные толки: может, царь помилует бедного солдатика? Нет – не помиловал. Николай II не простил Бахурину такой “дерзости” и тот пошел по этапу»[506 - Там же.]. Всё вышеизложенное, говоря булгаковским языком, представляет собой классический пример «классического вранья» и лишний раз доказывает, с какой осторожностью должны мы подходить ко всем «жареным» фактам, которые касаются личности последнего Государя. Генерал Джунковский, который был свидетелем этого эпизода и хорошо знал его последствия, писал: «С житейской точки зрения случай этот мог вызвать сочувствие к виновному, но с точки зрения военных законов поступок этот содержал в себе ряд преступлений. <…> Как бы ни драматичными были обстоятельства, побудившие его подать прошение, но они не могли послужить оправданием. Воинская служба должна покоиться на полном отречении от личных интересов. <…> Суд приговорил Бахурина к лишению воинского звания и ссылки в каторжные работы и представил приговор на Высочайшее благовоззрение. 25 октября последовало Высочайшее повеление о полном помиловании Бахурина»[507 - Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 38.].

29 августа Государь и весь Императорский Дом присутствовали на торжественном богослужении в храме Христа Спасителя. Затем Николай II с дочерями посетил Бородинскую панораму, которая тогда находилась на Чистопрудном бульваре. Объяснения Государю давали создатель панорамы художник Ф. А. Рубо и военный историк, генерал-лейтенант Б. М. Колюбакин, который являлся главным консультантом при создании панорамы.

В праздновании на Бородинском поле принимали участие все мужские потомки героев этой войны, в том числе и граф А. А. Коновницын, которому было тогда всего семь лет. В числе других потомков он был приглашен подняться на Царскую трибуну. Коновницын был одним из самых маленьких принимающих этот парад и стоял почти рядом с Государем, который ему даже что-то сказал и при этом погладил по голове. Граф А. А. Коновницын всегда говорил, что это был самый лучший момент в его многолетней жизни и что ласка Святого Царя его оберегала всю жизнь и всегда ему давала силы правильно жить[508 - Андрушкевич И. Бородинские торжества сто лет тому назад // Интернет: 17.12.2012 // http://rusk.ru/st.php?idar=58547 (http://rusk.ru/st.php?idar=58547) (дата обращения: 27 июля 2015 г.).].

[300 - Император Николай II – императору Вильгельму II 09 января 1909 г. // Переписка Николая II с Вильгельмом II. С. 425.] -летие Династии Романовых

В начале 1913 г. Россия жила одним событием – празднованием 300-летия царствующего Дома Романовых. Это празднование должно было стать символом единства Царя и России, незыблемости этого союза, преодоления революционных потрясений начала ХХ века.

Подготовка к юбилею началась еще за три года до торжества. Был образован «Комитет для устройства празднования трехсотлетия царствующего Дома Романовых», председателем которого стал член Государственного Совета и гофмейстер Высочайшего Двора А. Г. Булыгин. Комитет предложил Государю обнародовать «Всемилостивейший манифест к населению империи», в котором указывалось, что это чрезвычайной важности событие переживается русским народом в единении с Царской Семьей. Манифест торжественно зачитывали по всей России в самый канун юбилея. В нем была представлена обширная программа благотворительных акций, объявлялось о льготах малоимущим и амнистировании из тюрем тысяч заключенных, снимались задолженности с мелких предпринимателей и землевладельцев и т. д. В смете расходов учитывалось бесплатное угощение для народа и выдача из государственной казны пособий малоимущим. Торжественный юбилей должен был ознаменоваться особым богослужением во всех российских храмах, для чего были отпущены значительные средства на приобретение церковных облачений. «Церемониал» предусматривал, что «во всех храмах и церквах Российской Империи будут совершены торжественные литургии и после них благодарственные молебствия с возглашением многолетия Государю Императору Николаю Александровичу ‹…› и всему Царствующему Дому».

20 февраля 1913 г., накануне празднования 300-летия Дома Романовых, Император Николай II в форме 13-го Лейб-гвардии Эриванского полка прибыл вместе со всей Семьёй в Петропавловский собор на торжественную панихиду по всем почившим представителям Династии. Эриванский полк брал свое начало из организованного в 1642 г. Царем Михаилом Феодоровичем Бутырского полка, собранного из лучших надворных стрелков, служивших в охранной службе. После Романовских торжеств полк получил наименование Царя Михаила Феодоровича 12-го Лейб-гренадерского Эриванского полка.

Празднования начались с 21 февраля 1913 г., с того дня, когда Михаил Феодорович Романов был призван на царство, и продолжались целый год. 21 февраля 21-пушечный выстрел Петропавловской крепости возвестил начало торжеств. В 12 ? Императорское Семейство отбыло в Казанский собор. Генерал В. Ф. Джунковский вспоминал: «Удивительно красивую картину представлял царский поезд: сотня Собственного Его Величества Конвоя в своих красивых черкесках, с ружьями на бедре. За сотней – Государь с Наследником в открытой коляске, рядом с коляской верхом командир конвоя князь Трубецкой[509 - Князь Георгий Иванович Трубецкой (1866–1926). – Примеч. авт.]. Затем Государыни Императрицы Мария Феодоровна и Александра Феодоровна в парадной карете, запряженной четвёркой белых, без отметины лошадей в русской упряжи с форейтором и двумя камер-казаками на запятках. Августейшие дочери Государя, Великие Княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны в четырехместной карете, запряженной парой лошадей в русской упряжи, и затем другая сотня Собственного Его Величества Конвоя. У дверей собора Их Величества были встречены митрополитом Владимиром[510 - Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир (Богоявленский) (1848–1918), свмч. – Примеч. авт.]с крестом и святой водой. Государь и все великие князья были в форме Императорских стрелков. Как только Государь занял свое место, протодиакон Косогорский[511 - Протодиакон Иоанн Никифорович Косогорский. – Примеч. авт.]прочел Высочайший манифест»[512 - Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 149–150.].