Малокрюковские бастионы

Федя ушёл, а Мишка продолжал ковыряться в снегу, а потом оторвался от своего занятия и долго смотрел Феде вслед.

* * *

В штабе крепости обсуждали вопрос наибольшей важности. Толя Тропинкин похвалил Федю за самообладание и деликатность в разговоре с сектантом. «Главное, не торопиться. Дать ему время на обдумывание. Он скажет бабке. А раз у той уже было желание подыскать внуку товарища по моленьям, то она обязательно за это зацепится и не упустит такой возможности», – думал Толя.

Наутро Федя подошёл к соседской изгороди. Мишка, было видно по глазам, его уже ждал. У калитки стояли приготовленные салазки. «Наверное, бабка, перед тем как отпустить Мишку, здорово накачала внука всякими увещаниями. Но это чепуха, главное он готов идти и его отпустили. Понятно, с дальним прицелом. Но всё равно. Это есть контакт, да ещё какой. По всей видимости, Мишка получил от своей бабушки приказ – вовлечь Федю в секту, а раз так, то обязательно будет тянуть его, под разным предлогом, к горе Верблюжихе, ведь там они видели чудеса. Для сектантов это важно, и для Феди важно, потому, как просто так, Мишка к горе за деревней не пойдёт ни под каким предлогом. Тогда, как его приведёшь в крепость? Никак. Здесь надёжнее сектантский повод сработает» – и Федя стал ждать предложения Мишки.

Мишка, увидев Федю, взял салазки и вышел на улицу. Одноклассники, покатавшись немного на склоне оврага, раззадорились.

– Может быть на Васёнину гору пойдём? – спросил Федя, – там катишься дальше.

– Нет, лучше на Верблюжиху. Я тебе место покажу, где я стоял, а ты мне своё место покажешь, где ты был, когда сияние видел,– сказал Мишка.

Тут Федя понял, что Мишка и не собирался идти кататься. Предложение идти на Васёнину гору, где все катаются, отверг, хотя Федя нарочно предложил ему этот вариант и не просчитался. Стало понятно, что сама Маланья его с Мишкой посылает к Верблюжихе. Это удача. Значит, к этому делу бабка Маланья руку приложила, хочет и его опутать своими сектантскими сетями. «Что ж, временно наши пути с ней совпадают,– подумал Федя, – а там посмотрим и они пошли к горе Верблюжихе.

– Вот на этом месте я стоял, когда знамение увидел,– проговорил Мишка, подойдя к тому месту, откуда услышал детский плачь.– А от фермы я ещё видел свечение нерукотворное, только это неделю назад.

– А ты хочешь ещё раз увидеть то самое свечение? – спросил Федя.

– Как это можно? Это не дело рук человеческих, – испуганно ответил Мишка.

– Ты лучше скажи – хочешь или нет?

– Хотелось бы, только это воля высочайшего духа.

– А вот смотри туда, где ты видел прошлый раз свет и увидишь.

– Смотрю… – изрядно перетрусив, проговорил Мишка, а сам подумал: «Что это за сила в Федьке, что он и нерукотворный свет может вызывать?».

– Стой не шевелись, – сказал Федя.

Он при этом, чуть отошёл от Мишки на два шага и поднял вверх две руки. И сразу над горой Верблюжихой появилось слабое сияние.

– Ты что, святой? – проговорил ошеломлённый Мишка. Но вместо ответа Федя сказал.

– Пойдём со мной, и сам всё увидишь!

– Я не достоин этого…– проговорил дрожащим голосом Мишка.

– Со мной можно. Ты же сам сказал, что я святой… – и Федя направился к горе. За ним поплёлся, совершенно сбитый с толку, Мишка. Разве мог он отказать Федьке, по велению которого, на горе происходит световое знамение.

Федя подошёл к обледенелой стене и скрестил руки над головой. И тотчас в стене открылось окно и из него, стала спускаться верёвочная лестница. Лестница спускалась, а Мишка потихоньку прятался за спину Федьки. Наконец, лестница спустилась и, Федька движением руки попросил его подниматься.

Мишке было боязно. «Но если Федька такой могущественный, то и бояться особо нечего», думал он. Мишка поднимался, а за ним следом поднимался и Федька.

Мишка был ошеломлён увиденным. А когда закончил осмотр снежной крепости и увидел занятых делом ребят, он не захотел идти ночевать домой, а остался у Феди. Не пошёл он домой ни на второй день, ни на третий. Бабка Маланья плакалась на селе, говоря, что у неё отняли внука. Затем говорили, что бабка Маланья заловила Мишку и отвела домой. После этого Мишка ни в крепости, ни у Феди не появлялся.

* * *

Костя увидел в окно, изо всей силы бегущую к его дому Нюшку. «Чего ей надо?» – подумал он, однако, накинул на плечи дедушкин ватник вышел на крыльцо. Нюшка буквально скатилась к ногам Кости с сугроба и, глотая слова и сбиваясь, начала быстро говорить: «Надо! Срочно! Скажи Антону, или Толе Тропинкину, что с Мишкой беда-а-а…

«Интересно… Что это я должен кому-то и чего-то сообщать, – подумал Костя. – Ну и что, что она знает моих знакомых. Это ещё ни о чём не говорит…– Костя нахмурил брови и сделал совершенно незаинтересованный вид, дескать, гуляй себе, мадам, по деревенским дорожкам. А вдруг ты Шкворня и Клёка лазутчица? Тут надо держать ухо востро».

Но Нюшка вдруг тигрицей бросилась на него и повалила в сугроб, затем схватила за ворот ватника и стала бить его по щекам варежкой, приговаривая: «Хочешь сделать вид, что ничего не знаешь… Да! А я знаю, что знаешь и ты немедленно передашь то, что я тебе сейчас скажу.

– Да пошла ты! – И Костя рывком свалил с себя Нюшку и встал. А Нюшка не вставала, она лежала на снегу и из глаз её катились крупные слёзы. Она всхлипывала, затем вдруг, как бы очнулась, и прямо, глядя Косте в глаза, проговорила:

– Дура я набитая… «На улице пурга, а у меня шарфа нет». Костя удивился этой фразе. Какая пурга? Какого нет шарфа? На улице светит солнце, снег искрится… Шарф ярко красный на Нюшке…

– Да вспоминай же ты, дубина стоеросовая!!! – закричала в лицо Косте Нюшка и снова проговорила:«На улице пурга, а у меня шарфа нет».

И вдруг Костю осенило – так это же слова недавно даденного ему пароля. На них надо обязательно ответить и он, отерев с лица снег, сказал: «Зачем тебе второй шарф. Одного хватит».

– Так бы сразу и сказал,– проговорила Нюшка и протянула Косте руку, прося помощи подняться. Костя подал руку и рывком поднял Нюшку на ноги.

– Сама виновата, надо было пароль сразу говорить, а ты стала с меня чего-то требовать… Я разозлился. Да и не думал я, что это будет девчонка, кто пароль скажет?

– Слушай меня внимательно… Антону надо сказать или Тропинкину. Мишка-сектант в беде. Его жизни угрожает опасность. На улице мороз, а его повели в сарай раздетого и даже на замок заперли. Я подсмотрела. Вели трое. Тётка Акулина, бабка Фрося и сама Маланья. Мишка в одной ситцевой рубашке и трусах. Сколько он в этом сарае продержится, неизвестно. Могут эти сектанты и насмерть заморозить. Беги, давай!!! Ты, быстро беги. А я тут прослежу, чтоб ещё куда его не перепрятали. Пыталась дозвониться – не получается.

– Так сегодня телефонной линии профилактику делают.

– Плохое совпадение. Ты беги… беги…

И Костя побежал. Нет, он никогда так быстро не бегал. В висках стучало, лёгкие забивал морозный воздух, ноги становились ватными. Его заметили и побежали навстречу…

– Что случилось! – Спросил Тропинкин.

– Мишку в сарае заперли раздетого…

– Кто видел?!

– Нюшка через пароль сказала.

– А что же по телефону не сообщили?

– Он сегодня на профилактике.

– Из головы вылетело. Играй тревогу!!! – Крикнул Антон. – Сбор у школы. Сюда бежать, только время потеряем. И сразу по всем зеркалам и проводам полетело сообщение: Срочно!!! Общий сбор. Срочно!!! Общий сбор… у школы. Через несколько минут со всех концов деревни в направлении школы уже бежали и катились на лыжах мальчишки. Около школы они тоже долго не задерживались, а, сгруппированные по несколько, человек шли к Мишкиному дому.

Около Мишкиного дома мальчишки не толпились. Из них кто-то катался на санках, кто-то играл в снежки. И было видно, чем бы они не занимались, все украдкой наблюдают за домом сектантов. За углом дома Маланьи Антон, Толя Тропинкин, Дима Воробьёв и Митя Водовозов решали судьбу Мишки. Им было ясно, что Мишку никто просто так не отдаст. Неожиданно появилась Нюшка, её сразу окружили.

– Ребята, Мишка в опасности… Я подобралась с противоположной стороны сарая. Мишка там, в одной майке и привязан к лестнице. Рубашку видно с него содрали.

Вопрос: – Он живой хоть?

Ответ: – Живой, только сначала говорил невесть что… теперь замолчал.

Вопрос: – Как это, невесть что?