Рассказы

Пристав всмотрелся в темную дачу впереди и, торопливо перекрестившись, повернулся к штатскому, приглашая вперед:

– Ну?

Штатский попятился.

– Уж вам, Иван Филиппыч, вы уж первый! Вам уж… Я уж за вами, Иван Филиппыч! Вы уж как начальник… Можно даже сказать, вроде главнокомандующего. Уж вы вперед!

– Тьфу! – свирепо отплюнулся пристав. Молча поправил лаковый пояс и пошел решительно вперед, крикнув: – Капаюк, за мной!

– Здеся, ваше в-дие!

Капаюк с винтовкой выдвинулся вперед, открыл калитку и, все ускоряя шаги, застучал сапожищами по ступенькам террасы.

VIII

На узком листке бумаги Николай что-то писал мелким убористым почерком, когда вошла Наташа. Толстый том Олара "История Французской Революции" лежал перед ним на столе, раскрытый. Смутившись, Николай торопливо спрятал узкий листок в карман пиджака.

– Что это вы, конспект составляете? – спросила Наташа. Ее глаза пытливо устремились к карману, куда Николай спрятал бумажку.

– Н-ет, это я так писал! – смутился еще более Николай и, густо покраснев, отвернулся. – Я вас совсем не ждал, хотите чаю?

Лицо Наташи закрывала густая вуаль. Она не подняла ее; присела у стола и, придвинув том Олара, начала медленно его перелистывать.

– Очень хорошая книга! – сказал Николай. – Может быть, вы чаю хотите?

– Нет-нет, я тороплюсь, – отклонила Наташа, – я к вам на минутку.

За стеной в соседней комнате старческий голос, добрый и ровный, ворчал:

– Озорник ты мой, непослушный-ый! Опять выпачкался весь, трубочист ты эдакий!.. Вот возьму хворостинку да чи-чик-чик! Не хочешь?!

– Это моя хозяйка с Марсиком… Кот у нее, Марсик, – пояснил с улыбкой Николай прислушивавшейся Наташе. Наташа тоже улыбнулась, но, словно спохватившись, схоронила улыбку – серьезная, строгая, посмотрела на Николая.

– Завтра надо поехать в Салтыковку, – заговорила она, быстро перелистывая страницы книги вздрагивающими бледными пальцами, – там у нас на даче есть оружие, литература и еще кое-что. Надо все это перебросить в другое место. Вы знаете товарища Семена? Нет?

Николай слушал с сосредоточенным вниманием.

– Он будет ждать вас там, на платформе, на скамье. В руках у него будет газета "Утро России". Запомните? Вы подойдете и попросите прикурить. Он с папироской будет… Он спросит: "Который час?" С ним вы пойдете на дачу и поможете.

– Товарищ Семен, "Утро России", папироса, который час, – повторил Николай.

– Да, да!

– Салтыковка?

– Да.

На окне лежала недоеденная колбаса и ватрушка, над постелью портрет Лассаля, пришпиленный кнопками, и Писарева – в черной рамке; стопочка книг на самодельной полке из дощечки и веревочек; а на спинке узкой кровати деревенское, из холста, полотенце с вышитым красным петухом.

– А что, у вас мама есть? – спросила Наташа.

Николай покачал головой.

– Умерла?

– Да, и папа и мама…

Николай, заметив, что взгляд Наташи остановился на расстегнутом вороте его рубахи, торопливо застегнул высокий черный воротник на все три белые пуговки.

– А когда мне ехать туда? – спросил он.

– С поездом в десять тридцать.

– Я могу и раньше! Я ведь очень рано встаю!

– Почему?

– Я привык. И я очень люблю утро! Когда я просплю, мне все кажется грязным, старым…

– Семен будет ждать вас там к одиннадцати, – перебила Наташа, внимательно смотря на него. Ее взгляд был странный: так смотрят на вещи, и так смотрит человек, когда он один.

И опять добрый старческий голос вошел в комнату через стену:

– Не будешь больше? Нет? Смотри, какой ты у меня чи-истенький, беленький, как снежок!.. Скоро кушать будем, молочко будем пить!.. Ах ты, м-мой…

Слова зарылись в пушистый поцелуй.

Наташа посмотрела на стену, откуда доходил этот ласковый, певучий голос, и, повернувшись к Николаю, тихо проговорила:

– Николай, слушайте… Скажите… скажите мне одной…

Николай вдруг и весь насторожился и впился глазами в лицо под густой вуалью.

– Что-о?

Наташа захлопнула книгу. У Клавдии Поляковой было лицо с такими же невинными глазами и большим ртом…

– Вы не перепутаете, что я вам сказала? – договорила она, вставая. – Не забудьте, поезд в десять тридцать, Салтыковка, товарищ Семен…

– "Утро России", прикурить, который час! – с улыбкой докончил Николай. – У меня память отличная. Все будет сделано в точности. Разве я когда-нибудь что-либо напутал?

– Н-нет!

– А после зайти к вам? – спросил Николай.

– После?..

– Когда все сделаем? – пояснил Николай.